Черкашина объяснила, как стала доверенном лицом Лукашенко

— Кто предложил тебе стать доверенным лицом Лукашенко?

— Когда это было?.. Я уже и не помню.

— Как это происходит? Ты сидишь дома, тебе звонят: «Люба, Родина зовет!»

— Не помню. Не помню, но это точно было из команды, которая занимается предвыборной кампанией. Я даже имени не вспомню, кто мне звонил.

— Ты сразу приняла решение?

— Нет. Я, кстати, посоветовалась.

— С кем?

— С советчиком.

— Витя (муж)? Или Лепарская (тренер)?

— И у Ирины Юрьевны тоже спрашивала, и у Вити, само собой. Потому что ну как это? Жена куда-то ушла, а он не знает, куда. Это тоже неправильно. Я знала все минусы и плюсы происходящего. И то, что будет происходить со мной, и то, какие будут вопросы задавать.

— Ну давай коротко — минусы и плюсы.

— Коротко?

— Один, два, три.

— Мой возраст. Соответственно, аудитория, которая меня воспринимает, могла захейтить, не понять. Взрослые, возможно, не воспринимали всерьез. Много моментов. Но на самом деле, когда происходили встречи с избирателями, в школах или на каких-то предприятиях, мне лично общение с этими людьми приносило удовольствие, я больше верила даже в наш народ. Классные люди везде работают.

— Про людей у меня ноль вопросов. У меня только — про одного человека, про Лукашенко. Ты действительно веришь в него? Тебе он действительно искренне нравится? Либо ты понимала, что это поможет тебе в карьере?

— А в чем мне это поможет? Вот найдите плюс, в чем мне поможет. Как тренеру поможет?

— Ты не только тренер. Ты также в Национальном олимпийском комитете.

— Это общественная нагрузка. Это лично мне никакая не финансовая выгода, не помощь.

— Продвижение.

— Куда? Это так удивительно, что многие так думают, а я такая обычная Люба Черкашина… Я буду там, где я хочу быть! Это 100%. Я приложу максимум усилий, но это никогда не будет связано с тем, что «я пойду туда, потому что потом мне за это будет». Нет.

— Мы с тобой приблизительно одного возраста, и я хочу спросить: у тебя никогда не было мысли о том, что всю мою жизнь в моей стране — и только один президент? И это ужасно. Каждый день ты включаешь телевизор, каждый день ты включаешь новости… Ты знаешь, что вокруг очень много талантливых людей, даже в его команде, как бы я ни относилась к нему, есть талантливые люди, способные, на мой взгляд, его заменить. Но просто конца-края этому нет.

— Я думаю, что есть и конец, и край. Нельзя так думать, что «нет конца-края». Во-вторых, нельзя настолько агрессивно, что ли, и сразу в штыки воспринимать то, что у нас есть сейчас. Я сейчас не пытаюсь кого-то защитить, просто хочу объяснить свое понимание и свою позицию. Все-таки не один человек в стране делает то, что происходит. Это первое. Мы все люди, мы все граждане этой страны, и в наших руках очень многое. Просто очень многого мы сами не понимаем, очень много мы сами не хотим менять и делать. Опять же, повторюсь: не один человек делает страну. Значит, мы делаем какие-то вещи: или хорошие, или плохие. Это абсолютная правда, и это видно и по-другим странам, если мы посмотрим, где также долгое время один и тот же президент. Это постсоветские страны, да.

— Постсоветские страны, где очень серьезные проблемы с правами человека, свободой в этих странах.

— Я согласна. Но, опять же, к тому, что ты сказала: мы живем в стране с одним и тем же президентом. Когда мы маленькие, мы очень многого не понимаем. И именно серьезно, с головой, мы не так долго живем в этой стране.

— Нам с тобой еще повезло, мы чуть застали и до 94 года.

— Мне сложно судить, что было бы с нашей страной, если бы сейчас был другой человек. Я, наверное, в меньшей степени испытываю какую-то злость. Да, я читаю все эти комментарии, я все понимаю. Многие люди по-своему настроены, многие по-другому.

Но мы должны знать картинку со всех сторон, а мы ее не знаем, к сожалению. Мир сейчас очень серьезно сходит с ума по всем фронтам, и не нам с многими сильнейшими державами бороться, а нужно какую-то середину грамотно сохранить. Любое резкое, революционное изменение в современном мире очень сильно пошатнет всё. Очень сильно. Поэтому, мне кажется, надо Грамотно, постепенно все делать. И, мне кажется, Александр Григорьевич тоже всё прекрасно понимает. Это мое мнение, простого человека мнение. Я всегда еще говорю о том, что мы должны хотя бы представить себя в его шкуре. Представьте, когда хейтят тренеров: «Вот, Козеко не показал результат!» Каково ему, если он не показал результат? А там на Александра Григорьевича что-то говорят, на каких-то министров. Просто в этот момент представьте себя на их месте. Как бы вы себя повели? Смогли бы вы?

— Когда я себя представляю, мне хочется верить, что мне хватило бы совести. Я верю, что любая власть должна сменяться. Даже если представить, что он хороший президент.

— Я согласна, потому что перед глазами много стран, где это норма, где это абсолютно нормально. И люди к этому привычны. Они понимают, как это происходит, за кого они голосуют. Но всем постсоветским странам надо немножко больше времени, чем той же Европе.

— А зачем гимнастки, и не только гимнастки, присутствуют на каких-то там публичных мероприятиях рядом с президентом? Я не могу понять.

Павялічыць

— Если мы берем Ксению Санкович, то она двукратная призер Олимпийских игр. И я думаю, она там больше присутствует как спортсмен с лаврами.

— На хоккее?

— Продолжу мысль. Мы все знаем, насколько наш президент вообще углубленно интересуется спортом. Я понимаю, что он любит, когда рядом с ним заслуженные спортсмены.

— Мне кажется, он любит, когда рядом с ним красивые женщины, молодые.

— Это уже вопросы к Александру Григорьевичу, не ко мне. А вообще, мы цепляемся к человеку, чтобы что-то расковырять, но ковырять там нечего. Это нормально пойти на хоккей. И это круто, наверное, пойти на хоккей в такой свите. Я не знаю…

— Тебя приглашали на хоккей тоже?

— Я не любитель хоккея.

• 0
• 0
• 0
• 0
• 0
• 0