На мирной акции протеста 14 июля, после того как Виктору Бабарико и Валерию Цепкало отказали в регистрации кандидатами в президенты, 22-летний Евгений — видео впоследствии разлетелось по СМИ — помог одному из парней избежать задержания, а сам оказался на земле, под ударами кулаков и дубинок. В тот день он вернулся домой, с Мартой они обсудили, что, может быть, стоит на какое-то время уехать из страны, но решили остаться. Вскоре парня задержали.
«Я полдня не могла до него дозвониться и начала что-то подозревать, — девушка на тот момент уже несколько недель как уехала в Польшу готовиться к учебному году. — В конце концов мне позвонила мама Жени и сказала, что он задержан. У меня был шок. Стало очень страшно и стыдно за то, что я не восприняла его опасений всерьез и не сказала тогда: «Садись и уезжай». Это чувство меня разъедало».
С Евгением они познакомились на олимпиаде по географии в витебской гимназии, где оба учились. «Я пришла на олимпиаду и сразу выделила его среди других, мы несколько раз сходили погулять и с тех пор стали парой». Последний учебный год они жили вместе и работали в Минске: Евгений после трех лет на факультете географии и геоинформатики БГУ оформил академический отпуск, а Марта после школы взяла год паузы.
«Я работала в шоуруме женской одежды и — можно сказать красиво — бренд-менеджером в инстаграме. А Женя работал с очень сложными и непонятными для меня вещами: много сотрудничал с Минской урбанистической платформой, где проводил исследования, занимался географической информационной системой, учился программированию Python и в целом работал в довольно новой сфере, где мало специалистов. Наконец, его пригласили во французский стартап — теперь им сложно найти для Жени замену».
Если бы не задержание и приговор, в этом учебном году Евгений бы вернулся в БГУ, а Марта перед началом учебы в польской Торуни еще два месяца провела бы с ним в Минске. Теперь они общаются исключительно в письмах. Девушка пишет в конце каждой недели и подытоживает произошедшее за семь дней, а если хочет сказать Евгению что-то срочное, просит минских друзей распечатать ее текст и отправить его заказным письмом.
«В интернете я почитала советы, о чем лучше писать заключенным. Я мало рассказываю про свой эмоциональный фон, потому что эмоциональный фон Жени намного важнее, но в мелочах пишу о своей жизни.
Когда только приехала учиться, расписала, какое у меня общежитие, какой коридор, какого цвета я купила кресло. Иногда присылаю фотографии, чтобы он все знал и ничего не пропустил. Я рассказываю, как много людей, которые его любят и переживают за него. Иногда передаю новости, например, о выборах в США: я точно знаю, что по телевидению он сейчас смотрит «Давай поженимся», но насчет новостей не уверена. Женя же часто пишет о своем эмоциональном состоянии — он большой молодец и держится бодро. Он вспоминает вещи, которые раньше, может быть, ценил недостаточно — какие-то путешествия, посиделки с друзьями, любимый капучино с сиропом «Лесной орех». Бывает, рассказывает о смешных выпусках «Давай поженимся».
Есть у Марты и любимое письмо — в нем Евгений наконец рассказал, за что ее любит. «Раньше, когда я у него спрашивала, он впадал в ступор и говорил: «Ну, ты милая и добрая». Но я не хочу быть просто милой, и вот в одном из писем он подобрал красивые слова и всё объяснил. Я иногда перечитываю его воспоминания, и это добавляет мне сил».
До суда все тянулось очень медленно, и это для девушки было самым сложным. «Большая часть шести месяцев в СИЗО прошла без допросов и каких бы то ни было действий вообще: мы просто писали письма и носили передачи. Первое время было очень страшно, в голову постоянно лезли вопросы, чем его там кормят и на чем он там спит. Бывало, засыпаешь, а в голове выстреливает мысль, что Женя тем временем спит на нарах. Единственное, успокаивало, что он не застал то, что было на Окрестина после выборов: хотя ситуация и угнетала, он по крайней мере цел и здоров».
Во время судебного процесса у Марты еще была надежда на то, что Евгения отпустят, поскольку в деле было много нестыковок, а Женя хорошо выступал. Но когда прокурор (Зубко. — НН) запросила четыре года, надежды стали исчезать. «Друзья, которые присутствовали на суде, написали мне о приговоре. Не могу сказать, что сразу испытала какой-то шок — я подготовила себя к большому сроку, к тому же стала намного тверже за эти месяцы, но я растерялась. У меня было столько эмоций, что в итоге я не чувствовала ничего. Было очень больно за Женю: у него большое будущее, он очень способный, многого достиг за последний год, и у него были грандиозные планы. И вот у него ни за что хотят отнять четыре года. Пятнадцать минут я плакала, а потом подумала, что надо идти что-то делать. Теперь я бренд-менеджер Жени — пишу посты, общаюсь с людьми, связываюсь с международными организациями».
С мамой Евгения из-за уровня сюрреализма они даже немного посмеялись над судом. «В судебном процессе меня больше всего разозлило, что на просьбу адвоката сделать экспертизу видео, на котором Женя будто бы нападает на омоновца, прокурор ответила, что это затянет судебный процесс.
Это вызвало у меня истерический смех: у человека забирают четыре года жизни, чтобы не затягивать судебный процесс. Не понимаю, как этим людям потом спится по ночам».
За последние месяцы Марта сблизилась с родителями Евгения, теперь она часами разговаривает с его бабушкой и обменивается с ней открытками в вайбере, а для младшей сестры парня старается по возможности заменить брата.
«Когда близкий человек находится в опасной ситуации, любовь к нему чувствуешь во сто крат сильнее, и это хочется как-то компенсировать. Мне было неловко и немного стыдно за то, что я не могу пойти и сама отнести ему передачу, но я стараюсь делать, что могу, и не давать воли эмоциям, потому что в тюрьме Женя, а не я, и не годится загонять себя тоже в тюрьму, только ментальную».
Тем не менее срывы случаются. «У меня бывают упадки, когда ничего не хочется, а иногда бывает такое агрессивное состояние, когда ты не понимаешь, почему нельзя сделать теили иные шаги и всё это завершить, почему всё это происходит, и происходит именно с нами. Тогда хочется кричать и всем об этом рассказывать. Но потом вытираешь слезы и продолжаешь что-то делать».
Пока молодой человек за решеткой, Марта находит поддержку у друзей и загружает себя делами, чтобы руки и голова все время были заняты, — начала учить еще один язык, много читает и старается больше работать. Девушка заметила также, что копирует привычки своего парня, слушает подкасты, которые слушал он, и пьет кофе, который любил он. «Такие лоскуточки собираются во что-то целое и помогают заполнять его отсутствие». В связи с обвинением и вынесенным приговором ей написали многие тех, кто знает Евгения, даже если последний раз они контактировали несколько лет назад.
«Я услышала о нем много приятных слов, он действительно невероятный человек, и я горжусь тем, что могу называть его своим парнем».
Тихая, как она себя характеризует, Марта, потому что не любит внимания, теперь вынуждена общаться с большим количеством людей. Девушка заметила, что за последние месяцы стала более смелой, уверенной в себе и стрессоустойчивой. «После Жениной мамы мне в этой ситуации, наверное, тяжелее всех, но я стараюсь поддерживать других, потому что мне кажется, что если я загрущу, то загрустят все. Я стала сильнее, но менее эмоциональной — теперь мне сложнее плакать над фильмом и чему-то радоваться. Этот эмоциональный ступор и помогает, и мешает».
Девушка повзрослела, проанализировала отношения с Евгением и решила, что, когда он выйдет, их отношения, возможно, будут еще лучше — и все это в каком-то смысле пойдет им на пользу.
«Иногда я настолько ярко представляю его возвращение и настолько наполняюсь чувством счастья… И когда вспоминаю, что это, возможно, только начало, мне становится очень грустно».
Теперь она хочет сделать всё, чтобы после выхода Евгения на свободу сразу отвести его к психологу, проверить здоровье, накупить ему новых вещей, накормить до отвала и обеспечить парню комфортную обстановку.
«Когда он вернется, я буду самым счастливым человеком, потому что буду знать, что он на свободе и в комфорте. Я верю, что срок его заключения будет меньше. Так что движемся дальше, несмотря ни на что».
