Почти весь срок политзаключенные провели в Барановичском СИЗО-6. И хотя содержались в одном здании, условия отличались. Рассказываем, какими были эти месяцы для Марии и Андрея и что они в первую очередь сделали, вдохнув свободного воздуха.
«Каждые полчаса от меня требовали повторять, что я склонен к экстремизму»
Андрей Сысун, фото из личного архива.
Читайте также: За надписи в подъезде дома вилейчанина осудили на 3 месяца ареста
Прежде, чем попасть в Барановичи, Андрей почти две недели провел в жодинской следственной тюрьме №8. Говорит, что там был более лояльный режим: разрешалось сидеть на кроватях днем, например. Но кормили хуже: могли кислую капусту дать и на первое, и на второе.
В Барановичах весь день арестанты должны были проводить или стоя, или на лавках за столом. Если там вздремнуть, можно было получить выговор, за этим строго следили через камеры видеонаблюдения. Два таких нарушения светили штрафным изолятором.
«За три месяца я получил один официальный выговор: застелил постель на минуту раньше до отбоя, в 21.44 вместо 21.45. Такой контроль очень давил в психологическом плане. А еще постоянная пропаганда по радио, которое было включено целыми днями. По новостям оттуда казалось, что вот ты выйдешь, а там на свободе уже всё еще хуже», — рассказывает Андрей.
Время он проводил за чтением книг, рисованием и ответами на письма. Последние, правда, как он уже узнал на свободе, доходили далеко не в полном объеме — как от него, так и ему.
«Я рос в интернате и с родителями отношений не поддерживаю, поэтому открытки приходили от друзей и совершенно незнакомых людей — из Минска, Крупок, Барановичей. Перед самым арестом я должен был сдать экзамен в автошколе, но не успел — повторял в камере правила дорожного движения. Еще взял в местной библиотеке Дюма и Гюго».
Вместе с Андреем в камере сидели разные люди: один, 26-летний, отбывал арест за управление автомобилем без прав, но большая часть — за кражи и грабежи (статьи 205, 206).
«Я, если честно, был удивлен, что одному джентльмену присудили два месяца за грабеж, а мне за рисование — три», — комментирует Андрей.
Его как политического поставили на профучет. Это проявлялось в фиолетовой карточке на дверях и бирке на кровати с пометкой «склонен к экстремизму и иной деструктивной деятельности».
«Первый месяц сотрудники СИЗО приходили ко мне почти каждые полчаса — открывали кормушку и заставляли называть вслух имя, фамилию, статью, срок наказания, номер спального места и то, что я склонен к экстремизму. Впоследствии это происходило реже».
В душ мужчин водили каждую неделю, а на свежем воздухе за три месяца Андрей побывал всего один раз. Из дополнительных минусов, которые он отмечает, — большая наценка в отоварке. Некоторые продукты, по его словам, стоят почти вдвое дороже, чем на свободе.
Больше всего за решеткой Андрей скучал по своим питомцам: кот и собака на три месяца оставались жить с его гражданской женой. Теперь же йоркширский терьер не отходит от хозяина ни на шаг.
«Когда меня из СИЗО забирала жена, я попросил ее: «Давай поскорее отсюда уедем». Очень хотелось домой. А еще — наконец-то съесть какой-нибудь вкусной и жирной еды типа шаурмы».
Читайте также: «Думал, что не отпустят». Житель Вилейки рассказал о трех месяцах ареста в Барановичах
Андрей считает, что за эти месяцы его, скорее всего, уволили с предприятия «Кроноспан», где он работал оператором. Теперь он планирует заняться трудоустройством.
«Могла позволить себе крикнуть в СИЗО: Жыве Беларусь!»
Мария Сафонова. Фото spring96.org.
Читайте также:
«Надписью «Жыве Беларусь» снизила эстетические признаки двери и урны». Судят минчанку
21-летней девушке за надпись «Жыве Беларусь» и нарисованный бело-красно-белый флаг присудили два месяца ареста
Мария «гостила» в барановичском изоляторе почти два месяца. До этого провела две недели в СИЗО на Володарского. Как и Андрей, отмечает, что отношение в Минске было более лояльным: в камере разрешали сидеть на койках и иногда прилечь днем. В Барановичах о таком можно было только мечтать.
«Зато в Баранках можно было отовариваться каждый день, кроме воскресенья и понедельника. Там же мне разрешили одно свидание с отцом, который еще и привез передачу. У меня лично не было проблем с перепиской. А еще я могла крикнуть «Жыве Беларусь!», и мне за это ничего не было. (Андрей признался, что слышал это, сидя в своей камере. — «НН»). Вообще, отношение было довольно нейтральным. Могли спросить: «Ну что, стоило рисовать флаг на асфальте, чтобы сидеть здесь?»
Почти все сокамерницы Марии были осуждены по статье 174 (уклонение от содержания детей). Конечно же, особой профилактической фиолетовой карточкой в камере была обозначена только Мария.
«В целом в Барановичах хорошо кормят. А еще там неплохая библиотека. Я заказала и прочитала почти все тома «Архипелага ГУЛАГа», там много актуального в сегодняшних реалиях. Самым же сложным для меня, видимо, стала невозможность побыть наедине с собой хотя бы пять минут, в тишине. С шести утра до девяти играла музыка, с 9-ти до 13-ти нам включали лекции с внутренними правилами распорядка, далее снова музыка и лекции по кругу».
Первое, что сделала Мария, когда вышла на свободу — съела шаурму. Теперь планирует вливаться в обычную жизнь, так как чувствует, что отвыкла от нее.
«Я для себя точно не потеряла эти два месяца: почитала книги, переосмыслила многое в жизни. Все это пошло мне на пользу. А если бы открутить назад — сделала бы то же самое».
