Чтобы узнать, как попасть на телешоу Вадима Францевича и К°, я позвонил на горячую линию ОНТ. По телефону ответила приветливая девушка, которая направила меня в соцсети: мол, записываться нужно ВКонтакте через группу «Массовка Минск». Там нужно было обратиться к Елене Викторовне. Ну что ж, массовка так массовка.
Группу нашел в два клика. Та самая Елена Викторовна была там почему-то обозначена как «мамка». Из описания группы было понятно, что через нее набирают статистов в те фильмы и сериалы, что снимаются в Минске. Услышав, что я хочу посетить в качестве зрителя ток-шоу «Дело принципа», Елена Викторовна без всяких вопросов направила меня к некоей Наталье. Наталья, в свою очередь, спросила только про возраст.
«28», — робко сообщил я правду. Кажется, ее устроило. Во всяком случае, Наталья сразу начала записывать мои паспортные данные. По ее словам, они необходимы для оплаты. Тут я немножко заволновался: ток-шоу, конечно, штука интересная, но платить за просмотр Гигину — сомнительное удовольствие. Оказалось, что платят зрителям. «Ого, — подумал я. — Заживу!»
«И возьмите галстук, — сказала на прощание Наталья. — Они просят, чтобы в галстуках были».
Если театр начинается с вешалки, то телевидение, судя по всему, начинается с обшарпанного фойе в Доме офицеров военного городка Уручье.
Сбор массовки был назначен на половину десятого в пятницу. Передача записывается накануне выходных, в этот раз снимали сразу два выпуска. Народ потихоньку подтягивался, рабочие с веселыми матюками носили мебель и оборудование. «Зрители» были абсолютно разными.
Я ожидал, что придут в основном студенты и пенсионеры, они были, но немного. Хватало и хорошо одетых людей среднего возраста, и тех, кто явно пришел хоть что-то заработать.
Вскоре появилась и сама Наталья. Толпа оживилась. Сначала надо было подойти к ней и подтвердить свою явку. Правда, никаких документов никто не проверял. Потом ждать, пока помощник не выкрикнет твою фамилию и не выдаст бланк договора. В ожидании бумаг люди делились на группки и негромко переговаривались. Заметно было, что большинство друг с другом уже знакомы.
«Вряд ли съемки начнутся раньше, чем в 11», — вздохнула усталая женщина.
«ИВАНОВ!» — вызвал помощник Натальи.
«Вот был я на записи музыкальной передачи, — рассказывал своему пожилому приятелю благообразный дедушка. — А из молодежи там — Солодуха с Тихановичем».
«ПЕТРОВ!!» — кричал помощник.
«Так я сюда хожу, потому что живу в пяти минутах пешком», — доверительно сообщил ухоженной женщине человек со смешными бакенбардами.
«Сидоров!!!» — проревел помощник.
Потихоньку дошла очередь и до меня. Я получил бумагу, на которой было написано «Договор подряда №…». Номер не был проставлен.
За восьмичасовой рабочий день мне предложили 175 тысяч белорусских рублей. Час работы «зрителем» стоил 21.250 рублей. Не очень-то разгуляешься.
Я просмотрел договор еще раз — и решил его не подписывать. Во-первых, ни подписи заместителя председателя правления ЗАО «Второй национальный канал», ни каких-либо печатей на договоре не обнаружилось. Во-вторых, сообщалось, что договор заключается в двух экземплярах, но мне дали только один. И в-третьих, мое отчество было ошибочно указано как «Тихонович».
«Черт с ними, с деньгами, — подумал я. — Тихоновичем не буду!».
И сунул бумагу в карман — на память.
Тем временем, остальные оперативно расписывались и возвращали свои договоры организаторам. До начала съемок было еще долго. Каждый убивал время как мог. Ни о каком чае или кофе не было даже речи. Не было даже куда присесть.
Я вышел на крыльцо. Объявления на дверях старого Дома офицеров приглашали сделать срочное фото, заключить страховой договор или посетить магазин одежды. Рядом стоял один из зрителей в золотистой сорочке и меланхолично жевал сухарики. Неподалеку бродили два больших бродячих пса. Непосредственно перед крыльцом был припаркован огромный черный «Ягуар». Один из псов обнюхал его колеса и, остановившись у одного из них, задрал ногу. На крыльцо вышел дедушка, достал из полиэтиленового пакета два галстука, серый и черно-красный, приложил их к рубашке и спросил у женщин поблизости: «Какой лучше?». После недолгого обсуждения решили, что серый.
«Будто на свадьбу!» — сказала одна из советчиц.
Дедушка с неохотой согласился.
Усталая предсказательница не ошиблась, запускать в павильон начали в одиннадцать. По пути я поинтересовался у других статистов, какова тема передачи. Никто не знал.
Людей запустили в большой зал, затянутый черной тканью. У входа стоял стол, рядом с ним — большая плазма. На экране шел кинофильм Джима Джармуша «Выживут только любовники» с выключенным звуком. Сбоку стояла длинная вешалка, как в гардеробах, только без номерков. Там предлагалось оставлять одежду и сумки.
В центре, тоже завешенном тканью, была та самая площадка, которую видно в телевизоре, с креслами для гостей и соведущей, большими экранами. С обеих сторон — две трибуны буквой «Г» с узким проходом между ними. Именно оттуда является Гигин в начале программы.
Выяснилось, что сесть куда угодно не удастся. Распределением зрителей деловито занималась миловидная девушка вместе с суровым охранником. Рассаживать старались так, чтобы разбавить мужчин женщинами, а светлые пятна одежды — темными. Две дамы в розовом сразу были отправлены в разные места трибуны. Не слишком презентабельные по мнению девушки зрители — вверх, подальше, те, кто ей больше понравился — вперед, в нижние ряды.
Наконец рассадку закончили. Всем раздали пульты — планировалось, что с их помощью зрители выражают свое мнение относительно выступления того или иного гостя. Правда, как пользоваться теми пультами, никто не объяснил, да и сами они были довольно странные — с цифрами от 1 до 0, как от телевизора. На том месте, где обычно находятся регуляторы звука, наклеена черная бумажка, под которой видны пустые гнезда от этих кнопок. А крышку отделения для батареек почему-то заклеили серой липкой лентой. Я сразу вскрыл ее — батарейка была на месте.
Началась съемка. Обсуждали Украину. В качестве экспертов были приглашены журналисты Александр Класковский и Артем Шрайбман, директор BISS Алексей Пикулик, депутат палаты представителей Валерий Бороденя, обозреватель лукашенковской газеты «Рэспубліка» Всеволод Шимов и другие. Через Скайп связывались с министром информационной политики Украины Юрием Стецем, представителями «Блока Порошенко» и скептически настроенными к нынешнему руководству Украины российскими журналистами, разговаривали по телефону с представителем ДНР.
Забегая вперед, стоит отметить — почти ничего в финальной ТВ-версии не вырезали. Кроме разве что момента, когда Гигин буквально взвился. На предложение Класковского представить на месте Украины Беларусь, например, в случае создания Могилевской Народной Республики, ведущий прокричал: «Перестаньте нести этот бред!».
Во время беседы график на экранах отражал поддержку аудиторией того или иного мнения. График менялся стремительно, красиво, но… немного присмотревшись, можно было заметить, что пультами статисты особенно не интересовались. Во время записи 99% тех зрителей, чьи руки я мог видеть, к пультам даже не прикасались. Тем временем, их мнение на экране менялось в едином патриотическом ритме: если кто-то из экспертов высказывался о суверенитете и независимости нашего государства, зрители будто бы выражали ему свою поддержку. Но как только кто-то говорил о наличии российских войск в Украине или начинал винить в конфликте Путина — большинство аудитории будто бы сразу выражало свое недовольство подобной дерзостью.
Увидев это, я и сам потыкал кнопки своего пульта. На экране это никак не отразилось. Тогда я потихоньку взял пульты своих соседок, и стал нажимать кнопки на всех трех устройствах одновременно. Число согласных-несогласных не изменилось ни на процент.
Я решил получить консультацию у одной из своих соседок. Эта ухоженная пожилая дама даже принесла с собой специальную подушечку леопардовой раскраски, чтобы удобнее сидеть. Было понятно, что это не первый ее визит на передачу.
«Они вообще работают?» — спросил я про пульты.
Моя соседка хихикнула и отмахнулась.
Тем временем первая часть программы подошла к концу. Объявили короткий перерыв.
«72 человека из 100 согласились с Класковским, когда он предостерег, что информационная война угрожает и Беларуси, — объявил перед паузой соведущий Вячеслав Бондаренко. — А антигерой — Юрий Стець, 74 человека были не согласны с ним, когда он заговорил о российских войсках в Украине».
Ну-ну.
В перерыве моя соседка успела съесть помидорку. Одновременно она громко возмущалась комментариями Класковском: «Вот сколько ни хожу, все он критикует и возмущается! Все ему не нравится!». Мужчина, сидевший рядом, с ней не согласился.
«А вы пойдите на завод! Сходите, посмотрите, какие там зарплаты! Вся наша экономика накрывается, — сказал он. — Нужны реформы, перемены! И власть надо менять!»
«На кого? — презрительно спросила женщина. — На таких, как этот?»
Далее продолжалось в том же духе. После государственной риторики — «бурные» аплодисменты, которыми управляла та же девушка, что занималась рассадкой. Если кто-то проговаривал что-то особенно патриотическое, подмечал недостатки нынешней украинской власти или, как Гигин, цитировал Лукашенко, она поднимала над головой большую табличку с надписью «Аплодисменты», и аудитория без промедления реагировала. У таблички почему-то был отбит нижний угол.
«Пультовая тайна» раскрылась в конце. Гости ушли, а «зрители» остались. Они должны были доработать небольшой кусок. Сначала несколько раз снимали аплодисменты («Дайте мне заинтересованные лица!» — требовал голос режиссера откуда-то с потолка), а потом дошли и до пультов. Сначала их нужно было просто подержать, это сняли, а потом велели и потыкать в кнопки.
«Нажимаем, нажимаем!» — командовал невидимый голос. Люди взяли пульты и послушно начали выполнять команду. Я посмотрел на мужчину, который говорил о том, что нужны перемены. Он так же, как и все остальные, сосредоточенно смотрел на пустую сцену, держа в руке пластиковый пульт. Пальцы послушно нажимали на кнопки, которые ни на что не могли повлиять.
