Российский предприниматель Вадим Селих приобрел усадьбу в Красках с аукциона в начале 2010 года за сто тысяч долларов. Сегени построили ее в начале двадцатого века, правда, пожить здесь как следует не смогли — история сложилась так, что пришлось уехать, покинуть родину и позже сюда не вернуться. Наиболее интересным элементом неоготической усадьбы является украшающая один из углов здания башня с зубчатым парапетом и флажком-флюгером.
Усадьба пережила две мировые войны, польскую и советскую власти, немецкую оккупацию и ко времени независимости уникальный памятник на берегу Зельвянки попал, как писали специалисты, в ужасающем состоянии. По условиям аукциона, планировалось, что объект должны восстановить к 2017 году. Сегодня эта дата кажется нереальной, поскольку работ по восстановлению еще очень и очень много.
Вадим Селих к тому же очень скрупулезно относится к восстановлению здания, приглашает лучших специалистов, консультируется. Интересуюсь у него: не жалеет ли, что потратил большие деньги на приобретение усадьбы, ведь вложить в его восстановление придется, вероятно, в несколько раз больше средств, чем пошло на приобретение?
— Да нет, я знал, что делаю, и в Беларуси всегда хотел жить. Я сюда приезжаю уже 25 лет, у меня здесь друзья. И всегда была мечта-то что такое здесь приобрести и восстановить. Понятно, что здесь очень много работы, поскольку дом был в ужасном состоянии. И реставрационный проект долго разрабатывается. Ко всему, это здание строил какой-то удивительный архитектор: башня висит там на двух стенах. Ну а что: глаза боятся, а руки делают.
Селих объясняет, что усадьба является памятником архитектуры государственного значения, а это в свою очередь означает, что работы по реставрации здания должны осуществляться под надзором научного руководителя, что добавляет еще большей ответственности. Скоро, по его словам, реставрационный проект будет утвержден, причем, с конкретными сроками его сдачи.
Спрашиваем, максимально ли сохранится аутентичность усадебного дома и других расположенных рядом сооружений? Хозяин отвечает, что это его главная идея:
— Здесь очень сложная архитектура, а сведений об усадьбе практически не сохранилось. Мы делали запросы в архивы Польши, Петербурга, Москвы — повсюду, я даже на аукционах покупал фотоснимки, но информации все равно очень мало. Тем не менее я пытаюсь восстановить все, как было, чтобы люди смогли увидеть аутентичность. Хайтеков здесь не будет, все будет восстановлено близко к оригиналу, как было при панах.
— Здесь шикарный парк, на его восстановление требуется усилий не меньше, чем на капитальные сооружения?
— Когда я сюда приехал первый раз, парка уже не было, повсюду были густые заросли, деревья погибли, и парк даже не продавали. Мы с научным руководителем сделали снимки, утвердили в Министерстве культуры. Снесли около 600—700 деревьев, которые выросли самосевом в разное время. А декоративных деревьев вообще уже не было, они были утрачены еще в советское время. Здесь осталось лишь пять видов деревьев, а было — сорок. И я намерен все это также восстанавливать. Готовится проект — и я буду высаживать саженцы тех деревьев, которые здесь были первоначально.
Интересуемся у Селихова, что он планирует делать в усадьбе после окончания работ по ее восстановлению?
— Сначала главное — отреставрировать. Мы уже отреставрировали флигель, оранжерею, баню, а там еще стоят конюшни — комплекс большой, а жизнь идет. Пока я подумываю разместить здесь какую-нибудь агроусадьбу, а через пять лет планы могут измениться и захочется сделать отель. Здесь будет придумано что-то для людей, я не буду здесь жить один. Возможно это будет отель для белорусских и зарубежных туристов. Пока такие планы.
Интересуюсь у Селихава, имеет ли он белорусские корни, привык ли к белорусской деревенской жизни, к белорусскому языку?
— У меня здесь очень хорошие друзья, корней нет, но я приезжаю сюда уже около 30 лет, мне здесь очень нравится и климат и люди. А люди — особенно. Это как попадаешь в те времена, когда домов никто не замыкал. Я очень хорошо помню те времена, а мы жили на Севере, люди тоже были хорошие, не было озлобленности. И вот это все я увидел сейчас. Я здесь и технику оставляю во дворе, и дверь часто не замыкаю. У меня люди работают здесь уже 5 лет, причем, самые разные, и ничего нигде не пропало.
