Российская «Новая Газета» пообщалась с авиаконструктором и офицером ВВС, спросив их мнение о причинах крушения российского военного самолета, разбившегося неподалеку от Сочи с 92 людьми на борту.
«Мне не нравится, что первое заявление, которое было сделано, — это исключение теракта. Почему опасна эта версия? Это очень серьезно. Когда взорвали Airbus над Синаем, весь мир знал, что это теракт. Все разведки сообщили, одни мы две недели притворялись. Просто если это теракт, надо понимать, что это ответ нам за Алеппо», — сказал Вадим Лукашевич, кандидат технических наук, экс-конструктор ОКБ Сухого.
«Наиболее вероятными называют ошибку пилотирования и техническую неисправность. Но дело в том, что за 7 минут полета самолет успевает набрать приличную высоту. Для той высоты обломки, найденные в совершенно разных местах — это слишком. Это говорит о том, что он начал разрушаться в воздухе. Никакая техническая неисправность не в состоянии привести к разрушению самолета в воздухе. Самолет — это достаточно надежная штука. Если разрушение начало происходить в небе, значит, уже там произошло что-то неординарное», — продолжил эксперт.
«Почему шасси оторвалось? Шасси у самолета могло быть оторвано, если он шел на посадку, если пилоты не успели его убрать. Но, понимаете, семь минут — это много, летчики не могли шасси не убрать. Если шасси было не убрано, они бы об этом сообщили. Стая птиц? Тогда должны вырубиться два или три двигателя сразу. Но на высоте два-три километра у них масса времени принять решение. Яркий пример — «чудо на Гудзоне». Самолет почти сразу после взлета попал в стаю птиц, у пилотов было несколько минут на принятие решения, что делать дальше. Необходимо осознавать такую вещь: внезапный обрыв связи — это внезапное воздействие на весь самолет, вот и все».
Подобного мнения придерживается майор ВВС РФ Андрей Красноперов: «Я сравниваю эту катастрофу с Шарм-эш-Шейхом. Та же история: самолет пропадает с радаров, потом выясняется, что, оказывается, у него оторвался хвост, и через огромное количество времени нам сообщают о теракте».
«Понимаете, летчику нажать кнопку сигнала бедствия — это доля секунды. О любых неисправностях, о чем угодно, первая обязанность пилота — нажать на кнопку, сообщить на землю. Но тут пусто, обрыв связи. Дальше, разлет осколков самолета — на 15 км. Это значит, что он развалился в воздухе. Самолет крепкий, даже попадая в воду, у него, ладно, может отвалиться крыло, но он не развалится на части. Людей просто так не может раскидать на несколько километров (паспорт корреспондента нашли в нескольких километрах от шасси)», — высказал свое мнение майор.
«Я летал на таких самолетах. Да, он сел с целью дозаправиться, они не летят обычно напрямую, здесь все нормально. Только потом загружаются еще какие-то посылки. Он же везет не только людей, но и военную почту. В Сочи его ждали люди для дополнительной передачи. Тут проблема в другом: что появилось на самолете после этой дозаправки? Здесь ведь не так, как на гражданских. После контроля документов подъезжают машины, загружают дополнительные вещи. Пронести что-то гораздо проще. Люди свои, все расслабленные, никто не думает о безопасности в этот момент».
