«Это была точечная месть за активную позицию»
Травматолог-ортопед Рустам Айзатулин — уникальный специалист, который консультирует детей с нейромышечными и другими редкими заболеваниями. Отработал 12 лет в РНПЦ травматологии и ортопедии, а в декабре 2020 года с ним не продлили контракт. Как он считает, за посты в фейсбуке.
«Коллеги из РНПЦ собрали более сотни подписей в мою поддержку, письмо подписали и заведующие отделений, и медсестры — мне было очень приятно. Но всем было сказано, что если это письмо попадет в министерство да еще куда-нибудь, то легкой жизни не ждите.
Это была точечная месть за активную позицию. Я говорил об этом еще много месяцев назад, когда только начались первые увольнения медиков. Никто не верил, все пропускали это мимо ушей, а я говорил: «Вы дождетесь, что начнут с верхов, а потом дойдут и до низов. Будет точечная месть, абсолютно нелогичная, как в детской песочнице: «Ты мне не дал горшочек, так я тебя обсыплю песочком»» То, что у нас творится, — это упивание своей безнаказанностью, своей властью. Ни к чему хорошему это не приведет», — убежден Рустам Айзатулин.
Через 3 месяца после увольнения из РНПЦ травматологии и ортопедии Рустам увидел, что там есть вакансия в консультационном отделении, где всегда не хватает специалистов. Однако его и туда не взяли, хотя в вакансии было указано требование: опыт работы, не менее одного года.
«Все мы знаем о списках врачей, которых нельзя брать на работу»
Не побоялся взять Айзатулина на работу только главврач 3-й детской больницы Максим Очеретний. Но в конце апреля уволили и Очеретнего. Рустам Айзатулин в тот же день ушел в знак солидарности с главврачом и другом.
Читайте также:
Максим Очеретний рассказал о подготовленных списках на увольнение неблагонадежных врачей и о своей новой работе в Одессе
«Мы знаем только о резонансных увольнениях. Но в тот день в апреле, когда увольняли главврача 3-й детской больницы Максима Очеретнего, уволили еще как минимум 5 главных врачей из других медицинских учреждений.
Один из последних примеров — заведующий отделением острой травмы РНПЦ травматологии и ортопедии Сергей Иосифович Худницкий. Золотой человек, великолепный специалист и руководитель. В один день он потерял работу и был выставлен со своими вещами за стены РНПЦ травматологии.
Я не могу точно сказать, кто на кого давит, но один человек таких вопросов не решает, это совместная работа по запугиванию, по принуждению увольнять», — рассуждает Рустам Айзатулин.
Он допускает, что, возможно, мог бы устроиться в районную поликлинику рядовым травматологом-ортопедом, чтобы проводить профилактические осмотры.
«Но это не та «работа мечты», к которой я шел долгое время. Устроиться в другие больницы или РНПЦ я вряд ли смогу, двери мне туда закрыты. Все мы знаем о списках врачей, которых нельзя брать на работу. Нас, по сути, вытеснили из профессии. Подставлять какие-то частные медицинские центры мне тоже не хочется.
Поэтому я сейчас трудоустроен не как врач, а как специалист в адаптивном фитнесе в одном из центров».
«Несколько семей потеряли детей, так как не успели собрать деньги и найти возможности за границей»
Доктор Айзатулин давно работает с пациентскими благотворительными организациями: консультирует недоношенных, детей с редкими генетическими и нейромышечными заболеваниями по всей стране.
««Геном», «РАНА», «Я РЕТТкая» — я продолжаю консультировать деток, приезжаю к ним. Это семьи со спинально-мышечной дистрофией, с дистрофиями Дюшенна и Беккера — родители с детками ко мне приезжают или я с представителями «Генома» и рядом других консультантов едем к ним домой», — рассказывает врач.
Он возмущается бюрократией в системе здравоохранения. Ведь в Беларуси до сих пор не зарегистрирован ни один из одобренных препаратов для лечения тяжелого генного заболевания — спинальной мышечной атрофии (СМА). Одна иньекция швейцарского препарата Zolgensma стоит 2 миллиона 125 тысяч долларов. Годовой курс американской спинразы (Spinraza) — 750 тысяч долларов. Семьи с больными детьми объявляли сбор средств и уезжали для проведения лечения в другие страны — США, Израиль, Италию, Польшу, Россию.
Очень давно фармакологические компании, которые могли бы открыть благотворительные сборы средств и программы раннего доступа к препаратам, необходимым детям с тяжелыми нарушениями, пытаются легализоваться на территории Беларуси. Им отказывают: якобы подаваемые документы не соответствуют нормативно-правовым актам белорусского минздрава.
«Одна серьезная зарубежная фармкомпания предлагала поставлять на территорию Беларуси эти дорогие препараты — при определенных условиях, которые позволяли бы им легализоваться здесь. Один пример: полякам они предложили то же самое, поляки подсчитали, что им это финансово выгодно. Чем родители будут закупать препараты за границей по отдельности, проще купить одну большую партию, дать возможность легализоваться этой компании на своей территории и дальше покупать препараты со скидками. Это финансово выгодно, и это реальная помощь людям. У нас такое «не прокатило».
Дети со спинально-мышечной атрофией умирают очень рано и быстро. В прошлом году несколько семей потеряли детей именно от того, что не успели найти возможность и деньги до того, как ребенку исполнилось 2 года, — там очень важно время, дорога каждая минута», — говорит врач.
Пациентская организация «Геном» разработала инструкцию для родителей, как легализоваться в Польше, трудоустроиться и получить бесплатно спасительные уколы.
Начиная с декабря 2020 года, четверым белорусским детям ввели дорогие препараты в РНПЦ «Мать и дитя». Но не за счет государства. Трое из них выиграли золгенсму в лотерею, четвертой девочке, у которой уже не оставалось времени ждать, помогло предприятие «Савушкин продукт», оказало спонсорскую помощь почти на 1,5 миллиона долларов.
«И сейчас, как бы Минздрав ни декларировал, что дети со спинально-мышечной атрофией получают дорогостоящие препараты золгенсму и спинразу благодаря ему, — это абсолютная ложь. На самом деле благодаря только работе благотворительной организации «Геном», благодаря тем, кто работает с этими детками, благодаря тем переговорам, которые много лет велись с фармкомпаниями, несколько детей получили эти уколы в Беларуси.
Минздрав сыграл роль посредника, причем довольно нелогичного. Это не голословное заявление. Каждая семья, где есть ребенок с нейромышечным заболеванием, вам это подтвердит».
«Бюрократическая система построена так, что подвоха можно ждать в любой момент»
По мнению Рустама Айзатулина, который имеет дело со многими тяжелобольными детьми с генетическими нейромышечными заболеваниями, в Беларуси вообще нет нормальной системы реабилитации.
«Все, у кого есть возможность, едут на реабилитацию либо в Чехию, либо в Польшу, либо в Литву. Что касается ортезирования, протезирования — тоже все кто может, через фонды уезжают и заказывают ортезы, корсеты, протезы за пределами Беларуси».
Он рассказал, как 2 года назад ездил в Польшу на конференцию и познакомился там с итальянскими протезистами и ортезистами, которые занимаются детской реабилитацией.
«Мы с ними договорились, если будет такая возможность, открыть филиал в Республике Беларусь. Они готовы были предоставить все оборудование, все материалы, прислать своих специалистов, чтобы те научили наших специалистов. Нельзя сказать, что помощь была бы совершенно бесплатная, определенные вложения были нужны, но если производство такого масштаба начинать с нуля, это стоило бы очень и очень больших денег. Итальянцы в основном предлагали спонсорскую помощь.
С одной стороны, дело как бы пошло, но всё уперлось в нормативные, правовые проблемы, в легализацию этого производства в Беларуси — наша бюрократическая система построена таким образом, что подвоха можно ждать отовсюду в любой момент. И когда мы показали итальянцам все документы, которые требовалось заполнить, рассказали все условия, которые нужно было выполнить, они сказали: извините.
И буквально через несколько месяцев они открыли такой филиал в Польше. Это свидетельствует о бюрократизме нашего министерства. Итальянцы теперь работают в Польше. Наши дети вынуждены ехать в Польшу, где за 3-4 дня им делают высокотехнологичные ортопедические изделия. А эти деньги могли бы оставаться в стране», — рассуждает доктор Айзатулин.
«Чтобы записаться на прием к узкому специалисту, нужно пройти квест и «круги ада»
По данным Белстата, за 2020 год количество медицинского персонала в стране сократилось на 1,8 тыс. специалистов. Министр здравоохранения Дмитрий Пиневич назвал этот процесс оптимизацией. Так ли это?
«Ну какая это оптимизация? Попробуйте в любой столичной поликлинике записаться на прием к узкому специалисту — логопеду, дефектологу, эндокринологу, гематологу. Придется пройти квест и «круги ада», всё это растянется как минимум на несколько недель, а то и несколько месяцев. Взять мою специальность: попробуйте записаться в консультационный отдел РНПЦ травматологии — в лучшем случае через месяц вы туда попадете.
У меня недавно была на приеме женщина из Брестской области, которая рассказала, что несколько семей с детьми приехали в Минск, сняли на неделю жилье и провели профилактический осмотр детей: невролог, педиатр, хирург, офтальмолог, ЛОР, так как в районной больнице специалистов не осталось. Да нет никакой оптимизации, это своеволие!»
Попав в одну из лучших детских реанимаций Минска, Рустам получил шок. А в регионах в учреждениях здравоохранения вообще «постапокалипсис», как выразился Айзатулин.
«Я увидел, что детские аппараты искусственного дыхания подключены к обычному удлинителю, который подключен к еще одному удлинителю, а тот уже подключен к розетке. И это в столичной детской больнице! Вот в этом суть нашей системы здравоохранения.
Я не говорю уже о регионах — там постапокалипсис в медицине. Я как-то попросил своих коллег, чтобы они присылали видео, фото медицинских учреждений, в которых они работают. Я получил большое количество фото той разрухи, которая царит в районных поликлиниках и больницах: выбиты двери, плесень, обшарпанные стены, оборванные провода на аппаратах, ужасное состояние операционных», — рассказывает врач.
«Пока здесь я не вижу возможностей для своей реализации. Но уехать что-то останавливает»
Рустам Айзатулин говорит, что некоторые его коллеги, с которыми дружит еще со студенчества, собирают чемоданы.
«У них с 1 июля заключен контракт с одной из частных клиник Польши. Это 5 семей — 5 врачей с мужьями и детьми, как минимум 15 человек. Все они уедут и будут приносить пользу системе здравоохранения другой страны. Это только из моего узкого круга. Ранее уехали мои близкие друзья: классный реаниматолог-анестезиолог Максим Очеретний — в Одессу, эндоскопист и гастроэнтеролог Лидия Тарасенко — в Киев», — говорит Рустам.
На вопрос, не собирается ли он уезжать, Айзатулин прямого ответа не дает.
«Мысли были и есть. В Россию мне не очень хочется, хотя было приглашение одной из крупных клиник. Было предложение из Франции сразу же после моего первого увольнения, готовы были меня взять, но язык — основной барьер. Рассматриваю варианты Польши или Чехии. В одной из польских клиник у меня был разговор, пока я решаю», — говорит Рустам.
И добавляет:
«Пока здесь я не вижу возможностей для своей реализации. Возьмем социальную защищенность и благополучие моих детей. Хотя бы ради этого, потому что мои родители не смогли обеспечить это своим детям. Наверное, лучше уехать ради того, чтобы моим детям было хорошо. Документы подготовлены, с визой проблем не будет, но что — то останавливает», — говорит Рустам.
На вопрос, собирается ли Айзатулин уезжать, прямого ответа доктор не дает.
«Мысли были и есть. В Россию мне не очень хочется, хотя было приглашение одной из больших клиник. Было предложение из Франции сразу же после моего первого увольнения, готов были меня взять, но язык-основной барьер. Рассматриваю варианты Польши или Чехии. В одной из польских клиник у меня была беседа, пока я решаю», — говорит Рустам.
И добавляет:
«Пока здесь я не вижу возможностей для своей реализации. Возьмем социальную защищенность и благополучие моих детей. Хотя бы ради этого, потому что мои родители не смогли обеспечить это своим детям. Наверное, лучше уехать ради того, чтобы моим детям было хорошо. Документы подготовлены, с визой проблем не будет, но что-то останавливает», — говорит Рустам.
