В декабре 1933 года чекисты закончили «расследование» дела «Белорусского национального центра». Была осуждена почти сотня деятелей. В БССР эти люди прибыли, убегая от преследования польскими властями, но здесь их ждало ужасное. Результатом сфальсифицированного дела стал первый массовый расстрел белорусской интеллигенции.
С 1929 года в БССР прошло несколько волн репрессий против национальной интеллигенции. В 1930 г. чекисты сфальсифицировали дело «Союза освобождения Беларуси», в рамках которого было арестовано более сотни деятелей науки и культуры. Лишь небольшая часть из арестованных избежали заключения или высылки на разные сроки.
В 1931—1932 гг. прокатилась волна арестов среди работников сельского хозяйства, а также учреждений, занимавшихся разработкой связанных с ним вопросов.
Появились дела «Белорусского филиала трудовой крестьянской партии», «Белтрактороцентра», «Ветеринарных врачей». Только по ним было арестовано и осуждено свыше 800 человек.
Многие из работников Народного комиссариата земледелия БССР, Научно-исследовательского института сельского хозяйства, Витебского ветеринарного института попали в тюрьмы. По делу «Белтрактороцентра» репрессиям подверглось 546 человек, из-за чего почти полностью были уничтожены те небольшие квалифицированные кадры, которые работали в центральных руководящих органах сельского хозяйства и на местах.
В сентябре 1932 г. ОГПУ БССР «ликвидировала» в Мозырском районе так называемую контрреволюционную организацию «Крестьянских союзов», в руководстве которой обвинили сельскохозяйственных специалистов из дореволюционной интеллигенции. По этому делу только в одном районе проходило свыше 70 человек.
В начале 1933 г. чекисты отрапортовали, что ликвидировали в Минске контрреволюционную татарскую группировку, которой якобы руководил бывший подполковник царской армии Яхья Гембицкий, известный историк и общественный деятель, много усилий положивший на пользу дела татарского меньшинства.
Весной-летом 1933 г. началась новая волна репрессий против белорусской интеллигенции. ОГПУ БССР «разоблачила» подпольную контрреволюционную организацию «Белорусская народная грамада». По делу проходило 68 человек, преимущественно писатели, а также учителя, студенты.
Определенные чекистами «руководители» организации получили по 5 лет исправительно-трудовых лагерей, а «члены» — от 2 до 3 лет ссылки.
Было сделано все, чтобы опорочить арестованных. Национальное движение унизительно окрестили «нацдемовщиной», а всех, кто участвовал в национальной работе или сочувствовал националистам, назвали «нацдемами». Советская печать, ораторы на официальных и неофициальных собраниях в разных вариантах склоняли эти эпитеты. Тех, на кого налепили этот ярлык, повсеместно позорили, вынуждали прилюдно каяться в идеологических ошибках, и, в итоге, арестовывали по надуманным обвинениям.
Но на этом истребление интеллектуальной основы белорусской нации не закончились.
В 1933 году чекисты начали разработку агентурного дело с характерным названием «Закордонники». Оно было начато против западнобелорусских национальных деятелей, которые нашли убежище от репрессий со стороны Польши в БССР, то есть вернулись из-за кордона. Для разоблачения их «вражеской» деятельности ОГПУ сфабриковало дело «Белорусского национального центра» (БНЦ).
В 1932 году бывшие руководители Белорусской крестьянско-рабочей грамады и «Змагання» в соответствии с польско-советским соглашением об обмене политзаключенными приехали в СССР.
БКРГ была крупнейшей политической силой белорусов в Польской Республике. За нее голосовали многие районы Западной Беларуси. Польские власти среагировали достаточно быстро, уже в марте запретив БКРГ, а более 4000 ее руководителей и активистов были отданы под суд.
В 1930-е годы СССР полностью отказался от роли защитника прав белорусов на территории Польши, перестал протестовать в связи с нарушениями там прав национальных меньшинств. Летом 1933 г. от имени Сталина полякам было предложено «взаимно отказаться от раздувания национальных проблем в обеих странах».
Соответственно, исчезла потребность в тех, кто мог шатать польский режим, как в «грамадовцах», так и в членах КПЗБ, находившихся на территории БССР. К тому же эти белорусские деятели, имевшие опыт парламентской деятельности и обладавшие навыками подпольной борьбы, воспринимались советскими властями как потенциальная угроза уже своему режиму.
Дело «Белорусского национального центра» было одной из составных частей спланированных в Кремле широкомасштабных репрессий против элит национальных республик СССР. В Советской Украине в 1933 г. были сфабрикованы дела «Украинской войсковой организации», «Польской организации войсковой», а также «Блока украинских националистических партий».
Дело БНЦ фабриковалось в условиях подготовки к XVII съезду УКП(б), созыв которого был назначен на конец января 1934 г. в бравурных рапортах, принимавшихся накануне съезда, звучала агрессивная риторика борьбы с национализмом. В декабре 1933 г. пленум ЦК КП(б) Беларуси постановил, что «в текущий момент главную опасность представляет местный национализм, который смыкается с империалистическими интервентами».
Однако первые аресты по делу начались еще летом 1933 г. В августе-сентябре были арестованы деятели, которым впоследствии припишут руководство БНЦ. Одновременно аресты по делу происходили на периферии.
Чекисты утверждали, что арестованные проникли в Советскую Беларусь по заданию польской разведки. Целью их деятельности было свержение советской власти в БССР путем вооруженного восстания и создания Белорусской буржуазно-демократической республики под протекторатом Польши.
Впечатляют и просторы «практической контрреволюционной работы», приписываемой БНЦ. Она якобы охватывала Белорусскую академию наук, Наркомпрос, Государственную библиотеку, Союз советских писателей, Научно-техническое издательство, БелТА, Радиоцентр, редакцию газеты «Звязда», Белгосуниверситет, Горецкую сельхозакадемию, Энергоинститут, Садово-огородный институт, НИИ рыбного хозяйства, Госплан, Наркомат здравоохранения, Наркомсвязи, Наркомат коммунального хозяйства, Союзхлопокторг, ЦК Международной организации помощи борцам революции, Истпарт при ЦК КП(б)Б, представительство КПЗБ, разведуправление Штаба БВО, гарнизон города Борисова, 34-й полк (Старые Дороги), 192-й полк (Орша). Она будто бы велась в 9 больших городах и 25 районах БССР. То есть буквально повсюду.
Чекисты заявили об обнаружении аж 59 повстанческих ячеек, 19 диверсионных групп, 4 террористических группировок, 20 шпионских резидентур БНЦ и его молодежной организации в составе 47 человек. Отделения центра якобы были «ликвидированы» в Горках, Березино, Гомеле, а также Слуцке. Имелись они якобы также в Москве и Ленинграде.
Арестованным было инкриминировано участие в «широко разветвленной контрреволюционной повстанческой и шпионско-диверсионной организации». Они якобы занимались подготовкой восстания, шпионажем в пользу Польши, организацией диверсионно-террористических групп и актов, подрывной и вредительской работы в БССР.
Финансировал и руководил центром якобы II отдел польского Генштаба, отвечавший за контрразведку, через польское посольство в Москве и генеральное консульство Польши в Минске. Руководство БНЦ якобы получило от поляков 65 тысяч советских рублей и 3 тысячи долларов и разработало план восстания в БССР, которое должно было начаться с крупной провокации на границе и последующего советско-польского вооруженного конфликта осенью 1933 г. или весной 1934 г.
Координаторами деятельности «Белорусского национального центра» были «назначены» директор Белорусского государственного музея Симон Рак-Михайловский, заместитель директора Института языкознания БАН Игнат Дворчанин и председатель комиссии по изучению Западной Беларуси БАН Петр Метла.
Из бывшего секретаря БКРГ Максима Бурсевича были выбиты показания, что руководством БНЦ был сформирован состав будущего буржуазного правительства во главе с Антоном Луцкевичем. Пост министра промышленности должен был занять Фабиан Акинчиц, почт и телеграфа — Павел Волошин, транспорта — Флегонт Волынец, просвещения — Язеп Гаврилик, земледелия — Игнат Дворчанин, внутренних дел — Петр Метла, юстиции — Радослав Островский, обороны — Симон Рак-Михайловский, иностранных дел — Бронислав Тарашкевич, а сам Бурсевич должен был получить пост министра финансов.
На самом деле, этот список звучит как «правительство мечты», но, к сожалению, существовал он только в фантазиях чекистов. Авторами этого дела были начальник секретно-политического отдела ОГПУ БССР Герман Лупекин и начальник 1-го отделения секретно-политического отдела Яков Гозин. Общий надзор за расследованием дела осуществляли начальник ОГПУ БССР Леонид Заковский и его заместитель Анс Залпетер. Все они сами через несколько лет станут жертвами сталинских репрессий, только один из них выживет.
Дело велось двумя группами следователей, которые на чекистском жаргоне назывались «литераторами» и «забойщиками». «Литераторы» составляли вместе с допрошенными тексты протоколов, а «забойщики» выбивали подписи под ними.
Дело облегчалось тем, что за политбеженцами из Польши изначально велся оперативный надзор. Через многочисленных информаторов велись их агентурные разработки, проводилась перлюстрация корреспонденции белорусских деятелей, продолжавших переписку с родственниками и друзьями в Западной Беларуси.
Также у арестованных изымались личные вещи, в том числе рукописи, блокноты, фотоальбомы, из которых в дело переносились имена и адреса мнимых сообщников.
Журналист газеты «Звязда» Степан Жабинский, фигурант дела БНЦ, был свидетелем сцены, в которой прозвучали слова, выражающие всю суть происходящего:
«Однажды, во время проходки во дворе, слышу крик (позже узнал, что кричал депутат Гаврилик) «Что вы делаете? Вы сошли с ума! Вы выполняете задание польской дефензивы! Те не смогли нас уничтожить, так вы доканчиваете».
Еще один из фигурантов, Михаил Гончарик, вспоминал, что происходило осенью 1933 г. в «Американке»:
«А приведут в камеру, и приходится слушать часами крики, стенания о тех издевательствах, которые творятся, что держат невиновных — это стучали в дверь, кричали некоторые обмененные с Польшей бывшие послы польского сейма. Особенно громко и часто кричал об этом Дворчанин».
Младший брат Игнатия Дворчанина, Илларион, занимавший должность замдиректора охотничьего заповедника, был вынужден дать абсурдное показание о том, что он приручил лося и ездил на нем на границу с Польшей за инструкциями.
К концу 1933 г. «расследование» дела «Белорусского национального центра» было завершено. Сфальсифицированное с большим размахом и широкой географией охвата дело состояло из 55 томов.
Все арестованные, за небольшим исключением, «признали свою вину». Всего по делу БНЦ проходило около 200 подозреваемых, из которых 97 было предъявлено обвинение. Надо отдельно подчеркнуть, что почти все обвиняемые внесли значительный вклад в дело Белорусского национального возрождения на территории Западной Беларуси.
Также показательно, что был осужден аж 21 преподаватель Белорусской сельскохозяйственной академии в Горках, среди них заместитель директора.
Абсолютное большинство осужденных были белорусами, подавляющая часть — уроженцами Западной Беларуси. Среди обвиняемых было пять женщин, включая беременную Зою Гриц.
Обвинительный акт утверждал:
«В 1926 г. польским Генштабом на территории Восточной Польши был создан контрреволюционный «Польско-Украинско-Белорусский Блок» в составе трех крупных националистических организаций («Украинский Сельроб», «Белорусская крестьянско-рабочая грамада» и «Польская независимая крестьянская партия») с задачами активной борьбы с коммунистическим движением в Восточной Польше и организации широкой повстанческой, шпионской и диверсионно-террористической работы на территории Советского Союза.
Согласно заданию того же 2-го отдела польского Генштаба в целях реализации задач «Блока» по Западной Беларуси и БССР в г. Вильнюс в 1928 г. был создан известными националистами Островским и Луцкевичем «Белорусский политический центр».
Переброшенные в БССР легально и нелегально члены «Политического центра» для практического руководства контрреволюционной организацией создали «Белорусский национальный центр».
По решению судебной коллегии ОГПУ от 9 января 1934 года 26 фигурантов дела были приговорены к высшей мере наказания, 16 — к высшей мере наказания с заменой на 10 лет исправительных лагерей.
Вот неполный список тех, кто был осужден на смерть:
- Григорий Олехнович, студент Высшего пединститута;
- Илья Осененко, инструктор 1 особого эксплуатационного узла связи, г. Минск;
- Левон Бобрович, научный сотрудник Комиссии по изучению Западной Беларуси при АН БССР, публицист;
- Язеп Богданский, научный сотрудник АН БССР;
- Ян Густыр, научный сотрудник АН БССР;
- Иван Дрозд, экономист-плановик Березинского райпотребсоюза;
- Андрей Капуцкий, писатель и журналист;
- Михаил Каханович, директор Виленской белорусской гимназии, член Белорусского посольского клуба в польском Сейме;
- Михаил Ковшик, директор Минского техникума пищевой промышленности;
- Тимох Ленцевич, учитель одной из минских школ;
- Евгений Маковский, инженер из Турова;
- Иван Мартинчик, преподаватель Минского автодорожного техникума;
- Александр Метла, преподаватель Минского политехнического рабфака;
- Александр Николаев Островецкий, заведующий отделом международной информации газеты «Звязда»;
- Владимир Пальчевский, сотрудник минского представительства КПЗБ;
- Николай Парфинович, студент Ленинградского электротехнического института;
- Виталий Радюк, аспирант АН СССР по физико-математическому сектору Комитета по подготовке кадров АН СССР;
- Алесь Сологуб, поэт;
- Иосиф Солоневич, заместитель заведующего заграничным сектором газеты «Звязда»;
- Всеволод Сураго, научный сотрудник Белорусского отделения Института рыбного хозяйства;
- Леонид Титович, технический директор научно-исследовательского совхоза в Смолевичах;
- Владимир Шалешко, бухгалтер промкомбината Заславского РВК;
- Николай Шуцкий, преподаватель Могилевского педагогического института;
- Кузьма Янель, заместитель директора Минского садово-огороднического института.
Из остальных 17 — к 10 годам исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ), 5 — к 8 годам ИТЛ, другие — к разным мерам наказания.
Интересно, что Максим Бурсевич, Павел Волошин, Флегонт Волынец, Язеп Гаврилик, Игнат Дворчанин, Петр Метла и Симон Рак-Михайловский, которым приписывалось руководство БНЦ, были приговорены к расстрелу с заменой десятилетним заключением.
Но после повторного осуждения все они были расстреляны в 1937—1938 годах, на волне наиболее жестоких сталинских репрессий.
Те фигуранты дела БНЦ, которые остались живыми, были направлены в Байкало-Амурский и Беломоро-Балтийский лагеря.
Впервые о раскрытии «контрреволюционной националистически-шпионской организации», управляемой бывшими политэмигрантами из Западной Беларуси, имена которых не назывались, было сообщено только 8 декабря 1933 года в партийной газете «Звязда». Там утверждалось, что на самом деле это были предатели, заброшенные в БССР с целью «провокации и шпионажа».
В те времена ОГПУ в своей типографии издавало тенденциозно подобранные выдержки из «показаний» арестованных, добытых насильственным путем.
В виде специальной брошюры, как совершенно секретный, этот материал передавался для ознакомления высокоответственным коммунистам. Партийные газеты, журналы, специальные разоблачительные «работы» и руководители партии ссылались на выдержки из показаний, не называя источники, из которых получены показания арестованных.
Задачей пропаганды было показать национальное движение в Беларуси как контрреволюционную, вредительскую, шпионскую работу белорусских националистов, направленную на отделение БССР от Советского Союза и на создание буржуазной национально-демократической республики.
Пропаганда не только стремилась скомпрометировать и показать в самом отвратительном виде белорусскую интеллигенцию и национальных лидеров, но и использовать разные случаи из частной жизни и общественной деятельности, независимо от того, когда и при каких обстоятельствах они имели место.
Сразу после смерти Сталина в 1953-1954 годах начался процесс реабилитации репрессированных. Но процесс реабилитации фигурантов дела «Белорусского национального центра» был непростым. Проведя дополнительное расследование в декабре 1955 года, КГБ БССР отметил, что преступная деятельность фигурантов дела доказана и они понесли справедливое наказание. Однако военный трибунал БВО постановил, что дело изучено недостаточно.
Так, из оперативных материалов, а также поданных в 1934-1935 гг. жалоб Игната Дворчанина, Язепа Гаврилика и Максима Бурсевича следовало, что следственное дело были сфабриковано. Например, 26 мая 1934 г. Игнат Дворчанин заявил, что никакой программы «БНЦ» не существовало и он составил ее после «настойчивого предложения» следователя.
В ходе повторного рассмотрения, происходившего уже после ХХ съезда КПСС, на котором был развенчан культ Сталина, в августе 1956 г., было установлено, что дело было сфабриковано. В частности, отмечалось, что собственноручные показания обвиняемых были изложены абстрактно, общими фразами, имели одинаковое содержание, не подтверждены вещественными доказательствами.
Военный трибунал Белорусского Военного Округа 18 апреля 1956 г. отменил решение Коллегии ОГПУ от 9 января 1934 г. в отношении всех обвиняемых по мотивам явной неполноты расследования и отсутствия достаточных доказательств. Дело было возвращено на дополнительное расследование.
Одновременно были отменены решения внесудебных органов за 1937—1939 гг. Комитет государственной безопасности при Совете Министров БССР провел проверку и дополнительное расследование, в результате которого существование «БНЦ» не подтвердилось.
В августе—сентябре 1956 г. решением военного трибунала БВО дело «БНЦ» в уголовном порядке было прекращено за отсутствием состава преступления.
Среди посмертно реабилитированных были известные общественные деятели Петр Метла, Симон Рак-Михайловский, Павел Волошин, Флегонт Волынец, Язеп Гаврилик и другие лица.
Сегодня в стране происходят очень похожие процессы, когда для ликвидации национального движения, жизненно опасного для диктаторского режима Лукашенко, вскрываются несуществующие заговоры, шпионские и диверсионные группировки, якобы управляемые из-за границы. По воле судьбы, как и 90 лет назад, утверждается, что управляются они из Польши. По этим сфабрикованным делам белорусские деятели и активисты получают драконовские сроки.
Хотя бы пока не стреляют… Правда, до дела «Белорусского национального центра» также массовых расстрелов не было.
Но необоснованные политические репрессии, когда нет прямого приказа сверху остановиться, раскручиваются все сильнее и выходят на уровни, которые еще вчера казались невозможными.
История, к сожалению, ничему не научила тех, кто их осуществляет.
«Наша Нiва» — бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬ-
«Наиболее ощутимые изменения — в презентации восстания Калиновского». Как изменились белорусские учебники по истории
-
90 лет со дня рождения Станислава Шушкевича — архивный фильм «Нашай Нівы» о первом руководителе независимой Беларуси
-
Выходец из белорусской шляхты 28 лет руководил советской внешней политикой. Чем запомнился Громыко, который получил прозвище Мистер Нет?
Комментарии