Его арестовали в первый день суда над студентами. Только 13 июня он вышел на свободу. Своими первыми впечатлениями Анатолий Лебедько поделился с «Нашей Нивой».
«Я еще не огляделся на свободе до конца, поэтому, возможно, имею искаженное представление о трендах. Немного взглянул размышления Макея. Было бы очень хорошо, чтобы те, кто делает от имени Беларуси политические заявления, просто посетили сегодняшние ИВС и ЦИПы. Это было бы очень интересно, ведь то, что там сейчас происходит, — это ежедневное нарушение действующей Конституции.
Это сплошные пытки людей, если исходить из международных стандартов и Конституции. Именно там сегодня людям наиболее некомфортно и опасно. Это невозможно даже сравнить с белорусскими колониями и тюрьмами. Тем, кто прошел через уголовные дела, даже проще. Так получилось.
Единственное — что это достаточно короткий промежуток времени. Это дни или месяцы, но они заканчиваются. Тем не менее условия там наиболее тяжелые. Поскольку я имею определенную кредитную историю с подобными учреждениями, то скажу, что настолько тяжелых условий не было никогда. Даже в старом ЦИП, когда там не было ремонта, были деревянные нары.
Сейчас в двух - или четырехместных камерах находится по пятнадцать-девятнадцать человек. И все время так — от начала до конца. Как можно на десяти квадратных метрах разместить 15—16 человек? Это ужасно. Было только 4-5 дней, когда была горячая вода. Людей помещают в камеры, где вообще нет воздуха, так как все закрыто. Два дня я был в карцере, не знаю даже за что, там никто никому ничего не объясняет. Нет ни подушек, ни наволочек, ни матрасов — ничего.
Это ложь, когда в Конституции пишут, что все люди у нас равны. Напротив есть камеры, где сидят те, кто бьет жен, ворует, пьет, реальные тунеядцы, но у них есть все необходимое. Им можно передачки, их пускают на прогулки. Но люди, у которых два-три высших образования, которые создают белорусский ВВП, делают страну более состоятельной, уже даже не второго, а третьего сорта.
Нововведение, что пять раз в сутки происходит шмон. Люди спят на полу, под лавками, под умывальником, носом втыкаются в туалет, и их дважды будят за ночь — в час и в четыре. Ты спишь очень короткое время, и это даже невозможно назвать сном.
Я просто хотел обратиться и к Лукашенко, и к Кочановой, и к Головченко, и к Макею: вы просто зайдите в эти учреждения, если вдруг не знаете, что происходит в стране. Мне кажется, что к большинству военнопленных в истории так не относились, как сейчас одни белорусы относятся к другим. И заставляют относиться как к животным. Здесь вопрос элементарного уважения к врагу. Сильный оппонент не доходит до такого.
Я прошел уже много и могу пройти много, но 80% там тех, кто попал впервые. На любом нормальном судебном процессе я могу доказать, что каждый, с кем я пересекался на Окрестина, а это около 60 человек, ни в чем не виноваты. Они не нарушали даже действующее законодательство. Нельзя людей бросать за решетку за то, что на заборе есть наклейка «Карателям сюда не заходить», или за маленькую Погоню на ноутбуке или авто. Было около 10 дел о том, что белорусы приходят на территорию РУВД и что делают? Цепляются к милиционерам, хватают их за руки, ругаются на них. Какие смелые люди!
Даже сегодня утром с Сашей Ивулиным еще делали вместе зарядку. Он человек позитивный, занимается много физически. Держится хорошо. Там вызывают практически всех, кроме меня, на разные встречи. Я так понимаю, что оперативник из района, где живет осужденный, проводит беседу. Но приезжают люди и из других учреждений, они, конечно, не представляются, но определенный интерес к «Трибуне» существует. Трудно сказать, к чему это приведет.. Пока у Саши просто административный арест.
За это время я был в одной камере с Алесем Силичем, Артемом Майоровым, Сашей Ивулиным и Димой Руто. Все позитивные люди. Там вообще негативных не было, кроме так называемых «котиков». Это люди асоциального образа жизни, которые плохо пахнут, со вшами. У нас такой был человек, но ему подавили блох.
Со мной был солист камерного хора филармонии Денис Иванов, молодой человек из капеллы филармонии, были строители, десяток айтишников, инженеры, ремесленники, практически все с высшим образованием. Были героические люди, как парень, который на велосипеде с бело-красно-белым флагом хотел проехать весь проспект Дзержинского, либо человек, который с флагом прошелся по Серебрянке. Если бы была возможность, то я бы обнял родителей всех этих людей. Я был в камере самым старшим. 47 лет было одному шоферу, работающему в Литве, а основной массив — 19-40 лет.
Я там работал. Меня же исключили из работы над конституционной реформой, поэтому в заключении я провел более десяти фокус-групп, которые мне очень помогли в работе. Была неплохая выборка, так как были не только минчане, но и люди из Дзержинска, Смолевичей, Браслава. Мы проводили очень хорошие политические дискуссии на тему, какой Беларусь должна быть в будущем. Мы говорили на темы языка, безопасности и т.д. Мне были очень благодарны за такие дискуссии. Я также получил много всего интересного.
Не то, чтобы со здоровьем проблемы. Мы проводили турниры не только по шахматам, но и по отжиманиям от пола, так я там еще давал фору молодым. В таких условиях, когда еще сквозняки бывают, то у меня на третий-четвертый день потекло из носа. Было непросто, мне не передали лекарства, и это тоже нарушение. Давали какие-то таблетки, от которых пользы не было. Были у других людей сильные проблемы, но возможности того, чтобы вас осмотрели специалисты, почти нет.
Кажется, готовится большой процесс над теми, кто оставлял комментарии о трагедии в Барановичах. Я видел много таких людей. Возможно, у них были эмоции. Там все может закончиться не только административками. Из соседней камеры вчера должно было выйти восемь человек, но им повесили новые протоколы и дали по 13—15 суток. И они остаются там».
