Интернет шокировали кадры, на которых милиция в Минске во время акций протеста задерживает людей пожилого возраста. «Еврорадио» выяснило, кто же они, эти «пенсионеры-разбойники».
Ян Гриб, 80 лет, поэт: «Боялся штрафа, с сегодняшними пенсиями трудно их платить»
«С 1988 года я ходил на акции с Быковым, Ходыко, Пазьняком. С тех пор постоянно задерживали. Раз сто! Ну, может, 30-40, то точно. А на сутках был всего трижды. Однажды сутки отсидел с козлом. Студенты привели на акцию козла, и вывеску ему приделал «президент». Омоновцы гонялись за козлом, поймали и отправили вместе со мной в Советский РУВД … Раньше, правда, не особенно штрафовали, да и штрафы помогали оплачивать международные организации. А теперь я и убегал из автозака, боясь штрафа: с сегодняшними пенсиями трудно их платить. Почему я выхожу? Такая ситуация сложилась в стране, что нормальный человек пережить просто не может. Когда он немного сознательный, когда он имеет ум, то должен что-то делать для того, чтобы эту ситуацию, похожую на тени фашизма, то поменять. Я понимаю, что изменить что-то очень трудно, но душа и сердце не терпят, надеются, что что-то все же изменится».
Алла, 58 лет, инженер: «Хочу своим присутствием поддержать людей, которым сегодня тяжело»
«Я хожу постоянно на акции, с 92-го года. А после референдума 95-го с друзьями записалась в БНФ, пели в тамошнем хоре. На этот раз, 25-го, меня показали по Euronews: за одну руку я здороваюсь с одноклассником, а его за другую руку тянет омоновец … Меня никогда не хватали, не штрафовали и не сажали, слава богу, обошлось. После площади 2010-го года как-то все скрылись по углам. А теперь вот снова выхожу в поддержку пенсионеров, которых обделили с пенсиями, так как сама с этим столкнулась. Я хочу своим присутствием поддержать людей, которым сегодня трудно».
Иван Антонюк, 87 лет, военный ракетчик: «Я был далек от политики, а потом ушел на пенсию»
«Я был далек от политики, а потом ушел на пенсию и избрал путь борьбы за свободную независимую Беларусь, присоединился к белорусскому движению. Мое сознание мне диктует, что я должен быть вместе с патриотами нашей Родины и возродить страну, чтобы она пошла путем демократии. Белорус белоруса давит - вот какая модель сегодняшнего государства! Поэтому я начал участвовать в акциях во времена, когда на Площадь Независимости еще выходило по сто тысяч минчан. Помню, как она Гриба забирали у Главпочтамта, я его защищал, а мне резиной по плечам врезали. После этого я был осторожным, ведь кто за меня заступится? А теперь хожу на крупные акции вроде Дня Воли, на малые не хожу, потому что ноги уже болят. 25-го вынужден был прийти, иначе поступить не мог. Я выхожу на улицы, потому что люблю Беларусь и хочу видеть ее свободной и демократической страной, такой, какой ее начал строить Шушкевич».
Нина Богинская, 70 лет, геолог: «Штрафы не считаю, потому что все равно не смогу физически их оплатить»
«В протоколах пишут одно и то же много лет: я нарушаю закон о массовых мероприятиях, кричу лозунги «Жыве Беларусь» и держу в руках бело-красно-белый флаг. Два раза сидела на Окрестина за празднование Дедов и Дня Воли. В последнее время меня не задерживают, но штрафуют. За 2016 год присудили штрафов на 130 миллионов «старыми». Сегодня снова получила повестку в суд. Но я уже и не хожу на эти суды, и штрафы не считаю, потому что все равно не смогу физически их оплатить… Моей первой акцией стали Дзяды в 1988 году, там я фактически была крещена в народное сопротивление. Я считаю нормальным и демократическим, когда народ, недовольный действиями власти, выходит массово или в одиночку на протесты. Власть не стремится возрождать нашу этническую общность, продолжает русификацию. Меня оскорбляет, что я хожу по площади Калинина. Я знаю его историю, так называемого всесоюзного старосты, который под репрессиями даже свою жену не мог защитить. Трус! А памятника Калиновскому нет. Мы сидим в своем гнезде и должны сопротивляться чужакам, которые навешивают нам свой язык и культуру. Я буду ходить на акции, так как не могу сложить руки, спокойненько спать и быть довольной тем, что происходит в стране».
Владимир Калиберда, 76 лет, радиофизик: «Смотрю по интернету, где будет митинг, и еду»
«Все началось с Дедов 88-го года. Акции для меня заканчивались по-разному: иногда, задерживали, иногда, дубинкой получал - всякое было. Когда-то и штраф приходилось платить. Выхожу на митинги, так как организм не переваривает то, что здесь творится. Не люблю обман, а тот, кто у власти, начал свою работу с обмана. Раньше я жил в Минске, а теперь переехал на малую родину в Узденский район. Там акций нет, но я подписи собирал в свое время за Домаша и за Чигиря. Но на митинги в Минск приезжаю регулярно - смотрю по интернету, что и где будет, и еду. Вон, в ближайших также приму участие».
Наталья Климович, 60 лет, физик: «Иногда боюсь за близких, поэтому иду с ними, чтобы быть рядом»
«Началось все с самого первого Чернобыльского шляха. Брат ходил, и битым был, и в автозаках ездил, а я в отделении как-то сидела. Меня подруга была, красивая женщина с красивым белорусским языком, так перед ней пьяный полковник бросился на колени и сказал: «Если вы придете к власти, мы тоже будем вам служить». Я не артистическая, голос слабый, чтобы кричать, но однажды, когда людей брали, руку сломала, следующий раз, в 10-м году, - ногу. Почему выхожу … Причины разные. Сейчас не шла со Статкевичем, от него ничего не жду, но День Воли для меня просто большой праздник. Шла от Волгоградской и прошла три ряда кардона. В третьем останавливают, спрашивают: «Куда вы идете?». - «В ЦУМ». - «Не работает». - «Хорошо, ребята, тогда поздравляю вас с 25 марта». И милиционер в этом скафандре отвечает: «Спасибо большое, вас тоже». И улыбается. И тут же другие выскакивают и тянут молодых мужчин … Иногда боюсь за близких, поэтому иду с ними, чтобы быть рядом, иногда - потому что нужно, например, в Куропатах те умершие зовут. Иногда - нужно, иногда - стыдно. Даже не ради протеста, что здесь протестовать - им ничего не докажешь ».
Микола Савицкий, 83 года, профессор: «Во-первых, акции протеста - это духовное обогащение для меня»
«Даже где-то зафиксировано, что я был первым лицом, арестованным в 1994 году при новом президенте. У Дома правительства была акция подписчиков газеты «Свабода», которую перестали присылать. Мы собрались уточнять. Но начался разгон, и меня в каталажку пригласил подполковник ОМОН по фамилии Французов. Тогда я провел пять суток на Окрестина и объявил голодовку. В 1996 году во время «Минской весны» меня газом отравили, имел сотрясение мозга от удара дубинкой - до сих пор сказывается. А теперь 25-го марта я вышел на улицу, так как это большой праздник для меня и для государства, хотя не укладывается в нормальный человеческий разум, чтобы власть не отмечала создание государственности. В общем, духовное и нравственное крещение я получил на Дзяды в 1988 году. С тех пор я хожу на все акции, так как это, во-первых, духовное обогащение для меня. Во-вторых, я, как профессор, всю жизнь стараюсь видеть события своими глазами и делать выводы».
