50-летняя Лариса Калиновская, которая руководит рекламно-маркетинговым отделом Национального академического театра имени Горького (Русского театра), пошла на «Марш народовластия» вместе с подругой. Удачно избежала задержания у стелы, но отойдя от площади Победы, где присоединилась к Нине Богинской, оказалась в бусике силовиков. В рез ультате —ночь на Окрестина и 25 базовых от судьи Анастасии Лейковской.
«От стелы мы пошли по проспекту Машерова: благо, что мы женщины, поэтому нас пропустили, потому что мужиков не выпускали. Мы стали искать, чтобы к кому-нибудь присоединиться, но повсюду было много бусов и автозаков, и люди просто не могли собраться. Мы увидели Нину Богинскую и пошли к ней. Колонна была небольшая, но ей махали из окон и сигналили машины. Уже возле Академии МВД подъехали бусы, из них повылазили эти монстры и перегородили нам дорогу. У нас с подругой не было никакой символики, мы вообще тетеньки в районе пятидесяти. Мы попросили, чтобы нам дали пройти, а нам ответили: «Нет, вы пройдете вот сюда», — и повели в бус».
Ехать в бусе пришлось долго. Лариса услышала команду по рации заехать «поработать» в одном общежитии, вахтер которого сообщила, что в здание забежали протестующие. Там задержанных пересадили в заполненный автозак, где в одноместном «стакане» пришлось ехать втроем.
«Одну женщину около пятидесяти, похоже, избили. Ее руки были связаны пластиковой стяжкой, она плакала, а в «стакане» c ней случилась истерика. При этом нам силовики старались казаться вежливыми: говорили, что «нас надо беречь», мол, если бы мы были мужиками, с нами бы разговаривали иначе. Во дворе Первомайского РУВД нас поставили лицом к стене».
Лариса говорит, что с мужчинами действительно обращались жестоко, у всех руки были связаны пластиковой стяжкой, одному за какой-то проступок приказали лечь на холодную плитку. Еще когда пересаживались из буса в автозак, увидела двух парней с отметинами красной краской на лбу. Была и девушка, которую, как стало известно позже в разговоре, при задержании также избили.
«Когда подвозили еще людей, у этих мудаков хватало наглости, выходя из своего служебного транспорта, кричать нам: «Ну привет, невероятные».
На Ларису составили протокол по статье 23.34, но она его не подписала. Из-за большого количества задержанных дальнейшая судьба стала ей известна около двух часов ночи: сказали, что повезут на Окрестина.
«Эта поездка — вообще кошмар. Нас завели в бус, переделанный под автозак, на полу были расстелены бело-красно-белые флаги, в своем «стакане» мы снова были втроем. А когда уже приехали, стояли еще минут 40—50 в очереди. Было, конечно, тяжело, какой-то женщине стадо плохо с сердцем, кто-то позвал ей на помощь, но те ответили, что пусть сидит».
В трехместной камере на Окрестина пришлось располагаться вшестером: «Там нам наконец дали бутылку воды, правда, без всяких стаканов. Когда мы спросили, положены ли нам средства личной гигиены, нам дали рулон туалетной бумаги. Но через десять минут приказали отмотать для наших соседей. Дали пластиковую банку, в которой лежало кусками нарезанное вонючее хозяйственное мыло.
Я спала на узкой короткой лавке, ночью горел свет и бил в глаза. Они галдели всю ночь, тоже, видимо, в коридоре кого-то били, потому что мы слышали крик».
Суд продолжался десять минут. Свидетелями стали, как полагает собеседница, милиционеры, причем местом их жительства был указан адрес РУВД. «На экране ноутбука я видела только голову судьи Анастасии Лейковской. У меня неразборчиво что-то уточняли, я не признала вину и мне присудили 25 базовых».
Тем временем коллеги уже сообщили, что директор тевтра узнал о задержании и хочет уволить Ларису. «Наверное, мне предложат написать заявление на увольнение, но я не буду этого делать, пусть ищут статью».
Лариса Калиновская была одной из подписавших открытое письмо сотрудников Русского театра против насилия со стороны силовых структур и в поддержку Купаловского театра.
