Минувшая неделя стала знаковой для белорусской музыки. И даже не потому, что Сергею Михалку стукнуло 45. Произошло что-то новое. Дуэт Navi с «Гісторыяй майго жыцця» отправляют на «Евровидение».
Одновременно с победой в финале белорусского отбора группа Navi вкинула в сеть альбом «Ілюмінацыя». Многих слушателей и специалистов поразило новое звучание и смелые аранжировки в записях Артема Лукьяненко и Ксении Жук.
Дуэт записал «Иллюминацию» на студии Tone Twins, которую в сентябре 2016-го открыли в Минске два молодых человека — Владислав Пашкевич и Андрей Катиков.
Андрей Катиков окончил знаменитый музыкальный колледж Беркли в США.
Катиков является выпускником знаменитого музыкального колледжа Berklee. Он принял решение, оставив достаточно прибыльный бизнес в США, открыть музыкальную студию и расшевелить музыкальный мир Беларуси.
— Как восприняли новость о победе «Гісторыі майго жыцця»? Шли на отбор с уверенностью, что победят именно Navi?
— Просто горжусь тем, что довелось поработать с Navi. Это очень солнечные и светлые люди, с которыми легко и просто. Даже когда работали над «Гісторыяй майго жыцця» и добавляли перкуссию, скрипки, записывали «хо-хэй-хэй» на бэках — не было проблем со взаимопониманием. Сначала мы хотели сделать сингл, но стали делать, делать, и вышло большее. Музыкальный конкурс требовал дополнительных сил. Мы, конечно, надеялись, что Navi победят, но у нас всегда трудно поверить в победу до того, как объявят официальные цифры.
Владислав Пашкевич (справа) и Андрей Катиков (в центре) в своей студии Tone Twins.
— После победы на отборе докатилась ли волна популярности Navi и до вас?
— Хм, уже начали писать разные люди, бывшие одноклассники, которые никогда не писали раньше. Увидели меня и Влада во время трансляции, и началось. Но на коммуникацию сейчас времени особо нет. Мы открыли студию в сентябре и за это время записали уже более 30 треков, в том числе записали и свели «Ілюмінацыю». Работали практически 24*7. Мой коллега Влад даже документы из университета забрал из-за напряженной работы.
— Не страшно было вкладывать средства в столь тонкий бизнес — музыку?
— Я понял, что вокруг меня много талантливых людей. Я много занимался гитарой, и однажды мне попался преподаватель, который спросил, хочу ли я делать «просто» музыку, или идти своей дорогой. Я понял, что нужно создавать музыку и развиваться, показывать, кто ты есть, и не бояться. Как только ты начинаешь бояться и держаться формата, ты теряешь свое лицо. Видимо, я кого-то обижу, но делать свою музыку напоминает победу в Кубке Дэвиса. Это особое чувство, ради которого стоит жить и не бояться показать что-то новое. Посмотрите даже на Украину, у них есть Дорн, Джамала и другие, а чем мы хуже?
— Другой менталитет?
— Говорят, что у них так сложились обстоятельства, люди более продвинутые или климат… Но это просто отговорки, мы живем в такое время, когда ты даже в лесу под Жлобином, имея интернет и голову на плечах, можешь делать качественные вещи. Просто нужно перестать бояться хорошо овладеть своим делом. Когда я учился в Штатах, там каждый день рождается что-то новое! Просто голова идет кругом. Люди просто сходят с ума! А у нас такого не происходит. Посмотрите, появляются «Грибы», «Мозги»… А в Беларуси появляются каверы на старые группы, шутки про бульбу… Такое впечатление, что люди просто доигрывают. Мне кажется, все устали от того, что происходит на нашей сцене. Ее даже не хочется обсуждать. Можно просто зайти на «Soundcloud» и сравнить. Ай…
Коллекция миниатюр музыкальных инструментов в студии Tone Twins.
— В чем же тогда основная причина белорусского музыкального застоя?
— У нас есть одна проблема, которая даже глубже музыки, она во многом. Никто не хочет создавать и никто не хочет ничего менять. Люди просто хотят иметь свой стабильный заработок и боятся прогореть. Культура и образование… В целом, мы видим, что давно что-то пошло не так. Мы могли бы перейти на личности, но я не слишком компетентен в этом. Что касается музыкальных площадок, то в стране осталась только одна большая площадка для того, чтобы высказаться — «Евровидение». Когда ты едешь в машине в Штатах и включаешь радио, вполне вероятно, что ты можешь услышать Оливера Джеймса, Хэйло. У нас таких исполнителей просто не подпускают к сцене. Как-то мы с Владом принесли трек для ротации, и нам ответили: «Извините, но это слишком модно и круто»… И что мы должны были ответить? Извините, мы сейчас переделаем и сделаем хуже?
Владислав Пашкевич работает в студии с Андреем.
— А когда пришел интерес к музыке? Мечты о музыкальной карьере были в семье с детства?
— Я окончил музыкальную школу по классу фортепиано, занимался хором, гимнастикой, родители просто не давали мне свободного времени, а хотелось идти гулять на улицу. Поэтому в единственный свободный день я шел и гулял весь день. Когда я стал задумываться, то мечтал, что у меня будет бизнес, а я буду бизнесменом. Деньги, деньги, деньги. Пока я не понял, что у меня мозгов нет для бизнеса. Я же не пойду строить империю «Apple», не стану Властелином Комаровки. У меня нет настоящего желания заниматься этим. Я не хочу быть Властелином Арбузов, потому что просто не знаю, что с ними делать.
— И решили снова заниматься музыкой?
— Да. Я снова увлекся музыкой, в частности, гитарой. И так спустя полтора года поступил в ИСЗ (Институт современных знаний). Но учеба там вскоре надоела. Занятия проходили скучно, обучение ничем не заинтересовало. Я понял, что мне нравится музыка как дело, но не нравится, как это здесь происходит.
— В этот момент пришла идея поступить в США? Легко ли было белорусу попасть в самый престижный частный музыкальный колледж Соединенных Штатов?
— В тот момент непонятным образом мне в руки попал буклет Нью-йоркской школы музыки. Он был такой яркий, ребята с велосипедами и гитарами… Я поговорил с отцом, и он предложил попробовать Беркли. Мои родители, кстати, тоже музыканты. Отец был бас-гитаристом в первом составе «Песняров», хорошо знал Мулявина. Я начал заниматься так, что оставалось времени только поспать. Я просыпался в 7 утра, занимался до обеда сольфеджио, потом на учебу ехал на вторую смену, ходил к баптистам в церковь на Райниса изучать английский, возвращался домой лишь поспать.
— И вас пригласили на прослушивание?
— Да. Сначала должен был ехать в Бельгию, но в последний момент прослушивание перенесли в Турцию. Это было моим первым самостоятельным путешествием. Там меня, конечно, эти турки обманули на деньги, но испытание я прошел отлично и через год поехал. Почувствовал, что ступил на настоящее поле боя.
— От смены страны и образа жизни не шла кругом голова?
— В Беркли были музыканты такого высокого уровня, о котором я даже не представлял. Там были люди моложе и старше. Справа мог сидеть человек, которому могло быть 17, а слева — 52! И не было такой субординации, как у нас. Я мог подойти к преподавателю и сказать: «Хай, Боб!» Можно подойти и спросить, как решить свои проблемы. Сама атмосфера такая, что через год даже родители заметили, как у меня изменились мозги. Еще меня поразило то, как легко там было найти музыкантов. Заходишь в холл и кричишь: «Мне нужен барабанщик!» и сразу имеешь несколько предложений, а у нас — этот не может, у другого — геморрой… Совсем иная ментальность.
— Что вам открыла Беркли, в отличие от ИСЗ?
— Это просто несравнимые категории. Там есть возможность пощупать профессиональное оборудование, поработать с замечательными музыкантами, научиться работать с музыкальными программами. Развиваться и понять, что это тебе приносит в жизни наибольшее наслаждение. Система образования отличается в том, что наши методики просто неполноценные и не помогают человеку думать и создавать за пределами учебника. Приходит момент, когда ты должен думать самостоятельно. Такое впечатление, что мы живем в старой шутке, где Джеймс Хетфилд обращается к Кирку Хэмметту и говорит: «Замени здесь терцию на малую терцию и сыграй иначе». Через несколько мгновений тот отвечает, что действительно лучше зазвучало. Так просто никто не разговаривает и не думает.
— Не чувствовали ли себя героями ленты «Whiplash», лишенными пищи, покоя и сна? Когда ехали, не мечтали ли о славе корейца PSY, который побил рекорды просмотров на Youtube с шедевральной «Gangam Style» в 2012, но так и не закончил обучение в Berklee?
— Обучение было реально насыщенным, но, конечно, не таким опустошающим, как в фильме. Несколько раз я просто засыпал в репетиционных аудиториях. Пропускал последний поезд домой и пешком или, если были деньги, на такси возвращался домой. Особенно в Беркли поражали азиаты — своей работоспособностью. На первый взгляд — ничего особенного, люди с маленькими ручками, а потом выяснялось, что перед тобой чуть ли не новый Шостакович. Несколько раз там приглашали в большие бэнды, но я отказывался. А что касается PSY, то преподаватели часто о нем вспоминали. Я, видно, такой славы не обрету, ведь, в отличие от корейца, доучился (смеется).
— Кстати, музыкальный Berklee находится в Бостоне, в отличие от знаменитого университета Berklee в Калифорнии. Если я правильно подсчитал, начало вашего обучения как раз пришлось на печально известный теракт во время марафона в апреле 2013-го?
— Я тогда учился еще на первом курсе. Я жил в общежитии и только недавно приехал в город. Рядом шла стройка, поэтому привык к шуму. Колледж в то время выкупил соседнее здание у «МакДональдс» и строил 20-этажный корпус с крутыми студиями и комнатами для репетиций. Кстати, за полчаса до теракта мы с ребятами хотели пойти на марафон, там ждали чьих-то выступлений. Я одевался, когда услышал сильный гул. Подумал сначала, что крановщик что-то упустил тяжелое, но вдруг через несколько мгновений кто-то забежал в комнату и сказал, что в городе произошел теракт и лучше не выходить из здания. Трагедия произошла в 200 метрах от места, где я жил. Здание еще в течение 2 недель охраняли военные и ФБР. По городу постоянно ходили саперы.
— Занимался ли в Бостоне чем-то помимо музыки?
— Параллельно с обучением еще играл в Gospel-группе в местной церкви, ди-джеил немножко, завел небольшое дело «NoiseCraft» со знакомым, создавали рекламу для радиостанций и интернета. В 2015-м даже выиграли тендер для рекламы самого старого в Штатах цирка, которую показывали по всей стране. Мы обошли более 400 конкурсантов. Пробовал что-то подобное и здесь делать, но в Беларуси с рекламой, скажем так, сложно.
— Почему же решил вернуться из США в Беларусь?
— Честно говоря, меня смущает сам вопрос «почему вернулся?». Некоторые сквозь зубы цедят: «Зряяя». Люди, которые так говорят, я просто не такой как вы! Мы говорим «где родился, там и пригодился». Я понял, что мне не от чего бежать в жизни, что в Беларуси живут мои родители и друзья. Честно, первые два года в Беркли у меня было желание там пустить корни. Это желание было соблазнительным. Бросить все, чтобы получать хорошие деньги. Бросить семью и родных. Но потом как-то осознал, что мои родители уже не дети, а взрослые люди. Переезжать, чтобы они язык с нуля начали изучать? Я знал, что я поживу там несколько лет, но это слишком большая цена. Новых друзей, братьев по духу пришлось бы искать. А здесь у меня есть классные родители, друзья, люди, на которых могу положиться. Я хорошо изучал рынок в Восточной Европе — и думаю, что и здесь все возможно. В дополнение, я увлеченный дачник и просто не могу представить жизнь без лета на даче.
— Вы вернулись в Беларусь с мыслью открыть студию? В Беларуси это не самый прибыльный и развитый бизнес.
— В последний год обучения все дела обсуждали с моим другом Владом по скайпу. Приняли решение, что откроем студию записи.
Мы, конечно, ребята резкие и амбициозные, и понимаем, что в этой области здесь не сделаем какой-то революции, но хотим немножко расшевелить музыкальное окружение. Мы хотим открывать новые имена.
Мы часто слышим, как кто-то увидел языки пламени на солнце, и начинают говорить, что вскоре у многих будет болеть голова. Так теперь и с музыкой происходит. Что-то рождается в Штатах, идет в Британию, долетает до Западной Европы, а мы уже слышим только легкий отклик. Разрыв составляет примерно 2 года.
Раньше была отговорка у людей, почему так происходит. «Ой, я не знал», «у меня не было возможностей». Денег не было, компьютера не было. А сейчас мы живем в ХХІ веке, где есть интернет и доступ ко всем порталам. Если ты залезешь на сайт или ВКонтакте, где 200 тысяч подписчиков, ты можешь залезть в группу, которая обновляется два раза в день, и послушать качественную музыку. Напитываться ею. Тем, из чего тебе может понравиться 15—20 процентов. У наших родителей такой возможности не было. Им приходилось переписывать винил на рентгеновский снимок. Представляете?! Они делали «Queen», делали копии, это было запрещено, как и джинсы. Но все носили. Так и видишь — легкие или сломанную ногу, а звучит — Can Anybody Help. Сегодня ты можешь приобрести домашнюю студию за 300 долларов, и этого достаточно для старта, если есть голова. Хорошая аппаратура — это просто бонус. Его надо использовать.
— У студии уже есть конкретные планы по расшевеливанию и какие-то проекты?
— Прежде всего, с Владом сейчас готовим альбом. Не могу пока сказать, что это конкретно будет, но надеюсь, что он будет удачным. Электронная музыка, хаус, джаз, готовьтесь! А также ведем отдельный проект джазового хора. Пока в нем 9 исполнителей, но все участники весьма серьезные. Артем Краснобаев из «Apple Tea», Рома Волоснев, который работает с Игорем Крутым, лауреат «Академии Талантов» Аня Рай и другие. Проект должен быть амбициозным и надеюсь, летом вы о нем услышите больше.
Владислав Пашкевич и Андрей Катиков (слева) в своей студии Tone Twins.
* * *
В прошлом году власти Беларуси задумались о создании специальной программы помощи белорусским студентам, которые обучаются за пределами страны, чтобы помочь им адаптироваться на родине.
Хочется надеяться, что это начало тенденции, что все больше молодых людей будет осуществлять «камбэк». Лучшим примером может быть тот самый Скорина, который 500 лет назад в Праге напечатал Библию… чтобы вернуться.
