Как Стефан Баторий победил Ивана Грозного. Народный король против тирана
Популярность Стефана Батория пережила Речь Посполитую. В современной Беларуси вам покажут озеро Баторино, где король «утонул», деревни Батуры и Батурки, в которых он «останавливался», фамилии Батура и Батурчик. Проект «Баторий» можно изучать и на современных бизнес-тренингах: как достичь успеха, взяв на работу независимого и жесткого антикризисного менеджера.
31.08.2024 / 18:46
Фото: Wikimedia Commons
Но сделаем оговорку: «народным» король был в том значении слова «народ», которое употреблялось в Речи Посполитой. А там гражданские права имела исключительно шляхта. «Король Степан» был первым реальным королем, избранным знатью, вопреки магнатам.
До того государством управляли по праву наследия Ягеллоны. А француз Генрих Валуа, правивший после них, испугался задач, стоявших перед Речью Посполитой, и сбежал в Париж через три месяца после избрания. Res Publica была вынуждена выбирать короля заново.
Что литвин, что венгр
На королевский престол претендовали Габсбурги, властители Священной Римской империи, Испании, Нидерландов. Магнатам импонировала кандидатура императора Максимилиана II Габсбурга. Ему было 48 лет, он страдал от подагры и, в случае избрания, управлял бы дистанционно, из Вены. А это давало большую свободу действий. По той же, видимо, причине не были против Габсбурга и представители Великого Княжества. Кандидатуру Максимилиана поддерживал из-за восточной границы и московский царь Иван IV: раз уж меня самого не выберут, рассуждал он, то с Габсбургом можно будет, по крайней мере, разделить Речь Посполитую.
Решение трансильванского воеводы Батория выставлять свою кандидатуру на эти заранее предопределенные выборы выглядело авантюрой. А может, он надеялся на традиционное польское недоверие к немцам? Оно уже сыграло роль в истории, когда вместо немецкого принца на польский трон сел литвин Ягайло.
Баторий послал на элекционный сейм своего эмиссара Джорджо Бьяндрату, бывшего врача королевы Боны. Бьяндрата не жалел денег, вербуя союзников, и расхваливал кандидата как мог: «в делах рыцарских спорый», «ученый, мудрый». То, что Баторий — венгр, также рассматривалось как плюс: у Польши в прошлом была с Венгрией, как и с Великим Княжеством Литовским, персональная уния.
Языковой вопрос
Минусом была номинальная вассальная зависимость от Османской империи. Но, как возражал Бьяндрата, она досталась Баторию от предшественников. Еще один минус — новый король не говорил ни по-белорусски, ни по-польски. Он знал четыре языка: родной венгерский, латынь, немецкий и итальянский. Но Бьяндрата уверял, что такой ученый человек скоро заговорит и на языках Речи Посполитой.
Но Стефан остался уникальным королем, правившим огромной славянской страной, используя исключительно латынь. Ее тогда кое-как знали, окончив коллегиумы католических орденов, магнаты и шляхта.
Рыцарскую же пригодность Баторий доказал прямо во время выборов, разгромив войско Каспара Бекеша. Тот возглавлял прогабсбургскую партию и тоже претендовал на власть в Трансильвании. Баторий приказал убить его воевод, пленным солдатам поотрезать носы и языки, самого же Бекеша впоследствии простил.
Выборы были назначены на 7 ноября. Шляхта требовала «Пяста» — то есть поляка. И с подачи подканцлера Яна Замойского провозгласила королем… женщину — Анну, сестру Сигизмунда Августа, последнего из Ягеллонов. С тем условием, что ее мужем станет Стефан Баторий. Тот Замойский, кстати, учился вместе с Баторием в Падуанском университете.
Магнаты же объявили королем Максимилиана II. Судьбу выборов решила «улица». Баторий подначивал шляхту письмами, было объявлено посполитое рушение. Шляхта ворвалась в Краков и Львов. Стефан, передав власть в Трансильвании своему брату, с несколькими тысячами войска шел в Речь Посполитую. Максимилиан ІІ не сумел организовать столь же активного «отстаивания результатов выборов».
1 мая 1576-го Батория короновали, на следующий день он исполнил свой супружеский долг в отношении Анны Ягеллонки.
Но в первые годы положение Стефана на троне было непрочным. Укрепить авторитет новый король решил успешными войнами.
«Моя Речь Посполитая». Аллегорическое изображение неизвестного автора. 1578 год. Показан хаос, в котором принял страну Стефан Баторий. Каждый сюжет, каждый герой олицетворяет какой-то общественный изъян или препятствие на пути к стабильной жизни: разбегающиеся в разные стороны кони — несогласованность (камни грехов, привязанные к их повозке, не дают им двигаться). Медведь — это открытые враги, лис — фальшивые друзья, волк — ненавистники, черепаха — замедленность общественного развития. Баторий не дает стране скатиться в пропасть, которую олицетворяет дракон. Фото: Wikimedia Commons
«В делах рыцарских спорый»
Прежде всего нужно было замирить Гданьск — богатейший город на балтийском побережье. Гданьск, завязанный на торговлю с Нидерландами, вотчиной Габсбургов, отказался признавать результаты выборов.
Королевская конница легко разогнала в поле 11-тысячное гданьское войско, но осада мощных крепостей затянулась на полгода, пока Гданьск не выторговал условия сдачи. Опытной пехоты и больших пушек, необходимых для штурма, у Батория было мало.
Под Гданьском король увидел минусы армии Речи Посполитой. Он понял: чтобы отвоевать у московского царя Полоцк и Инфлянты, понадобится сильная пехота.
«Выбранецкие полки»
В XVI веке пехота господствовала в европейских войнах: испанская, швейцарская, немецкая. Легендой стала Черная армия венгерского короля Маттиаса Корвина. Баторий, воспользовавшись венгерским опытом, попытался создать профессиональные пехотные отряды и в Речи Посполитой.
Пехота короля Стефана называлась «выбранецкой». По его замыслу, от каждых двадцати крестьянских хозяйств выставлялся один пехотинец. Отработать за него панщину и платить налоги должны были остальные девятнадцать. Солдаты четыре раза в год должны были посещать учения и по приказам ротмистров отрабатывать слаженность действий.
Такая система мобилизации позволила бы создать в Речи Посполитой 20-тысячную профессиональную армию. Может, это спасло бы страну от нашествий XVII века? Но сейм разрешил набирать пехоту только в государственных землях — около 3 000 человек из Короны и еще тысячу из ВКЛ.
Чтобы вооружить свою пехоту, Баторий организовал закупку аркебуз. Выбранецкие отряды — чуть ли не впервые в Европе — начали применять готовые снаряды. Это позволило пехоте короля Стефана достичь рекордной скорострельности — 1 раз за 10 минут.
Не забыл Баторий и про конницу. В его времена произошло жесткое разделение на тяжелые и легкие конные хоругви. Были созданы отряды крылатых гусар, слава которых при преемниках Батория прогремела от Кирхгольма до Вены.
Казаки из белорусских земель
Батория высоко ценили украинские казаки. Он взял их на службу и начал платить деньги из бюджета за защиту южных границ от крымских татар. Возможно, так король пытался ублажить турецкого султана, стремившегося включить казаков в систему, чтобы остановить их набеги.
Баторий собирался воевать с Московией, на юге ему нужно было спокойствие. Он создал полк из 500 «реестровых» казаков, дал им гетмана. Казакам ежегодно платили 15 злотых (пастух зарабатывал 1,2) и выдавали униформу — новый кафтан.
Интересны результаты их переписи 1581 года: судя по фамилиям, которые давались по названиям родных мест, около четверти казачьего войска составляли белорусы — из Могилева, Гомеля, Мстислава, Быхова, Полоцка, Витебщины, припятского Полесья.
Ошибка Ивана Грозного
Но не подчинение Гданьска и не военные реформы сделали Батория легендой для следующих поколений. Это сделал полоцкий поход.
Московский царь Иван IV ошибся, посчитав Батория марионеткой магнатов, с которой можно не церемониться. Его первое посольство он принял сидя, к руке не допустил и на обед не позвал. Царь не считал себе равным избранного королем воеводу — Баторий был для него вроде «Бельских, Мстиславских, Трубецких». Зато перед гетманом Яном Ходкевичем он рассыпался в комплиментах: магнатов он считал настоящей силой Речи Посполитой.
Захватив в 1577 году Инфлянты (Ливонию), царь прислал королю сухое письмо, посоветовав не пытаться забрать ее обратно, так как «не при тебе этот спор начинался». А захваченный в 1563-м Полоцк царь вообще считал своей вотчиной.
Баторий тем временем готовился. В 1578-м сейм одобрил налог на войну с Московией. Еще 200 тысяч злотых дал герцог Бранденбургский за то, что Баторий признал его регентом Прусского герцогства, так как тогдашний герцог Пруссии был психически болен. Кто мог подумать тогда, что Баторий заложил фундамент будущей мощи Пруссии, которая через 200 лет станет одним из инициаторов раздела Речи Посполитой?
Деньги нужны были на вербовку наемников: немецких ландскнехтов, которые впоследствии ворвались в крепость Сокол, и венгерской пехоты, сумевшей поджечь стены Полоцка.
Московские же дипломаты, бывавшие в Речи Посполитой, успокаивали царя Ивана словами о том, что новая война будет вестись малыми силами, что Баторий — король слабый и непопулярный, а Польша и Литва хотят вместо него себе на трон царского сына Федора Ивановича.
Нестандартный пропагандистский ход
В конце июня 1579 года, когда приготовления к войне были закончены, Баторий, не сдерживая себя, ответил на прежние письма царя. Король писал, что потери, нанесенные его государству, он собирается «взыскать» непосредственно с Ивана, а не с его подданных.
Отдельным письмом король обращался к жителям Московии. Он писал, что выступает в поход «не для разлития крови», а чтобы обернуть против царя все то, что он чинил с другими народами и собственными подданными. Тем, кто перейдет на его сторону, Баторий обещал «вольность и свободу прав христианских». Письмо было разослано в московские приграничные крепости. По тем временам это был неслыханный шаг.
Сбор армии был назначен в Свири. Сейчас это местечко над одноименным озером, там сохранилась высокая замковая гора. Оттуда недалеко озеро Баторино — может и в самом деле Баторий в нем освежился?
Из Свири король через Поставы и Глубокое двинулся на Полоцк. Авангардом шла конница ВКЛ во главе с Радзивиллами и венгерская пехота, которую вел Бекеш. Они должны были не пустить к Полоцку подмогу. Лил дождь, дороги размыло. Местность вокруг Полоцка за время российской оккупации обезлюдела и заросла лесом. Путь для армии приходилось прорубать. Лишь 11 августа основные силы пришли под стены города.
Дело двигалось не так быстро, как хотелось королю. Несмотря на то, что перед походом заранее позаботились о провианте (это было в новинку для Великого Княжества), долго держать на месте 41-тысячное войско было непросто.
Дожди снижали эффективность каленых ядер — инновации Батория. Металлическое ядро нагревали докрасна, забивали в пушку, отделив от порохового заряда толстым деревянным или земляным пыжом, и стреляли. Попав в деревянную стену, каленое ядро почти гарантированно зажигало ее. Но мокрое дерево полоцких стен занималось слабо. Венгерской пехоте наконец удалось зажечь замок, и армия вторглась в город. Защитники заперлись в Софийском соборе, но потом сдались.
Инициатор капитуляции, воевода Петр Волынский, кстати, был ранее репрессирован Иваном Грозным — и сидел в тюрьме по несправедливому доносу.
Расплата за неограниченную власть
Профессиональная пехота, осады, каленые ядра — все это стало для царя Ивана неожиданностью. Он рассчитывал, что Баторий будет воевать старым «сигизмундовским» методом: налеты конных отрядов, грабеж территорий без попыток брать замки. Поэтому и воеводам своим царь приказывал в бой с Баторием не вступать, отсиживаться за стенами и совершать диверсии.
Но инфлянтские замки горели и сдавались. Великие Луки, стены которых защитники обложили землей, продержались всего неделю. Когда Великолукский уезд перешел к Баторию, образовался «балкон» между Псковом и Смоленском, с которого можно было направить удар на последний рубеж обороны Москвы.
«Вся земля» просила царя примириться с Баторием: «против сильного господина трудно воевать, когда из-за разорения вотчин не имеешь, на чем и с чем».
За 20 лет царь Иван доуправлялся до того, что не мог собрать большого войска. Бесконечная Ливонская война вызвала рост налогов, репрессии и опричнина — упадок хозяйства. А в начале 1570-х Московия пострадала от моровой напасти.
И боевой дух московитов упал: «детям боярским» надоело умирать неизвестно за что. Приходилось угрожать смертной казнью не только им, но и тем, кто должен был собирать их на войну.
Доспехи XVI века. Фото: Wikimedia Commons
И даже собранную армию нельзя было использовать против Батория. Часть приходилось держать на границе с Крымским ханством, которому Иван угрожал, еще часть — в Инфлянтах против шведов, короля которых Иван назвал в письмах «мужичьим сыном».
«По трагической иронии судьбы правитель, который всю жизнь доказывал, что только сильная неограниченная власть может защитить страну от внешней опасности, теперь столкнулся с тем, что страна оказалась неспособной к борьбе с противником после его долгого самодержавного правления», — отмечает один из лучших российских исследователей эпохи Борис Флоря.
Царь Иван и курица
Тональность писем царя изменилась. Куда подевалась спесь? Царь упрекает короля примером предшественников-Ягеллонов, «братьев наших», при которых «христианская кровь напрасно не лилась»: «Мы бы тебе и всея Лифляндские земли поступились, да …тебе кровь проливать же», — укорял Батория набожный христолюбивый голубь мира Иван Грозный.
Царь даже делал реверансы католикам, писал, что «одна вера греческая и латинская».
В ответ канцлер Ян Замойский назвал Ивана темным и диким варваром, высмеял, обвинив в трусости, так как Иван не решился выйти драться с войском Речи Посполитой: «И бедная курица перед ястребом с орлом птенца своего крыльями своими укрывает, а ты, орел двуглавый, прячешься».
«Уже между нами не только про Инфлянты, а обо всем пойдет», — писал Замойский царю, когда войско Батория пошло на Псков.
Миссия Антонио Поссевино
Пытаясь примириться с Баторием, Иван бросился к папе Григорию ХІІІ. Папа взялся быть посредником и прислал в Москву одного из лучших дипломатов — Антонио Поссевино.
Папа Григорий XIII не только ввел в обиход календарь, которым мы пользуемся до сих пор. Он изменил внешнюю политику Рима. Поняв, что борьба с протестантами лишь изматывает, папа решил хотя бы закрепить за собой территории, куда протестантизм еще не попал. Прежде всего — православный Восток. В Риме основали коллегию Святого Афанасия, чтобы учить будущих миссионеров.
Московию Григорий XIII видел будущей опорой католицизма. Правда, о ней в Риме мало знали. Наивный папа был уверен, что благочестивые московиты откажутся от своей «греческой ереси». Стоит только объяснить им ошибку, а главное — договориться с царем.
И царь намекал: все возможно. При посредничестве Поссевино московским дипломатам удалось, когда военная кампания под Псковом затянулась, заключить с Баторием Ям-Запольский мир. Московия отказывалась от Инфлянтов и получала обратно Великие Луки. Почти двадцатилетняя война не принесла России результатов — только потери и разрушения.
Добившись мира, царь прекратил разговоры о союзе с католиками, сказав Поссевино во время обеда, что «папа волк, а не пастырь». Посол потерял дар речи.
Игнорировал женщин
Формально король Стефан был женат на Анне Ягеллонке, которой на момент брака исполнилось 52. До того ни она, ни 42-летний Баторий в браке не были. Муж посетил ее спальню всего два или три раза. Его можно понять: по тем временам Анна была уже совсем старой, тогда мало кто доживал до 60-ти.
Когда Анна сама пришла к нему в спальню, убежал. Такое игнорирование довело Анну до нервного срыва. Пришлось пускать ей кровь, что в тогдашней медицине заменяло таблетку успокаивающего.
Двор Батория был далеким от куртуазности, исключительно мужским. Главной забавой короля была охота.
Ходили слухи, что у Батория были любовницы, в том числе дочь лесника из-под Гродно. Говорили, что его внебрачным сыном был шляхтич Кнабовский, отметившийся во время московских походов Сигизмунда Вазы. Говорили, что сам Лжедмитрий І был внебрачным сыном Батория, но это скорее были попытки объяснить равнодушие короля к женщинам.
Ходили слухи и о венерическом заболевании, которое отвернуло Батория от секса. Но доказательств не дало даже вскрытие.
Вином по почкам
В 1580-е Баторий входил полным надежд. Московию он замирил, папа видел в нем личность, способную выбросить османов из Европы — а Баторий видел возможность освободить от их господства родную Венгрию… Но папа внезапно умер, да и здоровье короля шаталось все сильнее.
На ноге под коленом у него была трофическая язва «до самой кости», которая постоянно текла. У короля случались припадки, вроде астматических или эпилептических. Когда язву прижгли огнем, чтобы залечить, Баторий пережил такой припадок, что неделю не мог говорить. Тогда другие врачи решили не заживлять рану, а наоборот расширить, «чтобы плохая материя выходила». На язву поставили приспособление, чтобы постоянно ее бередить.
Хрустальный бокал с монограммой Стефана Батория. Фото: Wikimedia Commons
Это плохо сказывалось на нервах. Баторий, ранее спокойный и конструктивный, на сейме 1585-го бросался с саблей на депутатов и «кричал высоким голосом», что, если бы не присяга, бросил бы это «чистилище» — Речь Посполитую.
Тогдашние эскулапы не могли даже диагностировать болезнь почек, которая в итоге и доконала короля. Его лечили от приступов кровопусканием, натираниями, горячими компрессами, а сам Баторий дополнительно лечился крепким венгерским вином.
Непосредственной причиной смерти могло быть то, что он простудился на охоте под Гродно. Зима 1586-го была очень морозной: возвращаясь с охоты, король замерз так, что все тело онемело.
Окружение же до последних дней считало, что состояние здоровья Батория в пределах нормы. В ответ на приступы одышки врачи ставили ему банки, прикладывали пиявки и волшебный камень безоар. За пару дней до смерти врач наконец запретил королю пить вино, но по требованию последнего вынужден был снова разрешить.
Почки как у вола
Когда король скончался, было решено произвести вскрытие, чтобы отбросить слухи об отравлении. Это была первая подобная медицинская операция на территории Беларуси и вообще Восточной Европы.
Согласно протоколу, у короля были здоровые кишки и печень, желудок и селезенка. Отек левого легкого можно было объяснить тем, что накануне во время приступа Баторий упал и сильно ударился о скамью. А вот почки были «чрезвычайно большие, как у вола», засвидетельствовал врач. Нашелся и камень размером с мускатный орех в желчном пузыре.
Так натуралистично завершилась земная жизнь одного из самых успешных королей Речи Посполитой. И начал появляться миф об идеальном короле Стефане. Миф родился в XVII веке, на фоне военных поражений на востоке и погружения государства в анархию. В XIX веке, после позорных разделов Речи Посполитой, он расцвел — с Баторием по популярности мог сравниться только «спасатель Европы» Ян Собеский. Популярность эта счастливо перенеслась и в эпоху модерна. У гроба Батория в подземельях Вавеля никогда не вянут цветы.
***
Стефан Баторий и Гродно
Гродно некоторое время являлось неофициальной столицей Речи Посполитой. Здесь находилась главная резиденция Стефана Батория.
Когда правитель впервые прибыл сюда в 1579 году для участия в расширенном совещании сената, он сразу полюбил живописные места. На выбор Баторием резиденции повлияли также как внутренние, так и внешнеполитические причины. Монарх хотел улучшить отношения между Короной и Великим Княжеством, и Гродно своим географическим расположением на дороге из Вильни в Краков лучше всего этим целям соответствовало. К тому же этот город был близко расположен к Инфлянтам, где в то время шла война. Правитель, любивший охоту, хорошо чувствовал себя среди лесов и пущ.
Благодаря усилиям Стефана Батория в Гродно был сооружен красивый ренессансный замок на месте замка князя Витовта. Кроме него, у главной площади города, Рынка, возник дворец. Здесь же, у Рынка, на деньги Батория по проекту, возможно, легендарного архитектора-иезуита Яна Марии Бернардони был возведен каменный костел Пресвятой Девы Марии рядом со старым деревянным, выполнявшим функцию приходского. Храм был самым большим на то время культовым зданием на территории ВКЛ. А еще он, по словам современника, был очень красивым. Монарх построил эту святыню, чтобы быть в ней похороненным после смерти.
Старый замок в Гродно на этапе реконструкции. Фото Руслана Кулевича
Стефан Баторий ушел из жизни 12 декабря 1586 года в Гродно, в королевском замке, в возрасте 53 лет.
Тело Батория после анатомирования перенесли в новопостроенный костел Пресвятой Девы Марии, где полтора года останки короля находились в подвалах. Потом, вопреки его воле (а он хотел, чтобы его похоронили в этом костеле), 29 апреля 1588 года траурный кортеж двинулся из Гродно через Варшаву и прибыл в Краков. Там 24 мая 1588-го тело короля было похоронено в кафедральном соборе в Вавельском замке.
Надгробие Стефана Батория. Фото: Wikimedia Commons
В наше время одна из центральных улиц Гродно носит имя бывшего правителя, как и расположенный на ней торговый дом. В Фарном костеле находится бронзовый бюст и мемориальная табличка, посвященная королю.
Серебряная тарелка с изображением Батория принадлежала королю и великому князю Яну Казимиру
***
Баторий и Каспар Бекеш
Каспар Бекеш в белорусской массовой культуре закрепился как исключительно положительный персонаж. Это произошло с подачи Владимира Короткевича, который вдохновлялся эпитафией на его могиле: «…не хочу признавать Бога, не жажду его неба, ада не боюсь…». Возможно, сыграло роль и легкое портретное сходство Бекеша и Короткевича. Во время осады Полоцка Баторий и Бекеш ночевали в одной палатке. Когда Бекеш умер в Гродно, его, арианина, отказались хоронить на своем кладбище и католики, и православные, тогда Баторий приказал положить своего воеводу на горе в Вильне, которая из-за этого называется Бекешевой. В XIX веке река Виленка подмыла и обрушила его склеп.
Фото: Wikimedia Commons
***
Баторий и иезуиты
В русле новой восточной политики Рима Баторий покровительствовал иезуитам в Речи Посполитой. Он предоставил коллегиумам в Вильне и Львове права университетов.
Позиции католичества усиливались там, где традиционно сильным было православие. Это вызвало противоречия: к решению об учреждении академии в Полоцке отказывался прилагать печать канцлер-кальвинист Николай Радзивилл Рыжий. Первым ректором Виленской академии стал Петр Скарга, сильнейший полемист и один из идеологов Брестской унии 1596 года.