Сергей Стрибульский и Айва — первая встреча
Сергей сразу после выхода из СИЗО встретил друзей и журналистов в частном доме на Грушевке. Туда же брат привез ему собаку Айву, за которую «легионер» переживал, наверное, больше всего. Только обняв Айву, Стрибульский, пожалуй, впервые за несколько часов улыбнулся. Поговорить с Сергеем мы решили уже через день после освобождения.
При обыске попрекнули «натовской» аптечкой
— Сергей, давай с самого начала: как проходило твое задержание? Было ли оно неожиданным?
— Теоретически, конечно, готовился и к такому варианту. Многие предупреждал, что накануне 25 марта могут быть превентивные задержания. Поэтому, когда, возвращаясь из магазина с курицей в руках, я увидел, что на меня с разных сторон бегут люди в масках, а один из них снимает это на телефон, я не был особенно удивлен. Поэтому и сопротивления никакого не оказывал, спокойно сдался: меня положили лицом на асфальт, надели наручники, забросили в машину.
И привезли домой делать обыск, продолжавшийся примерно четыре-пять часов. Я никогда прежде не был на таком мероприятии, тем более, обыск не проводили у меня дома. Я не скрывал, что когда-то ездил в Киев учиться на инструктора на курсах первой медицинской помощи. Поэтому забрали жгуты, турникеты, аптечку… Меня даже упрекнули, что аптечка «натовская». То же было с камуфляжем, на котором на ярлыке было написано: «NATO Army». «О-о-о, натовский камуфляж!» Но даже охрана СИЗО на Володарке теперь использует камуфляж по образцу американского мультикама, это смешно.
Забрали даже магнитики с холодильника с логотипами «Правого сектора» и изображениями Погони. Причем, всем известно, что в Украине и магниты «Правого сектора», и «визитки Яроша» продаются свободно как туристическая продукция. Никакого криминала здесь нет.
— Когда тебе сказали, за что задерживают и что ищут во время обыска?
— Сразу же, как зашли в квартиру, мне предъявили постановление на обыск и назвали мою статью. Вероятно, они искали оружие. Но оружия у меня нет, поэтому забрали всю камуфлированную одежду, даже рюкзак. Забрали спальник, лопату, какие-то ножи, хотя ничего из перечисленного не является запрещенным в нашей стране. По-моему, даже ножи, признанные холодным оружием, нельзя переносить, но по хранению нет ограничений.
Сокамерник ждал суда в СИЗО 2,5 года
— Потом тебя увезли в СИЗО КГБ, печально известную «американку»?
— Да, и это как раз таки было неожиданно. Я был уверен, что задержание связано с Днем Воли и меня повезут в ИВС на Окрестина, которое находится через дорогу от моего дома. Думал, ну отлежусь там какие-то сутки, потом пойду домой. Получилось же иначе: на кольце машина, которая меня везла, повернула в другую сторону, я почувствовал неладное… После того как завезли в комплекс КГБ на Независимости, где и располагается «Американка», понял, что дело серьезное.
— К тебе применяли насилие?
— При задержании применили электрошокер, но ничего подобного с заявлением Кунцевича (Сергей Кунцевич заявил, что его пытали электрошокером, чтобы узнать, где Статкевич. — НЧ.) Сказать не могу.
— Чем тебя поразила «американка»?
— Во-первых, поразили сроки людей, которых там содержат. Один мужчина отбыл в СИЗО два с половиной года в ожидании суда. Иногда его перевозили то в Жодино, то в «Володарку»… Все это время он следил за своей физической формой, и даже выглядел довольно хорошо. Его подозревали в каком-то финансовом преступлении — там, в основном, за такое и сидят.
— А что насчет условий содержания?
— Я впервые попал в такую ситуацию, поэтому для меня все было необычным. По сути, за три дня я там уже освоился. Сокамерники даже сказали, что выгляжу хорошо. Они повидали до меня солидных мужиков, которые в состоянии шока и отчаяния рыдают в первые же дни заключения. Спал на доске, так как места на шконках не было — нас сидело пятеро в камере. Матрас у меня был довольно приличный, даже лучше, чем у других.
Ведешь себя неадекватно — жди «пыток»
— Позже тебя перевели на «Володарку». Показался ли новый СИЗО, по сравнению с «американкой», «другим миром»?
— Атмосфера совершенно иная, меньше внимания к заключенным, больше свободы, наверное. К людям там администрация относится нейтрально и, соответственно, ждет к себе такого же отношения. По крайней мере, мне так показалось. Все время нас было двое в камере, но сокамерника мне постоянно меняли: кто-то съезжал на этап, после него заселялся другой. То есть перенаселения в камере не было. Так, примерно, и другие ребята сидели.
— То есть и тебя, и других фигурантов дела не бросали в камеры, где сидит по пару десятков человек?
— Нет, возможно, не хотели огласки среди заключенных о политзаключенных и конкретно о «Деле патриотов». Возможно, администрация считала, что после выхода мы расскажем о проблемах СИЗО и пытках, и поэтому не бросали в большие перенаселенные камеры.
Вообще же, если хочется, чтобы тебя «пытали», надо напрямую не исполнять приказы администрации. Если не встаешь на обходе камер, кричишь, ведешь себя неадекватно, тогда будут санкции администрации. По сути, не сотрудники СИЗО же нас там содержат по своей воле, а Следственный комитет или КГБ. Поэтому надзирателям нет разницы, политический ты или нет.
Собирался в лагерь, копил сигареты…
— Информация с воли доходила до тебя? Знал о судьбах других ребят?
— Полный список обвиняемых я увидел в пришедшей мне 5 апреля «Нашей Ниве», вместе с фото, и даже днями рождения. Удивило, что газету пропустили. Получал «Народную Волю», «Белгазету», «Краязнаўчую газету». Меня подписали также на «ARCHE», но журнал так и не дошел. Научился даже ориентироваться по дням недели, зная, когда какая газета придет.
— Чем в основном занимал свое время?
— Больше всего я что-то писал или читал. Некоторые заключенные банально спят, кто-то устраивает быт, кто-то еще чем-то занимается… Это в основном лежачий и сидячий образ жизни. Я отжимался от пола, во время прогулок занимался кардиоупражнениями.
— Был ли готов к тому, что дело дойдет до суда и получишь большой срок?
— Да, я готовил себя морально. У меня не было никаких иллюзий, потому что статья серьезная и я уже просидел какое-то время. Смешно сейчас, но я уже собирался в лагерь, готовил и копил сигареты.
Когда вышли на свободу, то пощупали траву и деревья
— Ощущал ли поддержку с воли?
— Скажу больше, если бы не поддержка, я не знаю, в каком психологическом состоянии я бы оказался. Потому что когда люди тебе пишут даже какие-то бытовые вещи, которые они сделали за день, это сильно воодушевляет. Кто-то писал, что посадил картошку, видел аистов либо описывал, как цветет яблоня. Не надо громких слов, типа: «Держись!» — это пафос. Я и так там держусь, а вот рассказы о жизни — это очень приятно.
— Как ты узнал об освобождении? Стало ли это шоком?
— Об освобождении узнал в сам день освобождения. Меня вызвали, я поставил подпись в подписке о невыезде — все очень быстро. Через часик-полтора меня освободили вместе с еще одним фигурантом дела — Александром Зимницким, там мы и познакомились. Это был шок, но приятный шок. Когда мы вышли, мы пощупали траву и деревья — надо было вспомнить тактильные ощущения.
Планы: найти работу и создать семью
— Как ты считаешь уже теперь, почему возникло это дело и зачем?
— Я уже шутил, что, возможно, парней таким образом отбирают для территориальной обороны — это было бы неплохо. Я уверен, что многие из наших ребят, которые серьезно занимались тем же страйкболом, были бы готовы участвовать в территориальной обороне. Потому что люди сами на это настроены, их не нужно заставлять защищать Родину.
Я убежден, что государство совершило крупную ошибку, посадив патриотов, готовых защищать свою страну. Но в той ситуации, которую имеем, всем надо сохранить лицо: как властям, так и обществу. Поэтому постепенно ребят будут отпускать. По моему мнению, не факт, что дело даже до суда дойдет.
— Чем сейчас собираешься заниматься?
— Первичные планы просты: найти работу, заниматься бытом, создать семью. Там я пересмотрел некоторые жизненные ценности, осознав, что у меня нет даже семьи… Для родителей это было очень тяжело, тем более что отец инвалид первой группы, фактически, слепой. Поэтому собираюсь решать пока простые жизненные задачи. По сути, на меня срок повлиял даже положительно, я иначе стал относиться к людям, осознал, как много вокруг достойных белорусов.
