Режиссер Сергей Лозница рассказал, как создавался фильм «В тумане» и почему его цензурировал Минкульт
В этом году исполнилось 100 лет со дня рождения Василя Быкова — белорусского классика психологической военной прозы. Отмечая эту дату, организаторы кинофестиваля белорусского кино «Бульбамуви» в Варшаве провели ретроспективный показ фильма «В тумане» по одноименному произведению писателя. Лента возникла в 2012 году и получила приз жюри Fipresci на 65-м Каннском кинофестивале и главную награду кинофестиваля «Лістапад». Представить фильм «В тумане» пригласили его автора — украинского режиссера Сергея Лозницу, который родился и часть детства провел в Барановичах. Журналист Budzma.org Тарас Тарналицкий записал воспоминания автора о съемках фильма и его мнение о насущных проблемах.
26.11.2024 / 22:28
Сергей Лозница. Фото: Marcin Oliva Soto
О главном исполнителе роли — Владимире Свирском
Режиссер должен спрашивать у Господа дважды: когда выбирает тему для фильма и актера на главную роль. У меня насчет согласования темы с Господом полное согласие, а вот актеров пришлось поискать.
Мне посоветовал такой российский актер Григорий Добрыгин, он сейчас уехал из России после начала войны, своего приятеля Владимира Свирского, который родом из города Борисова. Он выглядел как с иконы списанный [Христос]. Он [Добрыгин] сделал благородно, потому что сам хотел играть в фильме Сущеню.
Сергей Лозница и Януш Гаврилюк на кинофестивале «Бульбамуви» в Варшаве. Фото: Marcin Oliva Soto
Мы встретились с Володей, но потом я его два-три месяца «мариновал». Он ходил копал ямы, репетировал очень долго. То есть он жил вместе с нами, пока мы готовились к фильму.
Сложно поверить, но есть такие непроходимые вещи. Например, мы специально пригласили на запись звука, дублирование Володю, чтобы он сказал только одно слово — судьба. Но сказал это слово не абы как, а просто. По итогу было сделано около 300 дублей, и потом Володя Головницкий, звукорежиссер из Минска, живет сейчас в Вильнюсе, я с ним работаю уже двадцать лет, он сложил из звуков это слово.
На самом деле сложно сказать что-то простое.
Директор фестиваля MDAG Artur Liebhart и Сергей Лозница. Фото: Marcin Oliva Soto
О кастинге других актеров «В тумане»
А другие актеры, например, Сергей Колесов.
Я его снимал во всех своих фильмах, кроме последнего игрового. Там он не играет, к сожалению, очень сложно пригласить человека, живущего в России. Он потрясающий актер из Екатеринбурга, из Коляда-театра. Он играл в фильме роль партизана Войтика — равнодушного, довольно циничного человека. Это человек бюрократической машины. Но ему все равно нужно выполнить задание, вернуться живым. Он трусливый — я думаю, что такие люди выживают, способны приспособиться к любым обстоятельствам. Им наплевать на судьбы других. И таких в такое [сегодняшнее сложное время] очень много.
И актер Влад Абашин, он играл второго парня — Бурова, который пришел за Сущеней, чтобы расстрелять. Его голос мы немножко понизили. В нем не было такого мужества, которое необходимо. А внешность мужественная, он очень хорошо сыграл. У его героя совсем другая концепция — он пытается понять, насколько Сущеня действительно предатель.
Кадр из фильма
Но сам он попал в партизаны по другой причине. Потому что его обидела оккупационная администрация, забрала машину. Этого нет в сценарии, в фильме есть только отголоски этого мотива.
Но у Быкова это было хорошо описано, как история его, как он любил машину и у него полицаи ее забрали. Он за это отомстил и пошел в партизаны. Это сложно было передать. Я взял только последний драматический эпизод. Но это сосед практически, он вырос вместе с героем Сущеней.
И он еще сомневается. Если Войтику наплевать, то Буров сомневается.
Про жертвенный образ Сущени и финал фильма
А Сущеня вообще человек из другого мира. Почему Сущеня весь фильм несет Бурого — сначала живого, потом труп?
Это доказательство для него, что он свой. Ведь его непонятно почему освободили из-под немецкой стражи и местные перестали ему доверять. У него нет других способов доказать, что он свой.
Когда Сущеня наконец остается один с трупами Бурова и Войтика, у него нет никакого шанса вернуться домой. Он мог бы это сделать – и навлечь на себя опасность уже других парней, которые убьют его жену и ребенка. И не хочет иметь этого на своей совести.
В этой картине смысл фильму придает один звук в самом конце. Будет выстрел или нет. И это решение. Если будет выстрел — один смысл, можно делать «В тумане 2», например. А если не будет — это совсем другое, это принятое решение.
Но драматургия зависает в самом конце, на кончике фильма, и зависит от звука. Я как формалист не мог не порадоваться этому.
Кадр из фильма
О визуальном решении фильма
Мы постоянно обсуждали с оператором Олегом Муту, как мы будем все снимать. Была идея делать с минимальным монтажом. Снимать так, чтобы найти тот угол камеры, чтобы внутренний монтаж раскрывал каждый последующий эпизод поворота сюжета. И монтировалась только там, где это уже необходимо.
В первой сцене мы движемся от пейзажа к натюрморту. И камера прыгает, когда проходит эта процессия с арестованными, с жертвами, которых будут вешать. Она прыгает к ним за спину и движется вместе с ними. И потом я хотел видеть лица людей.
Я сказал: «Олег, поверни камеру на людей». На что он: «Я не могу так сделать, потому что тогда ты будешь видеть волю камеры, а не необходимость сюжета. Ты должен что-то придумать».
И тогда мне пришлось придумать женщину, которая бросается на одного из арестованных, ее оттягивают вниз. Внизу ребенок, которого мама поднимает. Мы вместе с движением поднимаемся на лица и движемся дальше — получается драматическая ситуация. Я хотел видеть наказание глазами людей, слышать его, но не показывать.
И так же я закончил фильм, не показал, что случилось.
О попытке помирить режим и оппозицию
Я не знаю, запрещен ли фильм «В тумане» в Беларуси. Мне кажется, что он показывался по белорусскому телевидению не так давно.
Была странная ситуация, когда была премьера фильма в Берлине. Ко мне подошли с двух сторон — белорусская оппозиция и посол Беларуси. И те, и другие говорили, как они впечатлены картиной.
Я использовал этот момент, говоря: «Ребята, у вас есть что-то общее. Вы можете договориться. Это ваша культура. И пожалуйста, берегите это».
О сотрудничестве с Беларусьфильмом во время съемок «В тумане»
Вообще в Беларуси про этот фильм много разных историй ходит. Когда мы собирали деньги на фильм, было бы неправильно не предложить Министерству культуры Беларуси участвовать в проекте.
Нам как раз немножко не хватало средств. И, по-моему, тогда Игорь Сукманов связался с Павлом Латушко и предложил ему участвовать в производстве. В итоге мы получили помощь — это были не деньги, это были техника, реквизит, костюмы, воз.
Я тогда считал, что творчество Быкова как белорусского автора не нравится властям, и, по-моему, его книги в тот момент не печатали. Но тем не менее у них есть шанс, у Лукашенко или кто там принимает решение, к участию.
И слава богу, министр культуры поддержал идею. Латушко рассказал, как это было непросто, что высказывались голоса против. Решение было принято – и Беларусь участвовала в этой картине.
О скандале с презентацией фильма в Каннах
Фильм в итоге попал в основной конкурс Канн. И организаторы фестиваля спрашивают меня о музыке на красный ковер, когда идет команда, которая снимала фильм. И я по совету своего звукорежиссера Володи Головницкого предложил песню Каси Камоцкой «Мой паляўнічы». Я позвонил Касе с таким запросом, а она в этот день давала интервью на «Еврорадио» и рассказала [журналистам] об этом.
В этот же день мой продюсер получил звонок от Юрия Игруши, такой был товарищ. Продюсер мне перезванивает и говорит: «Какой кошмар, что ты там сделал такое, что вызвало возмущение? Белорусская делегация не приедет. Какой кошмар! Я не понимаю, какая песня может вызвать такое возмущение». С точки зрения Германии это действительно выглядело полным безумием.
Я говорю продюсеру: «Пусть Игруша звонит мне. Ты это не решаешь, это не твое дело».
Звонит мне Игруша и говорит:
Сергей, как дела?
— Юра, давай ближе к делу. Давай серьезно поговорим — что ты хочешь, в чем проблема?
— Ну ты понимаешь, есть очень много белорусских народных песен. Почему бы тебе не взять одну из них?
— Юра, Кася — это запрещенная исполнительница, или сама песня запрещена к исполнению? В чем там дело?
— Нет, нет, с этим все хорошо, все в порядке.
— Юра, ты понимаешь, в чем дело. У меня в производстве пять стран: Германия, Нидерланды, Латвия, Беларусь, Россия. Я могу взять песню из любой страны или даже Queen — We are The Champions. А я беру песню белорусскую, потому что это белорусский фильм. Потому что эта песня для представления этого фильма. Ты понимаешь? Ты должен все это повторить тем людям, которые тебе сказали, что этого делать нельзя. Делай это!
— Я понял.
Через три часа звонит Олег Сильванович и радостно сообщает: «Я иду к министру. Песню утвердили!».
Это так работает. Надо быть твердым, стоять на своем. Во всем есть логика, здравый смысл. Это первая история, там было еще много других.
О попытке наградить фильм «В тумане» премией Президента
Был сентябрь 2012 года. Я получаю звонок:
— Здравствуйте. А вы эмигрировали в Германию в 2001 году, а работали на студии документальных фильмов в Петербурге до 2008 года? А как это? Так не бывает.
— А кто вы? И почему вам необходим ответ на этот вопрос? Почему вы меня об этом спрашиваете?
— А это Алексей Безуглов из Министерства культуры Беларуси.
А я помню этого товарища. Он приходил от ведомства на приемку фильма «11 монеток» документалистки Ольги Дашук, моей подруги. Чиновники приходили устроить Оле аутодафе. Присутствовал при этом и Виктор Аслюк тоже.
— А зачем вам вся эта информация нужна? — уточняю.
— Вы понимаете, мы вам дадим приз на кинофестивале «Лістапад», ваш фильм в конкурсе там.
— Но если он в конкурсе, значит, там есть жюри. Вы не можете просто сейчас отдать приз мне, люди должны приехать и посмотреть ленты, выбрать и наградить победителя.
— Вы понимаете, у нас есть такие призы, которые жюри не может обсуждать.
На что я ему говорю, понимая, о чем он и откуда этот приз:
— Вы понимаете, в чем дело? Я не могу принять что-либо от того, кому не знаю, чем ответить.
Безуглов задумался глубоко, минуты две молчал и наконец ответил:
— Есть такие художники, которые счастья своего не знают.
На этом разговор был закончен, на открытие фестиваля я не приехал. Я приехал только на второй показ фильма в рамках «Лістапада». И на второй показ они [чиновники] вдову Василя Быкова не пригласили. Это было мое требование, чтобы они нашли ее и пригласили на показ, на который я приеду. На закрытии фестиваля меня тоже не было, потому что кто его знает [что им придет в голову]. Но они разумно решили отдать приз Карену Шахназарову. И слава богу!
Но фильм тем не менее, никто же не злопамятный, фильм получил главный приз кинофестиваля «Лістапад». Это второй мой главный приз, который пропал где-то в кабинете Олега Сильвановича.
И еще — поскольку фильм попал в Канны и получил награду на «Лістападе», было принято решение сделать пусть маленький, но музей Василя Быкова. Власти его открыли [в деревне Бычки].
О скандале с исключением из Украинской киноакадемии в 2022 году
В Украине «В тумане» случилось. А точнее — судьба Сущени. Я в этом смысле повторил судьбу своего героя, [пошел против мнения большинства и пострадал за это].
Рассказывать эту историю довольно долго. Надо знать, как это происходило.
И если это нормальное сообщество, то начинается разговор, дискуссия. А мне не дали ничего сказать. Это все [решение об исключении] было сделано в течение пяти часов в фейсбуке двумя людьми, каждый из которых имел причину мне отомстить.
Один — сопродюсер фильма «Донбасс» Денис Иванов, которому я не дал возможность экономить в свою пользу деньги на производстве.
Второй — Филипп Ильенко, член консервативно-националистической партии «Свобода» и глава Госкино Украины. Последний по причине нежелания давать от государства деньги на съемки фильма «Бабий Яр», таким образом сделал невозможным получение этих средств. Он открыто говорил, что он не поддерживает эту картину, ему не близка эта тема. В итоге деньги не дали, и возможность снять фильм пропала. А потом началась война.
А если говорить коротко — успех не прощают.
Почему Лукашенко 30 лет находится у власти, если о нем все было известно с середины 1990-х?
Наверное, не было сделано такого фильма, который отвечал на ваш вопрос. Я видел фильм [»Обыкновенный президент» Юрия Хащеватского об Александре Лукашенко], когда он был создан, и посмотрел на него сегодня. И мое отношение за это время нисколько не поменялось.
Это не отношение к Лукашенко, это отношение к фильму. Автор заранее уже все знает [ … ] и его [мнение Хащеватского] не меняется в течение фильма. В какой-то степени он занимает позицию объективного знатока, которую нам излагает в течение 55 минут.
Этот фильм посвящен Михаилу Ромму, автору фильма «Обычный фашизм». И название фильма Хащеватского с ним перекликается. И этот фильм тоже сделан иронично.
Но ситуация очень серьезная, а подход к ней, наоборот, не очень серьезный. В принципе, там все идиоты. И тот, о ком кино, и те, кто его выбирает. Все вокруг. И в результате мы теряем суть. Вопрос остается прежним — а почему это произошло? Насколько успешен этот фильм, зависит от того, какие задачи перед собой ставил режиссер.
А так можно восхищаться мужеством Юры и его коллег, если было известно, чем это [режим Лукашенко] закончится. И мужеством журналистов, которые продолжают работать в Беларуси.
Топ-6 лучших экранизаций произведений Василя Быкова
Украинский режиссер Сергей Лозница об отмене русской культуры: Это цирк и абсурд