Так, исходя из официальной статистики, можно увидеть провалы по многим направлениям. Например, зерновых и зернобобовых собрано только 80,4% от прошлогоднего урожая. При этом, в Витебской и Гродненской областях проседание составляет четверть от итогов 2020 года.
Средняя урожайность этих культур по стране составила чуть более 30 центнеров с гектара, или 82% от урожайности прошлого года.
Сбор овощей открытого грунта по стране просел также на четверть. Урожай овощей в целом упал на 13%.
Власти объясняли снижение урожайности неблагоприятной погодой, но мы уже приводили привершие к этому системные причины: нехватку удобрений, массовые нарушения технологии и кадровые проблемы в отрасли.
Читайте: Беларусь плетется в хвосте по сбору зерна. Специалисты объясняют, почему так произошло
В животноводстве ситуация лучше, но статистика также фиксирует снижение показателей. Так поголовье свиней сократилось почти на 10%, крупного рогатого скота — на 1,2%. Небольшой рост есть только в производстве молока и яиц.
«Я бы не радовался росту надоев молока на 1%»
Мы говорим об официальных цифрах, которые часто далеки от реальности из-за приписок и искажения отчетности. В этом году, как и в предыдущие годы, периодически оказывалось, что хозяйства, убирая зерновые, отчитывались о намолоченных тонах, но не об убранных площадях. Соответственно, намолот рос, и урожайность в центнерах с гектара «повышалась».
«Я бы не радовался росту надоев молока на 1%. Нет гарантий, что и по молоку отчетность правдивая, — считает сотрудник Управления сельского хозяйства одного из райисполкомов. — Заготовка кормов для скота также просела на проценты — в абсолютных цифрах это сотни тонн кормов, которые могли бы быть скормлены».
«Нехватка травяных кормов и кукурузного силоса в 2021-м ударит по надоям в 2022-м. Корма мало что недостаточно, так они еще и недопустимо низкого качества по причине нарушения технологий закалки. Но и того не хватает! — отмечает наш собеседник. — Чтобы сохранить надои, нужно будет вводить в рацион больше комбикормов. Но мы упираемся в то, что мало зерновых, из которых производят комбикорм. А птице и свиньям тоже надо что-то есть.
Поэтому дойные коровы будут испытывать нехватку кормов. Из-за этого будут страдать переработчики, которые и так жалуются на хронический дефицит сырья».
«С учетом того, что все переработчики стремятся продать продукцию в Россию, где нет государственного регулирования цен, можно предвидеть, что молочной продукции на внутреннем рынке может стать меньше — на это вынуждены будут пойти, чтобы сохранить маржинальность», — добавляет районный чиновник.
Его дополняет директор одного из хозяйств: «Известны случаи у соседей, когда летом коров пасли по зерновым, объясняя это тем, что убирать такой объем зерна нечем — поэтому, мол, пусть хоть коровы поедят».
«Санкции тормозят приход новой техники и ремонт старой, возможности приобретения кормовых добавок, ветеринарных препаратов»
Общие ожидания депрессивные. Наши собеседники отмечают: проблемы в сельском хозяйстве копились давно, а санкции их только усугубили.
«Все идет к тому, что следующий год будет тяжелее уходящего. Почему я так думаю? Последние несколько лет государственные сельскохозяйственные предприятия в результате недофинансирования экономили за счет нарушений технологии выращивания даже традиционных и не очень сложных культур, — говорит районный чиновник. — Экономили на дорогостоящих средствах защиты растений, снижали дозы внесения удобрений, использовали плохой семенной материал.
Соответственно, ежегодно недополучали урожай. А в следующем году может произойти мультипликационный эффект: нынешний неурожай наложится на нарушение технологий и всеобщую бедность.
Отрасль будет усыхать по частям. Существуют негативные факторы, как например дефицит бюджета, отсутствие возможностей внешних займов. Санкции тормозят поступление новой техники и ремонт старой, тормозят возможности приобретения кормовых добавок, ветеринарных препаратов и так далее».
«Сейчас растут цены на некоторые виды сельскохозяйственной продукции, — добавляет директор сельхозпредприятия. — Но мы профитов от этого не особо имеем. Теперь нужно выращивать высокомаржинальные культуры — рапс, сидераты, нишевые продукты. Это расходы, а денег нет.
И в этом, и в следующем году мы сами будем продавать продукцию не по рыночным ценам, а по тем, которые определяет государство. Сельхозпредприятие в цепочке получения доходов с земли далеко в аутсайдерах — доходы оседают в других звеньях.
При этом, стоимость запчастей, средств защиты растений и семенного материала зарубежного производства возросла и продолжает расти. Они как раз таки будут закупаться по рыночным ценам, а иногда и по схемам встречных поставок с заранее заложенной вероятностью невозвращения платежей.
Условно говоря, колхозу нужна запчасть к трактору. Живых денег у меня нет, чтобы заплатить по прайсу. Пусть для круглой цифры это будет тысяча рублей. Директор звонит поставщику и предлагает приобрести запчасть в долг. А потом рассчитаться зерном.
Поставщику, чтобы это зерно быстро продать, нужно на него скинуть цену. Плюс, надо дать откат кому следует, чтобы подписали разрешение на отбор зерна. Плюс проблема невозврата — а вдруг неурожай?
Или чиновник исполкома запретил рассчитываться зерном и не взял откат? Поэтому поставщик заложит риски и возьмет в колхозе зерна не на 1000, а на 2100 рублей. Если хотя бы три хозяйства из десяти рассчитаются — он в плюсе. Поставщик и тот, кто зерно перекупит, в шоколаде. А колхоз — в жопе».
Но почему выручка от продажи сельскохозяйственной продукции растет?
Тем временем, вице-премьер Субботин сегодня на совместном заседании Палаты представителей и Совета Республики заявил, что в январе—сентябре сельхозорганизации Беларуси нарастили выручку от реализации продукции на 13,4% процента. Что с этим не так?
«Цены выросли на мировых рынках, поэтому, несмотря на неурожай и снижение производства по многим позициям в количественном выражении (в том числе по зерновым, картофелю и мясу), цены росли быстрее, что объясняет рост выручки и доходов.
При этом, мы продолжаем видеть спад ВВП в сельском хозяйстве, так как в реальных величинах роста нет», — считает экономист Екатерина Борнукова.
