Михаил Герчик. Фото: Андрей Ленкевич.
Виктор Мартинович на budzma.by пишет о почти забытом сегодня белорусском писателе Михаиле Герчике и своих впечатлениях от прочтения книги «Невыдуманные истории».
Я — писатель, а значит должен читать очень много. Значительно больше, чем может себе позволить человек, имеющий нормальную работу. Собственно, я, кроме этого, почти ничего не делаю: только читаю и пишу сам. Иногда в поисках редкого чтива я раскапываю настоящие шедевры. Реже натыкаюсь на шедевры, которые были написаны в Беларуси и о Беларуси, о которых все забыли. И совсем редко случается так, что я натыкаюсь на блестящие тексты, о которых никто особенно-то и не знал. Сегодня я расскажу вам об одной такой книге. Вы не сможете скачать ее за один клик в Гугле.
Если очень коротко, в моем детстве был такой известный белорусский автор, Михаил Герчик. Его тиражи превышали тиражи книг Короткевича.
Он писал преимущественно для детей, но то, как он писал для детей, проявляло в нем невероятный, горьковского масштаба, талант. Те, кому сейчас 40—50 лет, с легкостью вспомнят книги Герчика «Солнечный круг» и «Повесть о золотой рыбке». По ряду причин, прежде всего из-за того, что писал Герчик по-русски, вскоре после распада СССР про Михаила Наумовича стали забывать. После смерти в 2008-м от него осталась разве что статья в Википедии, на которую не так уж просто выйти.
Так вот, совершенно случайно я наткнулся в интернете на следы той книги воспоминаний, которую в 2007-м году, в этом вот интервью «Нашей Ниве», Герчик упоминал под названием «Мроі». Книгу, оказывается, он успел закончить, но она никогда не была издана (фрагмент был опубликован в 2005-м в американском русскоязычном журнале Florida).
Читайте:
Міхаіл Герчык: Не спадзяваўся выбрацца адтуль
Теперь этот сборник уже лежит на основных интернет-библиотеках, так что ищите «Герчик. Невыдуманные истории» и наслаждайтесь.
«Невыдуманные истории» — это цикл повестей про послевоенное детство автора и зрелые его годы, в которых красочно, смешно и страшно изображена повседневная жизнь БССР. Если вы хотите узнать о том, чем были времена застоя в Минске — качайте Герчика. С яркостью, сопоставимой с «Автоматом с газировкой» Владимира Некляева, из текста проглянет советский абсурд.
Талантливый фильм Михаила Идова «Юморист» — одно из последних удачных высказываний о застое — быстро померкнет.
Ну вот, например, рассказ о том, как в октябре 1964-го наш герой, сотрудник государственного издательства и популярный писатель БССР, оказался в Гродно, где его включили в состав комиссии по уничтожению сталинской книжного наследия. Он должен определить, какие тома, восхвалявшие культ генералиссимуса, утилизировать, а какие — оставлять. Благодаря Герчику, кстати, не сожгли «Русско-белорусский словарь» под редакцией Крапивы, Коласа и Глебки 1953 года, который (оказывается) открывался восхвалением Иосифа Виссарионовича. (О том, что книжку оставили, Герчик очень сожалел, мол, словарь, по его мнению, русифицировал и загрязнял белорусский язык язык.) Ночью Герчик включает радиоприемник и на польских волнах слышит, что Хрущев отправлен в отставку. Утром он негромко пересказывает новость своим гродненским друзьям в ресторане. Пара, мужчина и женщина, которые завтракают за столиком рядом, умолкают.
А по возвращении в Минск Герчик узнает, что он больше не работает в издательстве «Беларусь», а его новый роман снят с издательского плана навсегда. Потому что «в Гродно устроил антисоветский митинг в ресторане».
Он бежит в ЦК, но там лишь подтверждают решение издательства. Герчик пытается доказать, что обсуждение отставки Хрущева не является «антисоветским митингом», но минская культурная номенклатура с ним не согласна. И только после угрозы отправиться «искать правду» в Москву Герчика восстанавливают на работе.
Читаешь о том, как легко было попасть «в диссиденты» в 1964-м, и частично понимаешь атмосферу в Беларуси сейчас. Все то же самое, только та больная паранойей «номенклатура» окончательно убедилась в своей значимости и превосходстве. И в Москву «за правдой» уже не поедешь: все главные дяди сидят здесь. И ощущения, что жить в Беларуси стало свободнее с тех самых, описанных Герчиком времен, не создается.
Суды над «сектантами» в советском Минске, на которые за полчаса до начала важного заседания нагоняют курсантов-милиционеров, чтобы публике не хватило места; женщина с маленьким ребенком, на жильё которой положил глаз следователь НКВД в 1946-м, и поэтому он штампует ей в паспорт печать, запрещающую жить в столице БССР и областных центрах (и потом следователь, конечно же, заселяется в ее дом на ул. Могилевской) — все это как бы и о прошлом, и как бы нет.
Основной вывод из «Невыдуманных историй» Герчика: ничего в этой стране не изменилось. Теперь точно так же, как было в 1940-м, 1950-м, 1960-м. И, похоже, так же будет и в 2040-м, и в 2050-м.
