Все выглядело очень оптимистично шесть лет назад, когда мы с редакционным коллегой Юрием Дракохрустом гуляли по Центру Конгрессов в Праге, где проходил учредительный саммит Восточного партнерства. Погода в тот день стояла солнечная, и она тоже настраивала на оптимизм.
7 мая 2009 года, подписав декларацию о присоединении к Восточному партнерству — как ни смешно это может сегодня прозвучать — Беларусь наконец начала идти в Европу. В лукашенковской эпохе я не нахожу иной даты, которая могла бы всерьез посоперничать с этой за звание «Начало похода Беларуси в Европу». Конечно, к тому времени Беларусь уже была (или побывала) в европейских организациях (например, ОБСЕ, Совет Европы) — но только в таких, в которых была и Россия. А в мае 2009-го Минск вступил туда, куда не вступила Москва (и куда Москву даже не приглашали). Чувствуете разницу?
Эту разницу в 2009 году четко почувствовала белорусская оппозиция, которая перед учредительным саммитом Восточного партнерства подняла крик, что, мол, Европа «изменила» своим идеалам, увидев партнера в «последнем диктаторе Европы». Создалась парадоксальная ситуация: начал осуществляться едва ли не самый известный лозунг антилукашенковской оппозиции — «Беларусь в Европу!» — а она, оппозиция, стала давать задний ход. Некоторых, правда, удалось образумить, и они даже специальное заявление в Праге подписали, которым приветствовали идею Восточного партнерства и выразили признательность ЕС за включение Беларуси в эту программу…
Как тогда, так и сейчас остается загадкой, чем на самом деле (в практическом выражении) является Восточное партнерство — залом ожидания для кандидатов на полное членство в Евросоюзе или всего вежливой формой ответа «нет» для шести стран «цивилизационного разлома» (как сказал бы Сэмюэл Хантингтон)? Судя по интервью президента Европейской Совета Дональда Туска для Радио «Свобода», которое он дал накануне саммита Восточного партнерства в Риге, Брюсселю сегодня ближе это, второе, определению. Что касается Украины, Грузии и Молдовы — они, несомненно, придерживаются первого…
А чем является Восточное партнерство для Беларуси?
Как по мне — упущенным вконец шестилетним шансом Беларуси усилить свою политическую субъектность в Европе.
Я говорю здесь не о том, что Беларусь должна в рамках этой программы подписывать декларации с осуждением российской внешней политики вообще и аннексии Крыма в частности (Realpolitik есть Realpolitik, и никто в Брюсселе всерьез не станет осуждать Минск за отказ подписаться под такими декларациями). Тем более что цена таким декларациям, если честно, не превышает стоимость бумаги, на которой их множили…
Я имею в виду прежде всего тьму упущенных Минском возможностей улучшить общую коммуникацию между Беларусью и Европой, как визовую, так и безвизовую, как политическую, так и культурно-цивилизационную. Не выходя из политической тени своей восточной соседки, официальный Минск все же мог бы выйти из своего мировоззренческого советского угла и хотя бы немного ощутить себя потомком европейскости, если не в политических ценностях, то хотя бы в поведении самих политиков…
Еще одно воспоминание о мае 2009-го… В Центре Конгрессов в Праге во время саммита Восточного партнерства мы с Юрием Дракохрустом не только присутствовали при значительном (для меня — историческом) политическом событии, но и наблюдали и сравнивали два стиля политического поведения. Канцлер Германии Ангела Меркель, еврокомиссар по внешним связям и политике добрососедства Бенита Ферреро-Вальднер, руководитель внешней политики Евросоюза Хавьер Солана — все они охотно общались с журналистами и отвечали на вопросы, как перед саммитом, так и после него, когда уже никаких пресс-конференций и выходов к журналистам не предусматривалось. Мне удалось записать короткие разговоры с невероятно уставшими Соланой и Ферреро-Вальднер уже после завершения саммита, когда все готовились для общего фото. Когда же я подошел к белорусской делегации (вице-премьер В. Семашко, министр иностранных дел С. Мартынов, посол В. Сенько) и попросил короткий комментарий о том, чем для Беларуси есть этот саммит, услышал всего-то: «Нет, спасибо!» Это, конечно, мелочь, но из таких как раз мелочей и складывается белорусская внешняя политика в Европе (ведь на большее никто не уполномочил — ни Москва, ни Брюссель, ни сами знаете кто в Минске). Даже если политику нечего сказать или ему приказали молчать и он боится сказать лишнее, он все же не должен отшивать журналиста вот так. Европейцы так не делают;)
Да пусть их, я здесь о другом…
Белорусский внешняя политика последних 20 лет стала не столько жертвой неблагоприятного геополитического расклада для страны, сколько заложницей самоуправства одного человека, который как политик оказался очень ловким и проворным, но эти его ловкость и проворность при внимательном рассмотрении напоминают возню мухи над огромной котлетой (если воспользоваться здесь известной фигурой речи). Муха все еще в силах поживиться этой котлетой, но мясо становится все больше с душком и кое-где в нем уже зашевелились черви…
То же и на этом европейском саммите в Риге. Мы слышим жужжание белорусской мухи, обеспокоенной тем, чтобы не дай Бог освоенная ею котлета не пропала. А на меню других она посмотрит лишь издалека, молча проглатывая слюнки.
