Антонина Сопот решила пройти через всё не только ради себя — ради общества.
В свои 27 лет Вадим не успел оставить матери внуков.
Смерть в больнице
«Это последнее фото — сын на свадьбе у друга», — показывает фотографию жительница Мозыря Антонина Сопот. Ее сына Вадима не стало в октябре 2009 г. Ей бы так хотелось еще одного ребенка. Но в какие бы двери она ни стучалась — всё безрезультатно. А проблема — в одной норме закона.
Вадиму вечером внезапно стало плохо. Попросил подругу вызвать «скорую помощь». Девушка трижды выбегала на улицу, чтобы встретить медиков, а их все не было.Когда же они наконец приехали, Вадима пришлось выносить на руках — двигаться сам он уже не мог. А на утро Антонине Александровне позвонили со страшным сообщением: сын умер.
В больнице тело сына ей показали не сразу. То ли из-за какой-то расхлябанности, то ли из-за разлаженности системы ее «гоняли» из реанимации в морг. Из одного отделения направляли в другое, и так по кругу. Мол, у них его нет. Врачи не смогли сказать, и от чего умер 27-летний молодой человек. Мол, причина не установлена. «Но ведь это, как в Афганистане: пропал без вести», — отмечает женщина.
В итоге, только через 20 дней она получила справку с указанием причины смерти сына: сердечно-легочная недостаточность.Антонине Александровне выдали эпикриз, в котором указано, что сыну сделали пункцию (прокол грудной клетки) с левой стороны. Вадим к тому времени перенес две операции с пневмотораксом (скопление воздуха или газа в плевральной полости). Но проблем с сердцем у него никогда не было. Поэтому женщина не исключает, что сердце могли задеть и случайно.
Сына женщина похоронила. Доказать вину медиков она не смогла, в прокуратуре слушать ее не хотели.
Через некоторое время, когда увидела закон о трансплантологии, подумала о другом.Согласно белорусскому законодательству, человек после смерти является потенциальным донором органов и тканей, если только при жизни он не подписал отказ (либо сразу после смерти об этом не заявили жена или родители). Натолкнули на такую мысль и слова доктора, который через некоторое время после смерти спросил, похоронила ли она сына или его кремировали. Женщина не исключает, что органы сына были использованы как донорские. Однако уголовного дела нет. Поэтому и эксгумацию ей провести не разрешили.
Вот что пришлось пережить этой крепкой, с благородными чертами лица, женщине. Врагу не пожелаешь.
Усыновление — нет, ЭКО — нет
Сына вернуть невозможно. После его смерти Антонина Александровна потеряла и смысл жизни. Из близких у нее осталась лишь 75-летняя мама. «Как же женщине без детей?» — размышляла Антонина Александровна. Поэтому и решилась на усыновление. Не разрешили.
По законодательству существует возрастной ценз: разница в возрасте ребенка и приемных родителей не может превышать 45 лет. Женщине пошел 57-й год. А 12-летних детей для усыновления практически нет.К тому же подросток вряд ли смог бы привязаться к приемной маме.
Антонина Сопот получает небольшую пенсию. Но она уверяет, что ребенок жил бы не хуже, чем в детдоме. «Мне же к пенсии будут доплачивать как матери-одиночке».
Женщина оплачивала обучение сына — на платном отделении в университете, построила для него квартиру. Говорит, что это жилье могло бы достаться ее второму ребенку (у мамы Антонины также собственная квартира). На этот счет поступали ей и циничные предложения. Люди просили прописать их на той жилплощади, а в знак благодарности обещали ухаживать за женщиной до ее смерти.
Когда поняла, что усыновление вряд ли возможно, Антонина Александровна решилась на искусственное оплодотворение. В мае 2011 обратилась с такой просьбой в Минздрав.«Меня госпитализировали в Республиканский научно-практический центр «Мать и дитя». Обследовали бесплатно и сказали, что гарантируют на 80 процентов, что смогу выносить ребенка». А дальше нужно было за все платить. Свободных денег не было. Время шло, а ситуация не разрешалась. Тем временем в июле 2012 г. в Беларуси вступил в силу закон «О вспомогательных репродуктивных технологиях». Этот закон запрещает использовать искусственное оплодотворение в отношении женщин старше 50 лет. Это стало настоящим шоком. Во второй раз женщина попала под возрастное ограничение.
Депутаты не поддержали
Антонина Сопот решила пройти через все. В такой же ситуации со временем может оказаться и другая женщина, думала Антонина, поэтому нужно пройти этот путь не только ради себя — ради общества, в котором люди не должны оставаться брошенными, одинокими.
Она обратилась к депутатам Палаты представителей, в Администрацию президента. Просила внести изменения в закон «О вспомогательных репродуктивных технологиях» для таких как она — разрешить искусственное оплодотворение в любом возрасте, если мать потеряла единственного ребенка. Но получала отказы, иногда — просто отписки.Кто-то из парламентариев не видит целесообразности инициировать такую поправку, так как сам голосовал за закон. Другие объясняют отказ тем, что «возрастное ограничение не направлено на лишение права женщины стать мамой, а направлено на обеспечение охраны жизни и здоровья матери и ребенка». И единственный выход из ситуации, на их взгляд, — суррогатное материнство.
Когда женщина поняла, что другого выхода ей не оставили, согласилась на последний вариант. Но это слишком дорого: в Беларуси примерно 15—20 тысяч долларов. «Самой родить мне не разрешили, а собрать такую сумму нереально. Вот уже три года я живу как в кошмаре».
Свободных денег у Сопот нет. Думала продать квартиру и потратить вырученные средства на искусственное оплодотворение.И сегодня она продолжает рассматривать такой вариант, но как самый последний, поскольку видит в этой квартире залог своей экономической свободы. «Я немолода. А вдруг у меня пошатнется здоровье, что тогда останется ребенку?»
Женщина обращалась к директорам предприятий в Мозыре, просила помочь материально. Все зря. Писала руководителю Национального банка Беларуси Надежде Ермаковой. Но Нацбанк «как государственный орган не имеет возможности оказать Вам безвозмездную помощь и содействие в поиске других спонсоров». В том же письме ей посоветовали открыть благотворительный счет. Как под копирку написанный, подобный ответ пришел из Министерства финансов.
Счет завела. Банк отпечатал специальные объявления. «Думаете, приятно расклеивать их на столбах?» — плачет женщина.
Первый платеж в 20 тысяч рублей на протяжении длительного времени оставался единственным. Позже на счет поступило еще 130 тысяч. И все.
«Я работала в социальной службе: на протяжении десяти лет оказывала помощь одиноким пенсионеркам. Сидим, бывало, разговариваем. А они рассказывают, как горько сожалеют, что не решились в свое время родить ребенка. Это сейчас мать-одиночка — привычно. А тогда, после войны, сколько стыда это вызывало. Но зато у тех женщин, что не побоялись осуждения и родили, сегодня внуки бегают. А я сидела тогда и думала: «Как хорошо, что у меня есть сын...»
Сына нет. А только боль: «Если бы мне согласились сразу помочь, моему ребенку было бы уже два года».
Суррогатное материнство —
это вспомогательная репродуктивная технология, при которой женщина добровольно соглашается забеременеть и родить биологически чужого ей ребенка. Метод заключается в соединении сперматозоида и яйцеклетки генетической матери (или донорской) вне организма женщины. Эмбрион затем переносят в организм суррогатной матери.
Стоимость такой услуги в Беларуси — 15—20 тысяч долларов. В эту сумму входит подбор суррогатной матери, процедура экстракорпорального оплодотворения, наблюдение специалистом во время беременности, роды в комфортной палате, ежемесячное денежное содержание, а также гонорар, который суррогатная мать получает после родов.
Суррогатное материнство запрещено в Австрии, Германии, Норвегии, Швеции, Франции и некоторых штатах США. Где-то запрещено какое бы то ни было суррогатное материнство, где-то — только платное, а альтруистическое разрешено. Существуют разные аргументы «за» и «против».
Отношение Церкови к ЭКО и суррогатному материнству
Католическая церковь — однозначный противник таких технологий, считает их «аморальными». Некоторые протестантские церкви допускают его. Православная церковь оценивает его критически, но не запрещает.
Что делать?
С одной стороны, государство, в отличие от церкви, не выступает против ЭКО. Почему же тогда и впрямь не внести поправки в закон? Запрещать искусственное оплодотворение из-за потенциально возможной угрозы здоровью матери и ребенка — по крайней мере, спорно. Аборты же в стране разрешены. В одном случае женщине позволяют решать судьбу ребенка, во втором — нет. В пользу принятия поправки — и тот факт, что продолжительность жизни постепенно растет. Теоретически это означает, что увеличивается возрастная планка, до достижения которой женщина способна родить и воспитать даже позднего ребенка.
С другой стороны, никто не запрещает забеременеть традиционно. Но, согласитесь, одинокой женщине, старше 50 лет, найти партнера не так и просто.
