Католический священник из Россон Вячеслав Борок отбыл 10-суточный арест в Витебском ИВС. Ксендза осудили за то, что показал на ютуб-канале рисунок дизайнера Владимира Цеслера, где были объединены свастика и белорусская государственная символика.
В этом судья увидела пропаганду фашизма. «НН» расспросила отца Вячеслава о его впечатлениях от суда и ареста.
Вячеслав Борок. Фото racyja.by.
«К тому, что окажусь за решеткой, я был подготовлен гораздо раньше суда, когда еще интерес к моей деятельности проявлять начали Следственный комитет и Генеральная прокуратура. Для меня самого это была первая ходка, но я заранее посоветовался со знающими людьми, которые помогли мне собрать «тревожную сумку».
Там были лекарства от давления и мигрени, без которых я не представляю своей жизни, теплые штаны, носки, шапка. Библия, учебник по английскому языку, тетрадь, карандаш, а также немного еды — хлеб, конфеты», — рассказывает отец Вячеслав.
На суде его, прежде всего, поразило большое число людей, пришедших его поддержать.
«Это были и сотрудники райисполкома, и РОВД. Я их поблагодарил за поддержку, а потом подумал, по своей ли воле они здесь.
Зал был переполнен, из-за этого после перерыва на процесс не пустили епископа Олега Буткевича. Я был удивлен тем, что никаких доказательств моей невиновности судом вообще не было учтено. Были свидетельства критиков о той, что мною было представлено произведение искусства, а не свастика. На суде выступал преподаватель из Новополоцка Владимир Лобач, который красноречиво убеждал, что эта картинка не может считаться нацистской символикой. Но ни на что это не повлияло.
Понимаете, эти люди называют черное белым, а белое — черным. В том самом видео я говорил, что выступаю против фашизма и коммунизма, а меня судят за пропаганду.
Когда сокамерники узнавали, что я ксендз, то интересовались за что я сижу. После того как слышали ответ, то начинались и мат, и проклятия [в адрес судебной системы]. Я не могу проповедовать ни фашизм, ни коммунизм, ведь это противоречит учениям Церкви. Еще в 1937 году Папа Пий XII издал энциклики против коммунизма и фашизма, то есть ксендз не может быть сторонником этих идеологий», — рассказывает Вячеслав Борок.
Очень ярко отца Вячеслава «приняли» в Витебском ИВС. Дело в том, что изолятора в Россонах, где служит Борок, просто нет, а ближайший, в Новополоцке, не может принимать «клиентов»: там не работает душ.
«Это, конечно, было красиво, сильно впечатляло, когда меня принимали с овчарками. Собаки лают, а один из охранников кричит настолько громко, что перекрикивает этот лай. Были автоматы, меня ставили на растяжку, проводили личный досмотр.
Да, все это эффектно и никто из сокамерников не мог похвалиться таким же приемом, но я не могу сказать, что кто-то выходил за рамки своих полномочий. Никто меня не бил, никто не издевался. Я хочу сказать, что определенный порядок в ИВС существует. Понимаете, существуют же не только политзаключенные, но есть и бандиты, рецидивисты. Если я узнаю, что такое представление устроили специально для меня, тогда я скажу, что это было нехорошо, но пока у меня нет оснований так думать».
Что касается условий в изоляторе, то ксендз на них не жалуется. «Железные нары с матрасом, чистым бельем, неплохие санитарные условия, холодная вода, унитаз.
Питание так вообще неплохое. Скажу честно, что супы мне даже нравились, каши как когда, но терпимо. Разве что котлеты очень тяжелые, к такой еде нужно привыкнуть, я лично отказался от них, к счастью, хватало передач. Если туда попадает бродяга, то такое питание может быть ему за счастье. Единственное чего мне не хватало — это кофе ро утрам. Был какой-то чай, но не очень вкусный».
Вячеслав Борок сейчас не постится. Говорит, что адвент — это хорошее время для того, чтобы подумать о том, как правильно расставлять акценты.
«Я в каждом сокамернике и охраннике искал Христа. И это получалось. Со мной сидели самые разные люди, с разным уровнем образования, но я не видел, чтобы кто-то кому-то хотел устроить свинство, стоило посмотреть, как эти люди друг с другом делились сигаретами.
В камере я только один раз где-то на полчаса пересекался с политическими, а так я сидел с бомжами, с человеком, который просидел в тюрьме 27 лет, людьми, которые повидали тюрьмы всей Европы. И даже если они и говорили, что атеисты, то с большим уважением относились ко мне. Я бы не сказал, что они стремились разговаривать о Боге, но им были интересны темы морального выбора, никто из них не был лишен человечности.
Когда у меня подскочило давление до 190, то именно этот рецидивист подавал воду и таблетку, он требовал, чтобы мне оказали помощь».
За время ареста отец Борок получил более 40 писем. Писали из Гродно, Бреста, Минска, Витебска, Питера, Германии. «Всем я старался отвечать подробно, как и они мне. Получил письмо от православного священника, которого не знал ранее, из Брестской области. Это приятно, что меня поддерживали не только единоверцы, письма присылали и католики, и православные, и протестанты». Среди тех, кто носил передачи, был епископ Олег Буткевич.
«Я много разговаривал с Богом в эти дни, хотелось получить ответы на многие вопросы. Я рад, что у меня хватило мудрости не обидеться на Бога, не усомниться в вере. Мол, он меня не защитил от ареста. Если бы хотел, то защитил, но я должен был через это пройти.
С Богом можно спорить, что-то доказывать просить, но нельзя терять веру. Христианство не бывает без креста. Я вспоминал апостола Павла, который из тюрьмы писал послание филиппийцам, где говорил, что через свои оковы укрепил братьев в вере».
Конечно, отец Вячеслав Борок планирует и дальше заниматься блогерской деятельностью. «Это неотъемлемая часть христианства — проповедь. И если отказаться от проповедования, то можно и не быть дальше ксендзом. У меня аудитория на ютубе больше, чем всех жителей в Россонах. Я не призываю выступать против кого-то конкретного — только против Зла и Несправедливости».
