Во вторник, 11 сентября, в суде по делу Коржича начали допрашивать обвиняемых, передает TUT.BY. В доведении до самоубийства рядового Александра Коржича обвиняют троих сержантов: Евгения Барановского, Егора Скуратовича, Антона Вяжевича.
Им вменяют ч. 3 ст. 455 УК (Злоупотребление властью, повлекшее тяжкие последствия), ч. 1, 2 ст. 430 (Получение взятки), Барановскому еще и ч. 1 ст. 205 (Кража). Максимальный срок — 12 лет лишения свободы.
Первым показания дает Евгений Барановский.
Евгений Барановский.
Говорит медленно и вдумчиво, голос немного дрожит. Рассказывает, что в армию призвался в мае 2016-го. Курс молодого бойца проходил в части 22 360. Позже был переведен в часть 43 064. Получил тут звание младшего сержанта, позже стал сержантом. Был командиром отделения, в которое входило 11 человек, в том числе и Александр Коржич. Когда гособвинитель уточнил, как Барановский получил воинские звание, он ответил, «подошел срок для повышения».
На вопрос прокурора, знал ли Барановский, что как должностное лицо он не мог получать вознаграждения за решение каких-либо вопросов, обвиняемый ответил:
— Нет, я не знал.
В руках Барановского листы, где перечислены эпизоды, которые ему вменяются. Один из них произошел летом 2017-го. Барановский рассказал, что к нему подошли двое рядовых. Они, по его словам, сказали, что находились в другой части, где можно было выкупать телефоны, и предложили сделать так Барановскому. Но сержант якобы идею не поддержал. Рядовые не успокоились и, говорит обвиняемый, две-три недели подходили к нему, просили.
— Они назвали цену, я согласился.
— Приняли в качестве взятки 30 рублей, — продолжил гособвинитель.
— Мне кажется, было 20 рублей, — ответил Барановский и уточнил: это была не взятка, а злоупотребление.
— Почему не взятка, а злоупотребление? — продолжил гособвинитель.
— Объяснить не могу.
В июле-августе с просьбой пользоваться неуставным мобильным к Евгению подошел Александр Коржич.
— Повторно принял в качестве взятки 40 рублей, — зачитал гособвинитель.
— Это не взятка, а злоупотребление, — настаивает на своем обвиняемый.
Разбирая эпизоды, когда за пользование мобильными ему давали деньги, обвиняемый снова и снова повторяет: это была не взятка, а злоупотребление. О некоторых эпизодах с телефонами он говорит, что такого не было или же пояснить не может. А также уточняет, что при нем рядовые никогда не пользовались сотовыми.
Обвиняемый не отрицает, что получал от солдат, например, вафли, пакетики кофе за то, что те ходили в магазины на территории части. При этом он уверят, что ничего не требовал. Он не согласен с тем, что получал от Коржича продукты в качестве взятки за посещение торговых объектов.
— За это время у нас с Коржичем сложились товарищеские отношения. Требовать — не требовал. Иногда он покупал, иногда я, — отметил Барановский. Если, говорит обвиняемый, он и просил у солдат что-то купить, то лишь в тех случаях, когда у него это требовало командование, а сам он приобрести не мог.
— Требовать — не требовал, просил, — сказал Барановский. — А потом передавал командованию роты.
Кому именно передавал, он не уточнил.
Что касается эпизодов, связанных с принуждением солдат выполнять физические упражнения, то здесь Барановский пояснил:
— За попустительство по службе я как командир отделения мог назначить наряд вне очереди.
Он пояснил, что заниматься физкультурой солдаты должны были на занятиях по физподготовке.
— Вправе вы в другое время заставлять солдат отжиматься? — уточнил гособвинитель.
— Нет, — ответил Барановский.
Он не отрицает, что заставлял солдат отжиматься, в том числе и в противогазах, но все это, говорит, солдаты делали за какие-то попустительства и то «после предупреждения».
— Это были крайние меры, — отметил обвиняемый.
— Крайняя мера перед чем?
— Когда они уже довели.
— Какие проступки совершали военнослужащие, за которые отжимались? — уточнил судья.
— Весомая причина должна быть, — ответил Барановский.
В пример «весомой причины» привел случай, когда солдаты в строю толкались.
— Почему, если кто-то толкался, наказывали весь личный состав?
— Коллективная ответственность, — ответил Барановский.
При этом цель отжиманий он пояснить не смог:
— Я не помню, может, в качестве наказания, — резюмировал он.
Напомним, тело Александра Коржича с майкой на голове и с ботинками, связанными шнурками, было найдено 3 октября 2017 года.
Мать солдата продолжает настаивать на версии убийства сына, утверждая: у сына не было суицидальных мыслей, он хотел вернуться на «гражданку» и строил планы на будущее. Психиатры во время процесса рассказали, что беседовали с Коржичем и поставили ему диагноз «здоров». Обвиняемым грозит до 12 лет лишения свободы.
