Андрей Савиных шестой год работает послом в Турции, но теперь уходит из МИД — решил баллотироваться на парламентских выборах.
«В парламенте нужен человек, с которым МИД должен постоянно быть в контакте. У нас же там и комиссия есть (профильная. — Прим. БЕЛТА)», — говорил Александр Лукашенко, обсуждая с министром Владимиром Макеем выдвижение Савиных.
В настоящее время Андрей Савиных завершает свои дела в Анкаре и прилетает в Беларусь урывками. В один из приездов он встретился с журналистом «Нашей Нивы» и рассказал о деталях своей работы и белорусско-турецких отношениях.
Андрей Савиных родился в 1962 году в Минске. Окончил Минский государственный лингвистический университет. С 1993 в системе МИД Беларуси. Работал в Нидерландах, Швейцарии. В 2010—2013 — пресс-секретарь МИД. С 2013 — посол в Турции. Фото Дарьи Бурякиной, Tut.by
«Наша Нива»: Работать послом в Турции — это как?
Андрей Савиных: Деятельность посла в любой стране приблизительно одинакова: развитие контактов между Беларусью и Турцией, в моем случае. Контакты межправительственные, межпарламентские, обмен мнениями с турецким экспертным сообществом для лучшего понимания процессов в их стране и использования во благо — вот такая работа. Моя жена занималась общественной и благотворительной деятельностью в рамках организации, объединяющей жен дипломатических работников.
«НН»: В чем главные достижения ваши и Беларуси за эти пять лет?
АС: Мы наладили очень доверительный и дружеский диалог на высшем уровне — впервые в истории к нам приехал президент Турции. В ближайшее время состоится и визит главы Совета по высшему образованию, где мы будем говорить о совместных программах и дипломах. Я убежден, что обмен студентами — это отличное средство приблизиться. Вот, я был послом пять лет, а человек, который получит там образование, будет послом всю жизнь.
Но, конечно, каждая миссия ищет и финансовых выгод для своей страны. Торговый оборот достиг миллиарда долларов! Конечно, есть перекос в сторону турецкого импорта, и мы ищем выход. А он может быть в следующем: часть турецкого импорта проходит через логистические центры Беларуси и поставляется далее в Россию и северную Европу. Обычно это делается так: паромом до Одессы, а потом к нам. Но!
Если подумать об использовании на Днепре судов река-море, то можно вдвое снизить стоимость доставки. Такие суда не очень глубокого фарватера — около трех метров, а Киевское водохранилище обеспечивает такой фарватер еще километров на 20 вглубь Беларуси. Если бы создать в Гомельской области речной порт, это открыло бы больше перспектив, область могла бы показывать лидерский рост ВВП на десятилетия. Стоимость такого порта — от $3 млн до $5 млн, идея прорабатывается.
Есть и еще один взгляд: Китай создает традиционный шелковый путь через Среднюю Азию, Турцию и далее в ЕС, параллельно он же строит второй шелковый путь — через Казахстан, Россию и Беларусь. И если бы осуществился этот проект, то Беларусь и Турция соединили бы эти два пути.
Удалось развернуть и сборочное производство: Турция ежегодно закупает 80 тысяч тракторов, а сама выпускает только 60 тысяч. Для нас это ниша. Мы уже собрали в Турции несколько десятков тракторов, они сейчас проходят сертификацию, и я надеюсь, что до 2000 тракторов мы сможем собирать. Собранные трактора мы туда поставлять не можем, выходит дорого, так как налог при ввозе из Таможенного союза — 18%. А если поставлять детали и собирать там, то получится выгодно. Турки содействуют развертыванию производства на своей территории, предоставлют льготы.
Вы не поверите, какой рынок мы нашли, — поставили три машины снегоуборочной техники Амкодора! Хотя Турция воспринимается как солнечная южная страна, на северо-востоке ее раскинулись территории на высоте 2 км, где зимой бывает до -35 градусов. Там проживает около 9 миллионов человек. Уборка снега для них очень актуальна, и наши машины им подходят. Этой осенью подаёмся на тендер.
«НН»: Лукашенко с Эрдоганом, кажется, друзья, но при этом Турция — член НАТО. Как происходит военно-техническое сотрудничество?
АС: Если турки видят, что сотрудничество с Беларусью в этой конкретной области принесет пользу их стране, то они будут руководствоваться прежде всего национальными интересами, а не сантиментами и желанием угодить кому-то другому. Но, впрочем, у Беларуси с НАТО есть целая программа «Партнерство ради мира», — мы участники не только дискуссионных мероприятий, но и некоторых полевых. И турок, конечно, интересуют наши технические системы вроде приборов ночного видения, шлемов для пилотов и так далее. Но это сфера не публичная, больше я бы не хотел говорить ни о конкретике, ни о цифрах.
«НН»: Чему вы научились от турецких политиков?
АС: Что меня в них восхищает, так это способность действовать не по инструкциям, а согласно единой общей системе ценностей, без согласований выбирать, иногда даже интуитивно, правильный путь для защиты интересов государства. Турку не нужно получать инструкции от вышестоящего, он будет сразу понимать, в каком направлении ему действовать. Вот здесь надо учиться: мир становится плоским в плане систем управления — как можно меньше уровней в управленческой иерархии. Три уровня — это уже всё. Сверху должно быть делегирование ответственности и полномочий, мы также должны ориентироваться на систему ценностей: к какому будущему мы идем и к чему стремимся? Какие ценности укрепляем? Мы должны это понимать, чтобы эффективно работать.
«НН»: У турок очень сильная идентичность, может нам и здесь стоит поучиться?
АС: Действительно, меня это поразило. По праздникам они вывешивают свои флаги, в любом городе звучит гимн — и минимум 60% людей будут петь. Почему у нас не так? Турция сформировала сильную идентичность за счет лозунга, который предложил Ататюрк: «Прежде всего ты гражданин, а потом ты турок по национальности». В отношении Беларуси для меня близка какая идеология «тутэйшасці». «Тутэйшы» — это местный, это свой. Важно, что ты живешь на этой земле, соблюдаешь мораль и работаешь на пользу, пусть это будет фундамент для разных, проживающих на территории Беларуси, национальностей. Но язык и культура белорусов это важно, это носит системообразующий характер — культура большинства населения. Развивать ее — святой долг всех нас.
Вопрос, как это правильно делать? Можно делать административно-принудительно, как мы умеем. По-моему, это тупиково, поскольку современная глобализация реально угрожает всем культурам и языкам средних и малых народов. Это объективный процесс. Я вспоминаю свой визит в Чикаго в 1998-м: феноменальные впечатления — служба в церкви по-белорусски! Все разговаривают по-белорусски, да как разговаривают! Но дети… дети уже американцы. Поэтому наша задача — создать такую среду, чтобы владение белорусским языком стало признаком некой элитарности, свидетельствовало о том, что человек самодостаточен, развит. Чтобы зарабатывать, нужно знать как можно больше языков, а белорусский — это ценность сама по себе. Если создадим такое отношение в обществе, то культура и язык будут развиваться, укрепляться в последующих поколениях и передаваться в будущее. Если это не удастся, то будет тяжело.
«НН»: А вы сами готовы перейти на белорусский язык? Ваш коллега Валерий Воронецкий так и сделал, кажется, по крайней мере в публичной коммуникации.
АС: У меня есть проблема: говорить настолько же ясно и понятно, как по-русски, я по-белорусски не могу. Выглядеть невеждой не хочется, хочу доносить все понятно. Но совершенствовать язык я буду, конечно. Прежде всего в бытовом общении.
«НН»: А как вы относитесь к провозглашению БНР? После столетнего юбилея этот вопрос — уже некий маркер, по которому можно определить, насколько человек белорусоцентричен.
АС: Из истории ни единого слова выбросить невозможно. Если так делается, то это какая-то политизированная позиция. История — как урок, источник понимания процессов развития общества: в какие периоды и почему мы можем попасть в тяжелые обстоятельства, а когда и почему — попасть на пики роста. Я за уважительное отношение ко всем периодам, а как только мы начинаем селекцию… Все летит в пропасть.
Андрей Савиных. Фото Дарьи Бурякиной, Tut.by
«НН»: Почему в Турции опасно работать? Вот убили российского посла, в нашего сотрудника стреляли…
АС: На том мероприятии, когда убили российского посла, я сам должен был присутствовать, но перенеслось заседание комиссии по туризму, и в тот день я поехал в Стамбул. Мне на подъезде позвонили и сообщили. Все дипмиссии тогда были в шоке. Турция — это страна в сложном регионе, на которой сказывается тяжелая судьба региона и настроений в нем.
О нападении на сотрудника белорусской миссии особенно нового ничего не расскажешь. Это был бытовой конфликт — белорус столкнулся с психически неадекватным бывшим военнослужащим. Тот выстрелил сначала в белоруса, а потом застрелился сам. При этом — парадокс! — район абсолютно спокойный! Дом даже с охраной, консьерж. А этот человек приехал на одну неделю к своей сестре и собирался уехать жить в Македонию, этот психический срыв произошел за день до его отъезда. Эта такая вещь, которую не спрогнозируешь, это судьба.
Здоровье сотрудника нашей миссии уже улучшилось. Все произошло за месяц до окончания срока его командировки, в тот же вечер к нему приехали министр иностранных дел Турции, мэр Анкары. Когда он пришел в себя и сумел как-то двигаться, мы его перевезли для реабилитации в Беларусь, теперь он здесь. Усилили ли мы правила безопасности? Все же риск — это часть дипломатической деятельности. У нас потому и существуют правила поведения, которые бы позволяли управлять ситуацией, например, не приезжать в торговые центры в час пик, а ближе к закрытию или сразу после открытия. Не оказываться в центре собраний и митингов, а наблюдать издалека, потому что вероятный террорист будет искать время и место, когда и где больше народу.
«НН»: Где вы были, когда в Турция произошла попытка госпереворота?
АС: Я был в Минске. Так вышло: летом проводится совещание послов, все собираются в Минске. И я из Минска за всем этим наблюдал. Это вооруженное выступление было неожиданностью для меня, признаю. Но и для руководства Турции тоже. Заговорщики боялись оказаться рассекреченными, и поэтому начали раньше назначенного срока, но армия не вышла вся.
Самые крупные части, например 3-я армия в Стамбуле, поддержали правительство, но пассивно — не выходя на улицы, чтобы не было прямых столкновений среди военных. И тогда на улицы вышли простые люди. Когда я увидел, что народ вышел, что он против переворота, то мои горячие симпатии оказались на стороне людей и законной власти.
Интересно следующее. Иногда приходится слышать, мол, для Турции нормально, когда гражданские власти что-то не так делают и армия устраивает революцию. Но это было в прошлом. Это Ататюрк поставил армию над политической системой, потому что для тогдашнего общества, только что пришедшего к всеобщей грамотности, в том числе политической, была характерна ситуация, когда демократия приводила к усилению партий исламистской направленности. В той ситуации армия совершенно недемократично и жестко возвращала власть республиканцам. Так было четыре раза, пока не пришел Эрдоган. Он пришел с лозунгами демократии и вступления в ЕС, но лишил армию этой функции — ее надполитического статуса, превратил в обыкновенную армию. Мол, ее функция — не ввязываться в политические дела, а защищать страну. Часть военных была не согласна и устроила попытку реванша, попытавшись убрать Эрдогана. Мне видится это так.
«НН»: Рядом с Турцией неспокойные Сирия, Ирак. Приходилось ли вам вытаскивать белорусов из Исламского государства?
АС: ИГ — это серая зона. Люди, попадая туда, оказываются на ничейной земле, и если они погибают, то об этом никто не знает. Мы же занимались фактами, когда нужно было помочь живым людям. Я встречался с главой спецслужб Ирака и просил давать информацию обо всех, кто в ходе их операций мог быть опознан как белорус. Но таких не было! Был лишь случай, когда гражданку Беларуси пришлось с детьми доставать из тюрьмы. Ситуация была такая: она сама из Гродненской области, поехала в Австрию с двумя детьми. Там сошлась с радикалом и перебралась в ИГ, там родила третьего. Мужа убили, ее арестовали и бросили в тюрьму. Детей мы достали — они не виноваты ни в чем, они теперь с братом в Беларуси.
Особенно хочу поблагодарить за помощь почетного консула Беларуси в Багдаде Маджид Аль-Кайси. В настоящее время принимаются меры, чтобы вызволить и ее, ведь она не воевала. О каких-то других случаях мне не известно.
Впрочем, обращу внимание на такое: а что за страны сегодня — источники террористов? Говорят про Ирак, Афганистан. А получается, что поставщиками террористов становятся Великобритания, Бельгия, Франция, Австрия. Как бы это странно ни было. Счет идет на сотни людей. Получается, что белорусы, выезжая в Европу, попадают под влияние радикальных идей.
Я считаю, что это кризис европейского мультикультурализма: человеку хлеба и масла мало, ему еще нужны и некие сакральные смыслы. Получается, западная цивилизация этих сакральных смыслов ему предоставить не может? Она очень хорошо справляется с материальным обеспечением, и намного хуже — с философским обоснованием смысла жизни.
«НН»: Турция едва ли не самое популярное место отдыха белорусов. Наверное, они и попадают там в разные истории…
АС: За год в Турции бывает от 150 до 200 тысяч белорусов, это много. И инциденты бывают, единственное, что радует, — пьяных приключений все меньше. Меня очень волнует другое: в год до 10 смертей! Прозвучит цинично, но две смерти — это еще хороший год. Такого, чтобы никто не умирал, еще не было на моей практике.
Обычно это сердечники. Представьте: люди выезжают в июле—августе, когда температура около 40 градусов, влажность где-то 80%. Человек немолодой, лежит целый день на солнце, потом ложится спать, и его находят мертвым — сердце не выдерживает. Людям с проблемами с сердцем в жару ехать не стоит!
Далее. Это кажется элементарным, но люди экономят на страховке. Платят три доллара, и со своей страховкой на $10 тысяч ничего не могут: ни покрыть расходы на лечение, если вдруг что, ни вернуться домой. Особенно если ноги переломают — и такое бывало. А если операция на сердце? Если перекрутит в аварии? Я, пользуясь возможностью, обращаюсь: люди, оформляйте страховки на максимальную сумму!
Ну и приходилось, конечно, доставать из тюрьмы людей, попавших из-за какой-то неосторожности: приехали белоруски, познакомились с местными, поехали кататься на чужой машине, одна из наших села за руль и слетела в кювет. Турок на переднем сиденье погиб, она — полгода в тюрьме, колоссальные усилия потребовались, чтобы вытащить ее! Была трезвая, иначе бы сидела долго. А руль вывернула, поскольку какое-то животное выбежало на дорогу.
Или еще. Часто депортируют белорусов, направляющихся на работу в Турцию в гостиничный сектор, — аниматорами, официантами. Безвизовый режим у нас на 90 суток, а дальше их или милиция вычисляет, или на обратном пути это выявляют.
«НН»: А что самое ценное вы сами оттуда привезли?
АС: Воспоминания. Я прожил там маленькую жизнь.
