Политика задержали накануне Дня Воли, он был одним из заявителей проведения массовой акции к этой дате. Своими впечатлениями от ареста Борисов поделился с «Нашей Нивой».
Игорь Борисов. Фото «Радыё Рацыя»
«В воскресенье, 21 марта, вышел вместе с дочерью и женой из дома. Собирались ехать в «Дана Молл», мы здесь рядом живем. Сел за руль, на улице Парниковой к окраине дороги какой-то бусик стал прижимать наш автомобиль. Спереди стояла машина дорожной службы, поэтому получилось, что меня взяли вот в такую «коробочку».
Открываются двери микроавтобуса, неизвестные нападают на машину, барабанят по стеклу, дергают за ручку, создают звуковой эффект. Я открыл окно и спрашиваю: что вам нужно? Они говорят, чтобы глушил машину и выходил. Ничего они не объясняли. Посадили в микроавтобус и увезли. Жену с ребенком в машине фактически бросили посреди дороги.
Отвезли меня куда-то в лес, там стали решать, что делать, спросили наконец, имеет ли жена права. Никто не представлялся, снимали меня все время на видео. Спрашивали, кто я такой, имею ли паспорт. Проконсультировались по рации и увезли меня в Партизанское РУВД.
В участке включили дурака: что не представляют, почему меня задерживали, за что, кто такой. На три часа посадили в обезьянник, снова не объясняли, за что я задержан. Через какое-то время появился лейтенант Карпенко, который ознакомил меня с административным делом. По ее словам, я задержан возле Партизанского РУВД, я не подчинился законным требованиям сотрудников милиции, ухватился за сиденье и не хотел выходить из машины, когда меня доставили. А причина задержания — они хотели проверить мою личность.
После этого увезли в ИВС на Окрестина. Забросили в общую «хату», где было на пять мест двенадцать человек: семь бытовушников и пять политических. Рассказывали анекдотический случай, как трое бытовушников взбунтовались по поводу условий содержания. Их привели в камеру к политическим, они постояли двадцать минут в проходе и начали обратно проситься. Дежурный на это сказал: «Ну что, вам условия не нравятся?» Или еще одна байка — трех бомжей вводят в камеру и те видят, что там происходят: «Блин, к политическим попали»»
Естественно, что ни матрасов не было, ни проветривания. Там пробыл сутки до суда. Когда получил 15 суток, то перевели в соседнее здание ЦИП. Там есть такая особенность: всех травят хлоркой. После утреннего «шмона» в камеру заходили, разбрасывали вещи, брали ведро с хлоркой, выливали его на пол и сразу же выходили. Парень, который сидел там давно, говорит, что такое происходит каждый день. Ты должен мгновенно начинать дышать через какую-нибудь тряпочку или майку. Потом все сидят с головной болью, так как просто невыносимо.
Мне рассказывали ребята, которые сидели вместе с председателем ОГП Николаем Козловым, в каких условиях его содержат. Его бросили в карцер 2 на 3, там сидит шесть человек, голый пол, им еще вонючего бомжа забросили. Нам одно ведро хлорки бросали, то в камеру Козлова — два. Я видел парней из той камеры, так там ожоги лица, распухло все. Они буквально света не видели, все очень жестко.
Потом меня этапом доставили в Жодино, бросили в «хату» на десять мест меня десятым. Все были политические, компания адекватная: три магистра, шесть человек свободно английском владеют.
Сидел вместе с бомжом, которого взяли за «Жыве Беларусь!» на станции «Могилевская».
Сначала все было нормально, охранники заняли позицию: вы делаете все, что мы просим, и мы вас не трогаем. Просили не сидеть на нарах днем, своевременный отбой, не бодаться с ними. После 26 марта полностью изменилась политика. К нам в камеру сначала одного, потом — другого. Стало пятнадцать человек на десять мест. Ребята спали прямо на полу. Сначала у нас были и матрасы, и белье, книжки можно было читать, на прогулки водили, в душ два раза.
Один из охранников кричал: зачем вы кнопки жмете, что вам чего-то не добавили, вас здесь 400 человек, мы не справляемся. Нам не дали поужинать: на 15 человек принесли пять рыбок, запеканку и две чашки чая. Ну как это на всех делить? Мы от всего отказались. На следующий день всей камерой написали 40 жалоб на имя начальника участка. У него снесло крышу, прибежал, кричал, что добавит еще людей в камеру. Цеплялись, что неправильно матрасы лежат, а на следующий день вообще все забрали, угрожали, что заберут передачи. Начальник командовал, чтобы не было ничего мясного, так как это быстро портится, а до 4 апреля нужно съесть или уничтожить все сухофрукты и орехи. Мол, если не съедите, то все будет выброшено. В воскресенье у нас был грандиозный шмон, искали орехи, чай, все на свете.
После 27 марта забрали все тетради, книги, ручки. Фактически оставили нас наедине с пустой камерой. В пятницу, 2 апреля, немного некоторых помяли во время утреннего осмотра — мы предполагаем, что это были омоновцы. Одному парню из камеры так ноги отбили, что не мог стоять. Если обращаешься за медицинской помощью, то абсолютный игнор. Бомж Саша из «Могилевской» полтора суток держал сухую голодовку, чтобы ему доктора дали.
Музыка постоянно играет «Слушай бацьку» и всю агроподборку, от которой голова трещит. Спали со светом. Были ночные переклички, причем иногда по несколько раз. Психологическое и физическое давление было постоянно — это пытки.
Пересекся там с молодофронтовцем Урбановичем. Он говорит: «Только прочитал, что тебя задержали, как меня окружили». Когда выходил, то устроили полный досмотр, у меня было несколько записок от сокамерников — забрали контакты. Я так и не понял, за что я отсидел эти 15 суток».
