Почему белорусы едут на родину, если это для них может быть опасно
Белорусов-эмигрантов часто арестовывают на границе, когда они возвращаются в Беларусь, но желание быть дома перевешивает для них страх. «Наша Ніва» поговорила об этом явлении с психологом Еленой Замулко.
19.07.2023 / 13:04
«Иногда приходят к выводу, что сделали из мухи слона»
Прежде всего Елена обращает внимание на то, что белорусы-эмигранты — это во многих случаях беженцы по собственному желанию.
«Те, кто переехал от верной беды — обыска, задержания, стопроцентной опасности — скучают по Родине. Но перед ними не стоит вопрос, вернуться ли в Беларусь, они понимают, что для них это опасно, их гражданская позиция не разрушается.
Есть и те, кто уехал, так как не желал рисковать ни собой, ни детьми, но при этом не имел фактов, которые бы подтверждали, что этот риск для него точно существует, у него было только мнение. Риск вообще невозможно просчитать», — объясняет Елена.
После отъезда такой белорус сталкивается с типичными трудностями эмиграции: например, его ребенок начинает скучать, жаловаться на школу и на то, что давно не видела бабушку. Родителям трудно на это что-то ответить, если они не могут предъявить факт опасности.
Так у человека появляются сомнения, он страдает от них и иногда приходит к выводу, что сделал из мухи слона. В Беларуси живут люди, там остались родители, друзья. Человек решает, что как минимум можно поехать в Беларусь и перевести дух, а то и вообще прекратить все эти страдания эмиграции и вернуться обратно, где все понятно. В основном возвращаются те, у кого не было четких доказательств преследования. Если же человек имеет такие доказательства, он тоже может подумать о поездке домой, но как минимум будет хорошо осознавать риск.
Елена рассказывает о явлении, с которым часто сталкивается у собравшихся в Беларусь:
«Перед поездкой люди начинают испытывать эйфорию, как перед отдыхом или чем-то еще хорошим, предвкушают встречу с близкими, решение своих проблем — например, то, как займутся здоровьем. Это очень эмоционально заряженные обстоятельства, и человек в них минимизирует свои риски и увеличивает ощущение радости перед возвращением.
Понятно, что они рискуют. Но такой человек может спросить, мол, что не так с моей поездкой? В Беларуси живут люди, там не бомбят».
С одной стороны, есть много примеров, как людей после возвращения задерживали. Но разве кто-то учится на примерах других, спрашивает психолог? И приводит пример того, как происходит чаще: «Если в моем холодильнике стоит торт, я могу очень хорошо знать, что от тортов можно набрать вес. Но торт возле меня, и я хотя бы кусок от него откушу. Так как у меня перед глазами обещание скорого счастья, а потом, может, ничего и не случится, может я схожу на прогулку и не наберу вес».
Эксперт объясняет, что человеческая психика склонна искать возможности получить собственное счастье и игнорировать здравый смысл. Когда в игру вступают разум и эмоции, последние всегда побеждают.
«Есть идея, что можно вернуться в ситуацию до 2020 года, но это не так»
Елена акцентирует внимание на факторах, которые могут упускать те, кто собирается домой: «Те, кто вернулся в Беларусь и после этого никак не пострадал, не был задержан, все равно не могут оказаться в той Беларуси, откуда когда-то эмигрировали, так как все изменилось. Им становится немного легче, чем в эмиграции, и если они в стране ненадолго, они могут не заметить, как она изменилась. В их голове есть идея, что можно вернуться в ситуацию до 2020 года, но это не так».
Психолог сравнивает это с тем, как разведенные люди иногда пытаются склеить семью, представляют, будто можно вернуться в состояние первых недель брака. На самом деле это возможно далеко не всегда.
Елена рассказывает, что некоторые из ее клиентов тоже иногда возвращаются в Беларусь, причем делают это в тайне от психолога. Клиент просто предлагает следующую сессию провести онлайн, удаляет все переписки и вдруг оказывается в Беларуси. Такая скрытность показывает, что люди понимают сомнительность их решения возвращаться. Кроме того, они готовятся к чему-то плохому, осознают, что выбирают между двумя нехорошими вариантами. Ошибочно считать таких людей глупыми.
Специалист приводит пример:
«Женщина приехала в Варшаву и смогла пристроиться только продавщицей в продуктовом магазине. Она имеет высшее филологическое образование, она хороший специалист, но в Варшаве ей сложно себя с таким образованием реализовать и продолжить работать со студентами. Если вернуться, ты хотя бы сможешь найти работу по диплому и повысить свой статус, сможешь общаться с друзьями, которые спокойно живут в Беларуси и пишут тебе, что у них все хорошо. И если ты выбираешь между работой на кассе и статусом преподавателя университета, большинство выберет последний вариант и вернется».
Первую неделю после возвращения, говорит Елена, люди обычно кажутся очень довольными. А вот потом они начинают жаловаться, что в Беларуси все как-то не так — не те цены, продукты, и вообще они как-то иначе представляли себе возвращение, чем это оказалось на самом деле. Психолог отвечает на это, что в одну реку не входят дважды, и они уехали из Беларуси не без причины.
Елена отмечает, что люди в эмиграции часто не замечают мелкие адаптационные процессы, которые с ними происходят. Кто-то может сказать, мол, никак не могу привыкнуть к этой Польше. Но при этом такой человек будет есть польские продукты и знать, где их приобрести, понимать, что ему нравится конкретный бренд молока.
«Даже если человек в дезадаптации, его разум лучше знает, как ему жить»
Новости о задержании тех, кто вернулся на родину, появляются регулярно. Но существует принцип доминанты ученого Ухтомского: когда работают эмоции, ум молчит и ничем не поможет. Поэтому если сложилась доминанта «я хочу домой», ни одно слово, убеждение или аргумент не будет против нее работать, они наоборот будут ее поддерживать. Да, в аналогичной ситуации кого-то уже задержали, но ведь это он сидит, а не я, объясняет Елена.
Такому человеку можно напомнить о большом риске. А он тебе ответит: да, я все понимаю, но думаю, что там мне будет лучше и спокойнее. Это человеческий выбор, мы все каждый день совершаем поступки, которые, по нашему мнению, призваны сделать нашу жизнь лучше. Человек всегда верит, что он избежит любой опасности, так как если верить в обратное, можно скатиться в депрессию.
Поэтому, когда человек принял решение возвращаться, мы не остановим его словами, информацией, демонстрацией каких-то роликов. Психолог вообще выступает против таких мер: «Я за то, чтобы не помогать насильно, даже если человеку из-за этого станет лучше. Люди покинули страну, потому что на них воздействовало насилие, как минимум эмоциональное, их заставляли думать и вести себя не так, как им хотелось. Они посчитали, что им это неприемлемо, и покинули страну или вышли на протесты.
Считаю, что даже если человек в дезадаптации, его разум лучше знает, как ему жить. Нельзя использовать насилие даже ради добра и счастья. Поэтому когда человек на 100% принял решение возвращаться, можно ему сказать вот что: «Это твое взрослое решение. Я за тебя волнуюсь, знаю много фактов, свидетельствующих, что ты подвергаешь себя и своих детей риску, но это твой выбор».
Специалист делится печальной историей возвращения из своего окружения: «Близкий друг моего сына решил поехать на два дня в Беларусь, чтобы побыть у мамы на дне рождения, купил подарок. Его забрали прямо на границе. Мы с его мамой очень долго его искали, так как парень выехал из Варшавы и не приехал на место. В результате его осудили на несколько лет химии.
Мы все ему говорили, что ехать опасно: мол, ты же взрослый человек, у тебя работа в Варшаве, поздравь маму по телефону. А он отвечал — это же моя мама. То есть вместо разума сработали эмоции. Человек считал, что он ничем не рискует, он не участвовал в протестах, так как тогда учился в Польше. Но у него, кажется, нашли что-то в телефоне и к этому привязались. Думаю, мы бы никак его не остановили. Какие аргументы можно привести человеку, уверенному, что он просто съездит на два дня в Беларусь?»
«Эмоции говорят человеку, что ему не нравится в Польше и надо ехать домой, и он отбрасывает факты»
Если человек еще не полностью уверен в том, что хочет возвращаться, психолог советует ему посмотреть статистику того, сколько человек и за что задерживают в Беларуси по возвращении.
«Если человек придет ко мне с сомнениями и непониманием, ехать ли ему в Беларусь, тогда мы с ним вместе распишем аргументы за и против возвращения. В таком случае на него может повлиять любой специалист и любое медиа, и неважно, что он услышит. А сейчас информации так много, что если кто-то сомневается, он ее найдет, мы ничего ему не добавим», — считает психолог.
Когда идет речь о возвращении, имеет место нарушение процесса адаптации. Человек, выехавший за границу и начавший здесь жить свою жизнь, не будет думать о том, как ему вернуться.
Один из признаков дезадаптации — то, что люди не осознают свои ежедневные эмигрантские подвиги.
Елена рассказывает, как это работает: «Иногда прошу клиентов перечислить свои достижения, а они отвечают, что им не о чем говорить. Объясняю, что речь не о вещах, за которые дают Нобелевскую премию, и спрашиваю: вы знаете, где купить хороший кофе в Варшаве, где поужинать с друзьями? Человек отвечает, что знает. Вы можете договориться с польским врачом? Человек отвечает, что да, но при этом не соглашается, что он умеет говорить по-польски.
То есть человек что-то сделал, он молодец, но он минимизирует свои достижения. Эмоции говорят человеку, что ему не нравится в Польше и нужно ехать домой, и он отбрасывает факты. Когда работают эмоции, разум спит. Прошу у человека факты того, как он вписался в новой стране, отвечает — все очень плохо. В такие моменты клиенты очень злятся, чувствую от них много сопротивления: мол, чего вы ко мне пристали, мне тут плохо, все эти достижения — чушь».
Если человек терпит дезадаптацию и продолжает интегрироваться в новое общество, со временем станет лучше, говорит специалист. Сложно тем, кто почему-то решил, что адаптируется к новой стране за пару месяцев. На самом деле адаптация к новому месту, связям и языку длится до трех лет, а в тяжелых случаях и до пяти, предупреждает психолог. Нужно определенное время и привыкание, чтобы иметь возможность выйти на улицу и сказать — я знаю этот район. Второй год самый тяжелый, третий — уже лучше.
Очень хороший способ адаптироваться — помогать кому-то другому привыкнуть к этой же стране, рассказывать, как сходить в поликлинику и где пообедать. Тогда можно на практике увидеть, адаптирован ты к новой стране или нет.
Еще очень важно, что адаптация идет волнами, а не ровно: сегодня человеку хорошо, а завтра — немного грустно, послезавтра снова хорошо, а на следующий день сложновато. Но он потихоньку продвигается в сторону суши и становится на ноги. Прямого пути нет ни у кого, люди, которые верят в быструю и легкую адаптацию, точно вернутся. Им будет казаться, что они потерпели неудачу, а на самом деле это будет просто первый откат волны.
Читайте также:
Продолжаются задержания на границах при въезде в Беларусь
У тех, кто выезжает за границу без визы, начали требовать показывать ВНЖ. Что известно