Рок как жанр эпохи
Музыкальные критики и журналисты называют 90-е революционным временем для белорусской музыки, периодом ярких экспериментов и стартом отечественного шоубиза здорового человека. Независимый рок начал выходить из подполья еще в 80-ые при СССР и тут развернулся в полной мере, став главным жанром эпохи. Рок соответствовал времени своим настроением: такой же многослойный и свободный, как страна, которая смогла начать дышать в полной мере после обретения независимости.
«Если быть более точным, 90-ые — неоднородные, это было словно два в одном, — замечает музыкант и журналист Виктор Семашко. —В истории нашей музыки (и культуры вообще) этот период можно разделить ровно надвое: во-первых, 1990—1995 годы — вторая фаза возрождения, креативной революции, культурного взрыва, стартовавшего еще в 1985-м. Во-вторых, 1995—2000 годы — время реванша, укрепления диктатуры и, соответственно, ужесточения цензуры и постепенного подавления, задавливания всего живого, кульминацию чего мы наблюдаем сегодня.
Общая бедность в 90-ые компенсировалась креативом и энтузиазмом. И как раз провозглашение независимости подняло очередную волну Авангарда: «Князь Мышкин» (первоначально «1991»), «Солнцецветы», «Нейро Дюбель», Ы.Ы.Ы. Появились первые проекты Сергея Пукста и Александра Либерзона… Важный момент: параллельно активничал первый поток исключительно (!) белорусскоязычного рока».
Вот лишь некоторые рок-проекты, которые засияли в этот отрезок времени и имели влияние на большую аудиторию слушателей и поклонников.
Группа «Мроя», появившаяся в 1981-м, в 1994-м переродилась в «Незалежную Рэспубліку Мроя» (N.R.M.). Группа сменила имидж и звучание на более актуальные, став одним из ведущих коллективов на белорусской сцене. «N.R.M выполняли роль нашей белорусской Nirvana. И музыканты были очень открыты: например, играли со своими поклонниками в лесу в партизан, с ними можно было потусоваться, выпить пива. Они были суперзвезды, но рядом с нами», — вспоминает писательница и журналистка Татьяна Замировская.
Датой основания Neuro Dubel считается 1989 год, но именно в 90-ые они собрали главные сливки славы, получив рок-корону культового фестиваля «Рок-коронация».
То же самое можно сказать и об ULIS, которые выпускали альбомы по-белорусски, по качеству звучания ничем не уступая зарубежным группам. И об англоязычных «металлистах» Gods Tower, попавших в обойму наиболее известных в мире групп в своем уникальном жанре — Pagan Heavy Metal. Музыканты делили сцену с Cannibal Corpse, а в 2000-м приняли участие в крупнейшем европейском музыкальном фестивале Sziget. А гитарист группы Александр Ураков владел уникальной техникой исполнения: звуки его гитары напоминали волынку.
90-ые были временем становления «Ляписа Трубецкого», который после «Песняров» совершил мощный прорыв и вышел за пределы белорусского рынка.
На базе группы «Рокіс» в 1991-м появляется «Крама» со своим тягучим, как мед, блюз-роком. «Белорусскоязычная группа побеждала не только на белорусских фестивалях: в 1994-м «Крама» взяла первое место на «Поколении» в Москве, выигрывала «Басовішча».
У них были предложения контрактов из Великобритании и Польши — было все для зарубежного успеха, но вот всегда что-то мешало», — рассказывает создатель Tuzinfm.by, глава белорусской Рады культуры Сергей Будкин. Кстати, участники «Крамы» также стали первыми отечественными рок-королями.
Полученная независимость способствовала экспериментам и перезагрузкам в фолке. «Песняры» в свое время переложили его на битовые, рок-н-ролльные мотивы, а в 90-х туда уже добавляли электронику — чего только стоит «Палац» с их фолк-модерном, а позже и KRIWI с нью-фолком. Атмосферу раскрепощенности и креативности того времени хорошо видно по выступлению «Палаца» в 1993-м году в телепередаче «Рок-айленд»: народную композицию «Русалкі» разбавляет рэпом на английском языке Змитер Войтюшкевич.
Болезненные песни яркого «Новага неба», основанного Касей Камоцкой (которая два года подряд становилась рок-княжной), были записаны накануне референдума-1996 (например,«Прэзідэнт, ідзі дамоў!») они актуальны и сегодня.
Продолжило в 90-ые свою деятельность и яркое арт-сообщество «Беларускі клімат», где объединились не только музыканты (во многом именно они задавали тон электронной музыке), но и фотографы, скульпторы, поэты, перформеры.
«Именно из «климата» вышла группа барабанщиков Drum Ecstasy, электронщик Валик Гришко, экстравагантный бард и поэт Дмитрий Строцев с его невероятно музыкальным чтением стихов», — добавляет Виктор Семашко.
А из еще одного авангардного движения — Бум-Бам-Літ, зародившемся в 1995-м — вышел целый ряд перформ-групп: «Тэатр псіхічнай неўраўнаважанасці», «Спецбрыгада афрыканскіх братоў», литературное сообщество Sсhmerzwerk. Дмитрий Вишнев, Альгерд Бахаревич, Виктор Жибуль, Серж Минскевич — лишь часть известных имен, которые творили тогда на границе разных видов искусства (сам писатель Альгерд Бахаревич тогда пел в собственной панк-группе с красноречивым названием «Правакацыя»).
Вспоминает автор культовой для 90-х и нулевых «Музыкальной газеты» Татьяна Замировская:
«Я начала интересоваться белорусской музыкой как раз где-то после того, как Беларусь получила независимость. Я была подростком, который искал себя, и с британской музыкой идентифицироваться было сложно: я же там не живу. То же самое с российским роком. А тут вдруг я узнаю про группы N.R.M., ULIS, Neuro Dubel и понимаю — вот оно, о нас, это мы! Было классное ощущение, что я нашла тех, кто поет о происходящем рядом. Поэтому в общем для меня белорусский рок 90-х был о самоопределении, о поиске новой белорусской айдентики».
Прогрессивные «Песняры» и домашние записи кассет
Идеологически выверенные вокально-инструментальные ансамбли при этом постепенно уходят в небытие, так как становятся невостребованными. Из тех, кто смог остаться на волне актуальности, выделяются «Песняры». Их культовый «Вянок» на стихи Максима Богдановича презентуется в США: звучат «Пагоня», «Слуцкія ткачыхі». «Что может быть хуже того, если на родине не нужна «Пагоня»», — скажет в одном из интервью Владимир Мулявин.
Через несколько лет, в 1997-м, молодые музыканты выскажут респект «Песнярам», издав первый белорусский трибьют — «Песнярок». Его презентуют в парке Янки Купалы, и хедлайнерами на концерте будут сами вдохновители.
А уже через год сам Мулявин на фестивале «Рок-каранацыя» вручит рок-корону победителям — Александру Куллинковичу и Neuro Dubel. Вместе с ними песняр исполнит на сцене панк-версию песни «Вологда».
Прогрессивность «Песняров» на этом далеко не заканчивается. Как отмечает Сергей Будкин, именно их можно считать авторами первого белорусского альбома, который был издан на CD: речь идет о пластинке «Песняры-25», записанной и изданной в Амстердаме в 1994-м.
В целом с записями дела обстояли тяжело: даже в 1999 году большинство альтернативной музыки издавалось на кассетах. Как музыканты выкручивались с тем, чтобы сохранить и умножить свой материал в домашних условиях, прекрасно иллюстрируется в книге «Огромная тень божественного червя», посвященной истории Neuro Dubel.
«Это был бобиновый магнитофон. Нужно было вовремя нажать на кнопку, чтобы все было ровненько и плавненько. По 10—20 раз приходилось бобину перематывать. Писали вечерами после работы, иногда ночью… Ночью позвонила соседка. А мы с Юрой (Наумовым. — НН) только в азарт вошли. Я с ней договорился по-соседски, что мы еще одну песенку запишем, только шепотом. Когда я вернулся в комнату, то объяснил условия нашей договоренности. Так на «Битве» (альбом «Битва на мотоциклах». — НН) появилась песня под названием «Песня шепотом».
Сергей Будкин, который сам в свое время играл в группе «Аналіз» (позже — Siver), рассказывает: « Это сейчас музыканты могут при помощи компьютера и при понимании определенных программ, сидя дома, записать альбом неплохого качества. Тогда все зависело от способностей и технических талантов. Мы сами ставили два магнитофона и так пытались что-то записать — наложить — это было действительно сложно, поэтому и далеко не каждый мог зафиксировать свое творчество. Все менялось, когда артисты достигали заметного уровня. Так, еще в 1989-м записывать альбом «Дваццаць восьмая зорка» «Мроі» на виниле специально из Москвы приехала профессиональная передвижная студия «Мелодия». Там же на виниле выпустили альбом ULIS «Чужаніца» — на тот момент такой уровень был непревзойденным».
Уже в середине 90-х начали, как грибы, расти и оснащаться независимые белорусские студии звукозаписи. Самой крутой определенное время считалась мозырская, основанная группой «Отражение» (к примеру, в ней записывались Camerata и «Троица»). В независимой музыкальной среде в конце 90-х издали CD-сборник альтернативной музыки с цепляющим названием «Вольныя танцы», но его тираж печатался в Израиле.
«Народный альбом» — одно из главных событий 90-х»
Отдельной строкой нужно упомянуть издание в 1997 году «Народнага альбома» — проекта, придуманного Михаилом Анемподистовым, написавшего для него стихи, а Лявон Вольский (и частично Кася Камоцкая) — музыку. Мюзикл из 27 треков, повествующий историю небольшого города в Западной Беларуси в 30-е годы, и сегодня считается шедевром белорусской музыки. По признанию самих музыкантов, участвовавших в записи, они только через пару лет после выхода проекта осмыслили его культурный вес и ту вершину, которую взяли коллективно.
«Я считаю, что «Народны альбом» — одно из главных событий 90-х, — говорит Татьяна Замировская. — До сих пор помню, как проходила его презентация в Театре юного зрителя. У нас, студентов-первокурсников, не было даже денег, чтобы туда пойти. Мы скинулись и отправили за всех одну девочку: у нее была хорошая память и слух. Она записала на диктофон все, что происходило на концерте, выучила песни и после пела нам — вот так мы впервые услышали «Народный альбом».
Сольная карьера Солодухи и открытие других поп-имен
Несмотря на то, что рок был одним из самых популярных жанров, хватало поп-звезд, вышедших на арену в такое благоприятное для начала карьеры время. В 1991-й свою сольную карьеру начал Александр Солодуха: пару лет он пытался усвоиться в Москве, но вернулся в Беларусь и так начались его бесконечные гастроли по городам синеокой. Альбом и одноименный хит «Здравствуй, чужая милая», с которым он выступает и по сей день, увидел свет как раз в 1995-м году (кстати, изначально известная белорусам песня была написана украинским композитором Анатолием Горчинским на стихи украинского же поэта Леонида Татаренко, ее исполняли российские певцы, а в 70-ые Эдуард Ханок написал свой вариант, изначально предложив исполнять ее Валерию Ободзинскому, тот не захотел, и тогда песня перешла в репертуар Солодухи, принеся ему известность на всем постсоветском пространстве).
Из поп-певцов, которых бы сегодня записали в лидеры мнений и ярких медиаперсон, можно отметить Лику Ялинскую, сегодня более известную как Анжелика Агурбаш. «В начале 90-х весь Союз восхищался красотой новой вокалистки ансамбля «Верасы»: после того как она становится первой «Мисс Беларусь», ее признают лучшей фотомоделью СССР (1991). Очень популярными станут и песни в ее исполнении, которые в основном пишут для певицы поэты Леонид Прончак и Владимир Некляев: «Малады ды нежанаты», «Белае віно і чырвонае», «Раз ды разок» и другие. Ей доверяют петь образцовый патриотический поп-гимн тех времен, и красавица Лика с чувством выводит: «Мы самі выбралі нялёгкі гэты шлях, узняўшы горда бел-чырвона-белы сцяг», — отмечает ее вклад в историю музыки Сергей Будкин.
В этот же период стали очень узнаваемыми Инна Афанасьева и Ирина Дорофеева. Первая пела по-белорусски, а ее клип на песню «Сбудется не сбудется» вошел в десятку лучших клипов Европы на фестивале в Братиславе в 1995-м.
Певицы не сходят с экранов отечественного и российского телевидения. Они — лишь часть примеров успешных поп-артистов того времени.
Фестивали по всей стране, «Рок-каранацыя» на TV и поддержка шоубиза предпринимателями
Разнообразие новых имен породило и большое количество площадок, фестивалей, где они могли встречаться с фанатами и обмениваться опытом. Фундамент для появления некоторых был заложен еще в 80-ые и теперь они проявились в полной мере. Минские «Тры колеры» (устраивал минский рок-клуб «Немига», собрания членов которого происходили на ступеньках кинотеатра «Мир»), «На доўгім бродзе», «Рок па вакацыях», новополоцкое «Рок-кола», двухдневный бобруйский «Рок-Айленд», «Купалле з Беларускай маладзёжнай» (газетой-дополнением к одноименной радиостанции), культовая «Рок-каранацыя» — перечислять можно бесконечно, так как в каждом более или менее крупном белорусском городе существовали свои группы и школы, которые стабильно выливались масштабные мероприятия.
Вот всего несколько представителей-выходцев не из столицы, которые были (а кто-то и есть) известны на всю страну: «ТТ-34» (Гомель), «Мясцовы час» (Новополоцк),:B:N: (Береза), «Дай Дарогу!» (Брест), Rouble Zone (Борисов).
«Рок-каранацыя» в свое время была событием, которое показывали в прайм-тайм по телевидению. Были даже попытки постелить красные коврики на входе в концертный зал. Еще одна особенность времени — культуру активно поддерживал бизнес, включая государственные предприятия. Помню, как занятно смотрелся Войтюшкевич на стиральной машине «Атлант», которую в качестве приза вытащили на сцену за рок-корону KRIWI», — рассказывает Сергей Будкин.
Кстати, соучредитель «коронации» Юрий Цыбин кроме прочего, занимался фирмой «Каўчэг», которая некоторое время была настоящим монополистом в издании альбомов белорусских рок-исполнителей со своими точками продажи. Кассеты с отечественной музыкой стопроцентно можно было ухватить в переходе на Октябрьской или офисах БНФ и ТБМ.
В 90-ые же появилось и «Басовішча», которое хоть и проводилось на Белосточчине, но было посвящено как раз белорусской альтернативной музыке и даже в формате репортажей появлялось на гостелевидении. Для многих белорусских групп появление на «Басовішчы» становилось первым выступлением за рубежом.
Отдельно своей концепцией выделяется «Фестываль у абарону музычных меншасцяў», прогремевший в сегодняшнем лицее БГУ в 1992-м году. Организаторы — команда газеты-клуба «Такое жыццё-2» — отмечали, что это был первый и самый масштабный инди-фестиваль на тот момент.
«Все знали «Мрою», «Мясцовы час», «Бонду», «Новае неба», а молодые группы всерьез не воспринимали. И тут сразу — двухдневный фестиваль, чтобы дать им площадку: «Нейро Дюбель», «Ляписы»,«Пагружэнне», «Мама дала банку», «Супольнасць мёртвых паэтаў» и другие, — рассказывает музыкант, ведущий и шоумен Александр Помидоров. — Это были два дня сплошного кошмара для сотрудников Дома учителя и два дня настоящего кайфа для нас тогдашних.
Билеты было не достать, один человек полез без него под крышу — полз между частью здания и концертным залом, под ним провалились гипсовые панели и он повис посередине на арматурах — так и висел на высоте 3—4 метра над сценой. Как его снимали, я не знаю, так как сам в первый день в зал попасть не смог.
Но залез в осветительную будку, налил световику. Он спросил, могу ли я поуправлять пушкой с левого портала. Конечно, я согласился. Световик пошел на правую сторону, а я освещал своих друзей на сцене разными цветами — в частности, Сашу Куллинковича и Боба Шишкина. После мероприятия руководство Дома учителя сказало, что в этом месте никаких рок-концертов больше проходить не будет, и свое слово в принципе сдержало. Но сам фестиваль тогда стал хорошим двигателем многих групп».
90-ые — это еще и расцвет клубного движения и постоянных мест для тусовок молодежи различных субкультур. В начале независимого десятилетия, например, открыл свои двери частный «Альтернативный театр» на Кропоткина. Когда там не показывали спектакли, то шло кино с лучшими работами века или собирались кружки по интересам — в частности, «Рубінавыя аўторкі», за которые отвечала Кася Камоцкая. Здесь же, кстати, проходили первые «Рок-каранацыі».
При театре также работал ресторан, где собирались первые состоятельные бизнесмены новой волны — тут же начала в целом формироваться так называемая «золотая молодежь» — все те, кто интересовался чем-то новым и кому надоела «совковая» ограниченность.
Для своего времени были культовыми и другие столичные кафе и клубы — тот же «Три поросенка» в подвальном помещении ДК МТЗ, к работе которого имел отношение Александр Куллинкович (в народе и андеграунде клуб называли просто «свиньи»). Он быстро стал родным домом для коллективов «Пьяные гости», «Ляпис Трубецкой» и других. Здесь же выступали N.R.M.
Свидетели того времени вспомнят и следующие магниты для творческих персон: «Резервация», Cosmopolitan, Pall Mall, «Аквариум», «Граффити» и много других. Без денег в кармане можно было легко встретить своих в филофоническом клубе, который кочевал то в ДК тракторного, то в кинотеатр; на «Паниковке» (сквер у Купаловского театра), «Художке» (на месте сегодняшней ратуши на площади Свободы), «Феликсе» (у памятника Феликсу Дзержинскому), «Филаре» (бульвар Мулявина), «большой и малой Трубах» (у метро Октябрьская).
Каким было ТВ и газеты?
БТ в то время было несколько достойных передач, ведущие которых становились звездами. В 1997-м появилось молодежное ток-шоу «5х5». Это была самая острая передача на белорусском телевидении. Подростки в прямом эфире свободно обсуждали, нужна ли физкультура в школе и отношения с учителями, место женщины в семье и предательства, наркоманию, подростковую преступность и беременность.
Одна из бывших сотрудниц телевидения тех времен (она попросила сохранить ее анонимность) вспоминает, что если тогда и существовала цензура в культурных передачах, то прежде всего качества программного и музыкального материала.
«Из того, что можно назвать прорывом, хочется отметить передачу «Крок» — наш вариант «Взгляд». В общем, все авторы успели наглядеться, как делать «фирму», поэтому старались изо всех сил делать что-то интересное и необычное. Было много оригинальных локаций: кто-то из кафе трансляции вел, кто-то из подвалов.
Оксана и Анатолий Вечер, Оксана Левицкая, Лариса Грибалева, Тамара Лисицкая, Катя Демчук, Сергей Филимонов, Алесь Кругляков, Олег Лукашевич, Виталий Семашко, Егор Хрусталев и первое ток-шоу с интервью «Карамболь» — все они были профессионалами в своем направлении.
Воздух был перенасыщен идеями. Утром проснулся — о, хорошая идея приснилась. Вечером уже рассказываешь ее кому-то из коллег. Все это было очень динамично, шаловливо…»
Ощущения сотрудницы телевидения подтверждаются воспоминаниями Татьяны Замировской, которая тогда была активной зрительницей контента, производившегося ее кумирами.
«По белорусскому телевидению ежедневно показывали что-то интересное: Лариса Грибалева с ее «»Усё нармальна мама», «Акалада» об известной музыке и группы Оксаны и Анатолия Вечер, «Відзьмо-невідзьмо» Сергея Филимонова об интересных новостях из мира шоубиза. Очень много молодежи в эфире, невероятные ведущие — Тамара Лисицкая и Кирилл Слука, которые стремились продвигать в эфире свое, клипы отечественных групп…
Это было время формирования музыкального вкуса через медиа, и именно благодаря тем примерам я сама захотела стать журналисткой. Это было время титанических сдвигов всего — оно чувствовалось физически: что вот теперь здесь все будет классно. И это я сейчас говорю так не потому, что поддерживаю белорусское радио и ТВ времен диктатуры, которая быстро развернулась. А потому, что некоторое время там успели поработать самые клевые, креативные антидиктатурные чуваки».
Татьяна рассказывает, что для нее стало целью попасть на работу именно в газету «Имя», издателем которой вместе с «Белорусской деловой газетой» был Петр Марцев.
«Я до сих пор помню, как каждую неделю в родном Борисове просто бежала к киоску с прессой, чтобы купить «Имя», где для меня открывалась волшебная вселенная с крутыми журналистами, которые пишут о шоубизе. Когда я поступала на журфак, то во вступительном сочинении написала, что для меня настоящая журналистика — про Халип, Халезина и всех, кто делает газету «Имя». Мои родители плакали двое суток после этого, говорили что меня никто не возьмет на журфак с таким подходом, что нужно было писать про «СБ».
Но тогда журфак был либеральным и мне поставили наивысший балл. Правда, когда я наконец пришла работать, познакомилась с Ириной Халип, принесла ей свою первую статью о концерте The Rolling Stones в Москве, «Имя» закрыли. Так на одной публикации для меня все там и закончилось».
Уже позже за новости музыки полностью начнет отвечать «Музыкальная газета» с ее полноценными обзорами и профессиональной критикой. Попасть на обложку «МГ» или стать объектом рецензии, пусть даже и в негативном направлении с ругательством — было за счастье (тем более, что в лучшие времена она продавалась не только в Беларуси, но и России, Украине и даже Казахстане). Издание в том числе было в некотором смысле прообразом соцсетей: через него обменивались обложками, фотографиями, находили друзей и даже любовь по переписке.
«МГ» выпускалась издательством «Нестор», основанным Анатолием Кирюшкиным, и было там не единственным суперуспешным и качественным изданием. Оттуда же вырос узкоспециализированный журнал «Джаз квадрат» и одно из первых айти-изданий в Беларуси «Компьютерная газета».
90-е также стали эпохой расцвета «Прессбола» с новой, интересной подачей новостей о спорте, популярности издательских проектов депутата-оппозиционера Игоря Герменчука (дико ходовой на то время газеты «Свабода» (позже — «Навіны»)), появления политико-сатирической газеты «Навінкі» и минского перерождения «Нашай Нівы».
Радиостанция «101.2»: Краткая история и сильное влияние на всю сферу
В 90-х же был официально зарегистрирован «Восьмой канал» — первое негосударственное телевидение. Одной из самых популярных программ там была «Foxy music» с Тамарой Лисицкой: «Меня на 8 канал пригласил Иван Белодубенко, дал полную волю, монтажку, оператора. Так и получилась «Foxy music». По сегодняшним меркам стандартная музыкальная программа — полуголая ведущая в студии, музыкальные новости, клипы, позже я начала приглашать гостей, делать интервью. Но тогда таких программ было очень мало, и это пользовалось большим успехом. Мы продержались два года. Потом в моей жизни появился тележурнал «12, или на ночь глядя « на БТ. Каждая программа должна была заканчиваться новым клипом, поэтому я одна из первых самостоятельно начала снимать «бетакомные» клипы нашим музыкантам, причем абсолютно бесплатно», — вспоминает ведущая.
Прогрессивным было и радио. После ретрансляции «Радио Рокс», на FM-частотах в 1993 году заработала первая частная станция «Радио Би Эй», произведя настоящий фурор. Но, по-видимому, самой прорывной для своего времени на тот момент стала коммерческая независимая белорусскоязычная FM-радиостанция «101.2» (изначально она имела в названии приложение «Возрождение»).
Основу коллектива станции составили журналисты и звукорежиссеры, которые в 1994 году не по своей воле покинули государственную радиостанцию «Беларуская маладзёжная», которую ликвидировали по приказу прокоммунистического Кебича накануне первых в независимой Беларуси президентских выборов — редактор Жанна Литвина высказывала предположение, что это месть за то, что радио не поддержало Кебича как кандидата.
Техническое оснащение для станции позволило закупить полученный от еще существующего Фонда Сороса грант, поэтому в создании не было задействовано ни копеечки государственных денег. Радио было нонконформистским, чисто белорусскоязычным и с мудрой политикой менеджеров, которые придумали хорошие рекламные кампании и креативные предложения бизнесам, что сразу позволило им самоокупаться. Среди имен, которые звучали в эфире и были настоящими радиозвездами, — Ирина Куропаткина и Ольга Бабак, Кася Камоцкая и Лявон Вольский, Ольга Гордейчик и Северин Квятковский, Змитер Лукашук и другие.
Александр Помидоров жил неподалеку от офиса редакции на Революционной и иногда принимал участие в записях некоторых программ.
«Это была уникальная станция по многим причинам: достаточно современное техническое оснащение, новинки музыки с подписок на международные каталоги, занятия английским языком на примере современных треков. В утреннем эфире не просто разговаривали диджеи, а были целые шоу с какой-то актуалочкой и приколами. Например, о курсе доллара рассказывалось на примере цен на семечки на Комаровке. Ну, и достаточно жесткие шутки, которые и привели к принудительному закрытию в августе 1996-го».
Свобода вещания закончилась тем, что 30 августа 1996 года в офисе редакции вылез факс, в котором, даже без подписи, сообщалось, что якобы «ввиду помех, которые устраивает передатчик на частоте 101.2 мегагерц для канала правительственной связи «Алтай», эксплуатация передатчика прекращается с 31 августа 1996 года».
После закрытия студия станции еще продолжала генерировать творческое: здесь, например, был записан музыкальный проект «Народны альбом». Потом же частоту 101.2 FM передали для вещания другим: в частности, БРСМ и их радио «Стиль». Позже тут же заработала «Пилот ФМ», владельцем которой также является БРСМ. Но «101.2» так или иначе повлияло на качество эфиров коллег. На ее же фундаментах возникло «Радыё Рацыя» за рубежом.
Более продолжительной, но также печальной оказалась история еще одной независимой радиостанции — «Авторадио». Там с 1992-го также ротировались белорусские музыканты. Известными ведущими были Олег Хоменко, Змитер Войтюшкевич, Маша Яр. В 2011-м радио аннулировали лицензию в связи с «публичными призывами к экстремистской деятельности» — под этим подразумевались выступления независимых кандидатов в президенты во время избирательной кампании-2010.
***
Чем ближе было к нулевым, тем сильнее закручивались гайки свободы творчества и самопроявления. Особенно адским стало время после референдума-1995, который повернул страну на путь диктатуры с расширенной властью президента.
Одними из первых с запретом на концерт, что зафиксировано исторически, столкнулась группа žygimont VAZA, участники которой были четкими антикоммунистами. Райисполком в лице Сергея Калякина запретил им устраивать концерт, но музыканты не сдались и в знак протеста провели его на балконе квартиры одного из участников. В результате, правда, оказались в милиции за «нарушение общественного порядка». Пример с žygimont VAZA прекрасно очерчивает, как музыканты еще сопротивлялись тому мрачному времени с «черными списками», которое уже потихоньку наступало.
Группы Deviation (с их произведением «Міліцэйскі тэрор», посвященным бывшему начальнику Берестовицкого РУВД, который застрелил из табельного оружия жену и ранил сына — оно стало причиной ареста и штрафов для участников группы), «Новае Неба», Ulis, «Крама» — настоящие ветераны с отличием запретов от государства.
«С приходом независимости мы пили свободу во всех ее проявлениях полной грудью. Мы быстро добирали в культурном и человеческом смысле. Но эта свобода длилась ровно до того момента, пока не была изнасилована Конституция. С того периода всех свободных людей начали силовым методом выдавливать из культурного поля. Чисто показательный момент: нам на «Радио Би Эй», помню, в первой половине 90-х позвонили и попросили поговорить с журналисткой Ольгой Альворадо. Якобы она очень неряшливо произносит фамилию Лукашенко в новостях и «издевается над ним». Вот на таком уровне коммуникация еще была возможна, а так госслужащие легко делились с нами любой информацией. А вот с закрытия станции «101.2»начался диктат во всем», — говорит Александр Помидоров.
«Белорусская музыка была на уровне, когда тот же «Уліс» выступал на одной сцене с Jethro Tull, The Stranglers, имел гастроли в Лондоне. Даже если просто посмотреть на их фотографии из 90-х — это же настоящие звезды.
Да и в принципе плакаты с белорусскими музыкантами в «Бярозцы» или «Крыніцы» выглядели не менее эффектно, чем плакаты с Depeche Mode. Еще один факт: «Воплі Відоплясова», например, однажды выступали на разогреве у белорусской «Бонды». В целом, белорусская рок-музыка в 90-ые была на порядок выше украинской. Топовые рок-музыканты успешно гастролировали и могли жить с музыки.
Еще в нулевых как-то все существовало, но в принципе творческое движение замедлилось. И то, что многие артисты остались на плаву и выжили — уже очень хорошо. Что бы было, если бы все и дальше развивалось в начальном темпе и препятствий от государства не было… Мы бы сейчас жили в абсолютно другой стране с другими условиями для развития, артистов и медиа. Было бы, как в странах ЕС: множество клубов, фестивалей, каналов, артистов и возможностей. По факту, за последние 20 лет мы потеряли много и откатились далеко назад», — подытоживает Сергей Будкин.
«Наша Нiва» — бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬ
Каментары