Внимательному зрителю бросилось в глаза, как при встрече в аэропорту «Хосе Марти» в Гаване патриарх Кирилл плюхнулся в кресло раньше епископа Рима. Волнение, нервное напряжение? Или незнание норм протокола? А может демонстративно?
Что ни говори, Патриарх Московский — не Вселенский, не архиепископ Константинополя — Нового Рима. Да и константинопольский архиепископ, хотя по канонам и равен епископу Рима, знает, что честь ему положена и отдается только после того, как ее окажут римскому архиерею.
Со светской же, общечеловеческой, точки зрения вообще негоже младшему возрастом садиться раньше старшего.
Наконец, с точки зрения протокола главе Московской Церкви надлежало вместе со Всемирным архиереем просто попозировать перед фото-, теле- и киножурналистами. Так принято.
Не могу не съязвить и насчет журналистской (как бы это помягче сказать?) некомпетентности. В СМИ довелось не раз встретить утверждение «впервые за тысячу лет».
Во-первых, тысячу лет назад не было Московской Церкви — была Русская (Киевская) под омофором Константинополя. Предстоятель этой Церкви — митрополит Исидор, резиденция которого находилась в Москве, — встречался с предстоятелем Римской Церкви Евгением IV в 1438—1439 гг. в Ферраре и Флоренции, где начался знаменитый Ферраро-Флорентийский, он же XVII, Вселенский Собор.
О Флорентийской Унии писать здесь не буду, а лишь напомню, что она в какой-то степени причастна к тому, что в 1448 году Московская епархия отделилась от Киевской митрополии и стала самостоятельной. Но до признания самопровозглашенной Московской Церкви всем Православием прошел 141 год. Лишь в 1589 г. Московия вырвала из рук Вселенского Патриарха Иеремии II и признание автокефалии своей Церкви, и согласие на поставление на Москве патриарха. Таким образом, Московский Патриархат существует (с двумя большими перерывами) 426 лет, а нам говорят о тысяче.
Можно сказать, что Московская Церковь и ее предстоятель в сравнении с другими поместными церквами и их предстоятелями опоздала на встречу с Папой. А можно сказать, что они не очень-то и спешили.
Здесь такая тонкость. Когда Папа Иоанн XXIII созвал в 1962 г. II Ватиканский (XXI Вселенский) Собор и пригласил на него представителей Православия, Вселенский Патриарх Афинагор после консультаций с поместными Церквами решил воздержаться от того, чтобы направлять делегатов на Ватиканский холм. Однако Московская Церковь послала своего представителя — митрополита Никодима (Ротова). Есть основания утверждать, что владыку Никодима, который умрет на руках у Папы Иоанна Павла I, в Ватикан послали не Синод и не Патриарх, а президиум ЦК КПСС и советское правительство. Однако ни ЦК КПСС, ни советское правительство, во главе которых стоял Никита Хрущев, не додумались послать на встречу с Иоанном XXIII и его преемником Павлом VI предстоятеля Московской Церкви Алексия II.
Инициативу перехватил Фанар, и в январе 1964 г. в Иерусалиме состоялась историческая, первая после 1439 г., встреча римского епископа и константинопольского архиепископа — Павла VI и Афинагора. В 1965 г. оба иерарха взаимно сняли прозвучавшие в 1054 г. проклятия. Из лексикона Католической Церкви окончательно было исключено слово «схизматики» в отношении православных, и с тех пор встречи римских епископов с архиепископом Нового Рима стали обычным явлением.
А позже состоялись встречи понтификов с предстоятелями других автокефальных православных церквей. Иоанн Павел II посетил многие «православные» государства. Наконец и Москва созрела к встрече с римским епископом.
Колоды на дороге
Встрече Патриарха Московского с римским епископом препятствовали московские предрассудки.
Не говорю здесь о претензиях Московского Патриархата на исключительное место в Православии. С тех пор, как обвалился коммунистический режим и религиозные объединения перестали находиться в ежовых рукавицах, РПЦ стала претендовать на исключительное место среди христианских вероисповеданий в России. Возник тезис о канонической территории, и РПЦ совместно с российской властью всячески препятствовала развертыванию структур Римско-католической Церкви в России. Показательным примером может быть эксцесс с епископом Ежи Мазуром. У монсеньора Ежи, который начиная с 1998 года служил в Сибири, в апреле 2002 года российские пограничники отобрали паспорт. Ему сообщили, что его имя включено в список лиц, которым запрещен въезд в Россию. На место монсеньора Ежи Ватикан направил минского суффрагана, епископа Кирилла Климовича.
РПЦ длительное время обвиняла и Ватикан, Римско-католическую церковь в России в прозелитизме: мол, переманивает к себе нашу паству. Опаснейшим из инструментов ватиканского прозелитизма, по мнению деятелей РПЦ, является униатство.
Практически уничтоженное, оно после краха коммунистических режимов начало восстанавливаться практически во всех странах бывшего советского блока. Особенно встревожил Москву выход из подполья Украинской Греко-католической Церкви и массовое возвращение в ее лоно людей в приходах, которые после Львовского лжесобора 1946 г. Москва считала навеки своими. Возмущение Москвы вызвал и факт переезда Верховного архиепископа УГКЦ из Львова в Киев, что символизировало переход Церкви из региональной в положение национальной.
Ватиканские реверансы
Чтобы успокоить РПЦ и наладить с ней диалог, Ватикан уже в 1993 г. совершил, так сказать, кардинальную уступку Православию, в первую очередь Москве.
В 1993 г. в Ливане, в Баламандском монастыре Антиохийской Православной Церкви, была завизирована декларация, в которой отрицается униатство как способ поиска единства православных и католиков, потому что это, мол, «противоречит общей традиции наших Церквей».
Хотя Баламандская декларация так и не стала юридическим документом, хотя против определенных ее пунктов выступили как православные, так и униаты, хотя РПЦ не считает ее обязательным документом, Ватикан довольно последовательно придерживается ее положений. Он так и не решился назначить отдельно епископа для российских греко-католиков. Их ординарием стал западносибирский латинский епископ Иосиф Верт. Это довольно смешно, но это факт: владыка Иосиф латинскую литургию служит в одном облачении, а византийскую — в другом.
Результатом ватиканской политики стало и то, что епископа не получили и белорусские униаты. Белорусская греко-католическая Церковь — это воображаемая структура, ведь, как известно, Церкви без епископа не бывает.
Дабы не раздражать руководство РПЦ, Ватикан избегает наименования римско-католических епархий в России по названиям главных городов церковных областей. Так, архиепархия с центром в Москве — не Московская архидиоцезия, а архиепархия Матери Божией, епархия с центром в Саратове — имени Святого Климента, с центром в Иркутске — Святого Иосифа, а с центром в Новосибирске — Преображения Господня.
Москву раздражало то, что две из четырех латинских кафедр в России занимали выходцы из Беларуси («польско-белорусская католическая агрессия»). И Ватикан поставил в Москву на место митрополита Тадеуша Кондрусевича итальянца Павла Пецци. И хотя архиепископ Павел занимает кафедру уже на протяжении восьми лет, он так и не возведен в сан митрополита.
С другой стороны, Ватикан помогает РПЦ в Европе.
Предоставляет в пользование или даже передает Московскому Патриархату храмы, дает возможность православным семинаристам и священникам учиться в католических учебных заведениях. Были случаи, когда католические богословы преподавали в российских православных учреждениях (известно, что в РПЦ существует недостаток высококвалифицированных кадров).
Два понтифика: неслучайность встречи
Надо отдать должное Ватикану. Свою политику сближения с Москвой он настойчиво проводит начиная с XV в. Случается, римский епископ забывает, что он глава Католической, а не только Римско-католической Церкви, поэтому довольно часто игнорирует интересы католиков восточных традиций.
Здесь усматривается скрытое желание: чтобы католики из восточных обрядов переходили в латинский. Скажем, Ватикан довольно стоически принял известие о ликвидации унии в Российской империи, в первую очередь на территории Беларуси. Он много потерял, но немного и выиграл: со временем десятки, если не сотни, униатских приходов перешли в латинство.
Вселенскими Соборами первого тысячелетия за римскими епископами было признано первенство в христианском мире. От этого статуса они не отказываются и сегодня. Природа же Церкви — миссионерская. Своими книксенами Ватикан старается создать как можно более благоприятную атмосферу и почву для работы римско-католических структур в России.
В прошлом году мы не понимали, чем объясняются скандальные заявления Папы Франциска о военных событиях в Украине. Вслед за Кириллом он назвал эту войну братоубийственной. Он призвал не рассматривать события в категориях поражения или победы и заявил, что единственно правильным для выхода из ситуации является слово «мир». Не было уточнено, какой мир — справедливый или любой ценой? Дошло до того, что ватиканские сановники вынуждены были относительно высказываний Папы давать разъяснения украинским дипломатам.
Папа, как мне помнится, ни разу не высказался прямо и однозначно о гонениях на украинских греко-католиков и протестантов в оккупированных Крыму и Донбассе.
Можно сказать, что встреча с патриархом Кириллом — результат всей предшествовавшей политики Ватикана в отношении России, политики уступок.
С другой стороны, Кирилл известен как ученик митрополита Никодима, о котором было упомянуто выше. Кроме того, не может не броситься в глаза, что глава РПЦ пытается организовать работу центральных церковных учреждений наподобие римской курии, выработать для каждой из них регламенты и уставы. Иной раз Кирилла уже называют московским понтификом.
Нельзя не принять во внимание, что политика клерикализации, проводимая РПЦ, встречает в России сопротивление светских кругов. Руководство РПЦ терпит также имиджевые потери. Чего стоили скандалы вокруг панк-рок-группы «Pussy Riot» и постановки оперы Рихарда Вагнера «Тангейзер» в Новосибирске. А истории с наручными часами Кирилла и «нанопылью», когда обнаружилось что у монаха Кирилла имеется квартира в Москве, в которой проживет какая-то женщина?
Встреча с папой-аскетом нужна была Кириллу и для престижа, для укрепления имиджа.
Не исключена и политическая составляющая встречи. Путину и его окружению требуется каким-то образом выйти из частичной изоляции, в которой они оказались. И добиться снятия экономических санкций, поскольку российская экономика оказалась в затруднительном положении. Помог же Ватикан коммунистическому режиму на Кубе.
Кстати о Кубе. Даром что там в тюрьмах страдают десятки политзаключенных, даром что народ живет на грани нищеты — Франциск и Кирилл назвали Кубу символом надежды для Нового Света. По-моему, это цинизм, политиканство. И очередная ватиканская уступка Москве.
Плюсы и минусы
Наконец, общие интересы не могли не привести к встрече римского и московского понтификов.
Как и ожидалось, в совместном заявлении Франциска и Кирилла эти проблемы — бедствия христиан и последователей иных вероисповеданий на Ближнем Востоке и в Северной Африке, наступление светских ценностей в Европе и Северной Америке, угроза традиционным семейным ценностям — нашли свое отражение. В свете этого естественно прозвучал призыв к единству христиан Западной и Восточной Европы.
Жаль только, Франциск и Кирилл упустили из виду кровавые расправы над христианами в других частях света — например, в Нигерии и Индии. Ведь более обоснованно звучал бы тезис о необходимости межрелигиозного диалога.
Нельзя не обратить внимание и на то, что Вселенский Архиерей и предстоятель поместной Церкви высказали мнение об угрозе новой мировой войны.
Вот и все то религиозно-церковное в совместном заявлении Франциска и Кирилла, что вызывает понимание и даже сочувствие.
Вместе с тем нельзя не отметить, что совместное заявление в Гаване подписывал не глава Католической, а глава Римско-Католической Церкви.
«Из нашего многолетнего опыта можно сказать: когда Ватикан и Москва организуют встречи или подписывают какие-то общие тексты, то нам не стоит ждать от этого ничего хорошего» — так сказал Верховный архиепископ Украинской греко-католической церкви Святослав.
Как и предсказывали многие, в Гаване повторился Баламанд. В заявлении Франциска и Кирилла читаем: «Сегодня очевидно, что метод «униатизма» прежних веков, предполагающий приведение одной общины в единство с другой путем ее отрыва от своей Церкви, не является путем к восстановлению единства».
Правда, дальше записано, что «церковные общины, которые появились в результате исторических обстоятельств, имеют право существовать и предпринимать все необходимое для удовлетворения духовных нужд своих верных, стремясь к миру с соседями».
Означает ли это, что греко-католики Беларуси и России получат наконец своих архиереев? Или все-таки назначение епископов будет воспринято Даниловым монастырем как акт агрессии?
Последнее предложение в цитированном абзаце («Православные и греко-католики нуждаются в примирении и нахождении взаимоприемлемых форм сосуществования») можно воспринимать как пустое дополнение, которое не дает ответа на предыдущий вопрос. Это предложение можно объяснить и так: если вы, униаты, хотите жить в мире с православными, сидите и не рыпайтесь, и даже не думайте про свою иерахию и учебные заведения в Беларуси и России. А ватиканские чиновники согласно кивнут головами.
Еще две победы Москвы
Подтверждение в совместном заявлении Франциска и Кирилла антиуниатского положения Баламандской декларации — безусловная победа РПЦ.
Победила Москва и тогда, когда в заявление вписали пункт об Украине: «Мы скорбим о противостоянии на Украине…» Уже само слово «противостояние» в этом пункте вызывает вопрос: кто кому противостоит? Бандиты, боевики — украинскому государству? Или Россия — Украине на ее суверенной территории?
Еще более интересные вещи в следующих предложениях. Франциск и Кирилл призывают структуры РПЦ и Католической Церкви (римо- и греко-католиков) «воздерживаться от участия в противоборстве и не поддерживать дальнейшее развитие конфликта».
Папа и Патриарх призывают своих верующих стать дезертирами? А церковным общинам советуют отозвать из украинской армии капелланов?
Если Ватикан не в состоянии назвать агрессора агрессором и призвать его прекратить поддержку бандитов, вернуть Украине Крым — то лучше было бы не затрагивать украинские проблемы в этом заявлении. Достаточно было бы выразить скорбь в связи с событиями в Украине. И уж наверняка не следовало бы Ватикану высказываться относительно межправославных разногласий в Украине и подыгрывать Москве словами о преодолении раскола «на основе существующих канонических норм».
А что для Беларуси?
Митрополит Тадеуш Кондрусевич назвал это событие встречей тысячелетия. Не слишком ли? Все-таки была встреча Евгения и Исидора, которая привела в наших землях к Унии. Все-таки была Иерусалимская встреча Павла и Афинагора, встреча, положившая начало католическим и православным контактам нового времени на уровне предстоятелей Церквей…
А вот оптимизма в словах митрополита Тадеуша маловато. Его оптимизм осторожный, ведь ему только «кажется, что визит Папы в Беларусь сегодня настолько близок, как никогда раньше».
Конечно, хорошо бы, чтобы Кирилл разрешил гражданам будто бы и независимого государства Беларусь приветствовать на своей земле римского епископа.
Здесь у меня имеется определенный расчет. Приехав в Беларусь, глава Католической (а не только Римско-Католической) Церкви волей-неволей должен бы встретиться с греко-католиками. А встреча и не встреча без литургии. И где будут служить ту же литургию, если в Минске нет греко-католического храма?
Так, может быть, к приезду Папы построят в нашей столице униатский храм с тремя или пятью куполами? Может, и епископа к тому времени поставят? А то, что за литургия в присутствии Папы, которую служит не-епископ?
Непростое время для РПЦ
Несмотря на официальную поддержку, Русская Православная Церковь переживает непростое время. Она утратила тысячи приходов в Украине.
Рано или поздно остро встанет вопрос о возвращении Православных Церквей Латвии и Литвы под омофор Патриарха Константинопольского.
Есть стремление к самостоятельности и у православных Беларуси.
Надо думать, что Ватикану известны такие прогнозы. Известно и о возрастании доли мусульман в общей численности населения России, и о росте популярности протестантов, и о том, что численность католиков в России не увеличивается.
На что же тогда он надеется, совершая реверансы перед РПЦ? Думается мне, для решения глобальных задач, возникших перед ортодоксальным христианством — и католичеством, и православием в равной мере, — Ватикану требуется диалог на высшем уровне с вселенским Православием.
Между тем, по-моему мнению, для ортодоксального христианства и в Восточной Европе, и в Евразии наступает пора или глухой обороны, или же глубокого реформирования. Мир меняется — меняться должно и ортодоксальное христианство.
