«Среди новых знакомых оказалось несколько убийц». О тюремных порядках и различных категориях заключенных пишет Олег Груздилович
Переполненные политзаключенными камеры, пытки, этапы, штрафные изоляторы. Это не сталинские 1930-е. Это Беларусь 2020-х. О своем девятимесячном тюремном опыте остро, остроумно, с надеждой на демократическое будущее страны рассказывает журналист Свободы Олег Груздилович в книге «Мае турэмныя муры». Публикуем фрагмент книги.
17.06.2023 / 14:47
Олег Груздилович в Вильнюсе через несколько месяцев после освобождения. Фото: БАЖ
Алкоголики — наш профиль
Вспомним, чем в негативном смысле, кроме диктатуры, примечательна жизнь в Беларуси? Разве не рекордным потреблением алкоголя? Если да, примета должна подтвердиться в тюрьме из-за большого количества осужденных за тяжкие преступления на почве пьянства.
Так и есть, с этим столкнулся во всех тюрьмах, начиная с «Володарки». Там за три месяца встретился с тринадцатью сокамерниками, три из которых попали за решетку именно из-за пьянства. Один пьяным подрался с милиционером, когда тот приехал на вызов его жены. Второй в нетрезвом состоянии избил соседа, с которым выпивал за одним столом. В ходе драки ножкой табурета пробил грудь собутыльнику. Третий до крови избил сожительницу и оставил во дворе истекать кровью. Ушел, так как сам едва стоял на ногах.
За два месяца сидения в могилевской Т-4 столкнулся еще с четырьмя хулиганами, которых на скамью подсудимых привело систематическое пьянство, и двумя алкоголиками — те добывали на водку кражей металлолома. В камере сидели 18 человек, значит, третья часть — алкоголезависимые преступники.
А потом была могилевская колония, где встретился уже не просто с хулиганами. Среди новых знакомых оказалось несколько убийц. В основном также на почве систематического пьянства.
На построении ежедневно стоял рядом с молодым человеком, который ножом в сердце убил собутыльника. Выпивали-выпивали, один сказал другому обидное слово. Тот за нож — готово!
Другого осудили на 15 лет за убийство знакомой, тело которой нашли в колодце. Виновный не признал, ссылался на то, что был нетрезв, ничего не помнит.
Еще один убийца также ножом убил собутыльника и также говорил, что о происшествии ничего не помнит. Знаю по меньшей мере еще о четырех убийцах из нашего отряда, совершивших преступления под градусом.
Завхозом (фактически главным самоуправления отряда) также был заключенный, осужденный за убийство, причем на большой срок.
А на коридоре дежурил убийца сразу двух людей. Тут причина — «коктейль» из водки и ревности. Из охотничьего ружья убил молодую жену и ее отца.
Или вот семьянин, с большим стажем, так избил жену, что та умерла в больнице. Причем сам был трезв. Говорит, не выдержали нервы. Жена беспробудным пьянством довела до преступления.
Один раз встретил еще одного осужденного за убийство, но обстоятельств преступления не знаю. Человек был полностью закрыт, контактировал только со своей группой, сформированной по национальному признаку — такие группы есть фактически во всех белорусских колониях. Осужденные там в большинстве за наркотики или кражи, но попадаются и убийцы.
Подведем итог: при численности отряда 100—110 человек убийц среди нас было не меньше десяти. Это только кого я знал. 9—10% — очень немалый процент, показывающий опасный уровень агрессии в белорусском обществе.
Определив три почти одинаковые по количеству большие группы осужденных — наркоманы, политические, убийцы — отмечу и четвертую, чуть меньшую по количеству, но наиболее влиятельную в тюремной жизни группу. Это бизнесмены, руководители хозяйствующих субъектов, бывшие чиновники. Кого посадили за взяточничество, кого за неуплату налогов, кого за экономические преступления. По моим наблюдениям, таких заключенных где-то 5%, и именно они занимают самые выгодные места в структуре самоуправления в колонии. Один надзирает за отрядным холодильником, где хранятся продукты (очень выгодное, сытое место), второй заведует хранилищем сумок с вещами осужденных, так называемой «каптеркой», а есть еще хозяйственный, производственный, культурный, спортивный сектора, которыми также руководят активисты.
Активисты чаще живут в комфортных отдельных комнатах, хорошо оборудованных, рассчитанных всего на 2-3 человек. В нашем отряде в такой комнате жили трое заключенных: завхоз, председатель производственного сектора и осужденный, работавший в штабе. Их кровати стояли в один ярус, а не в два, как в обычных «кубриках», а у входа был большой аквариум с золотыми рыбками. Помню, как был шокирован, когда впервые попал в эту комнату и увидел тех рыбок. О, картинка как в детстве! Большая золотисто-красная рыбка с пушистым хвостом проплывает в голубой воде среди зеленых растений, которые покачивает невидимый ветерок. Красота! А как нервы успокаивает!
Кстати, по тюремным правилам, которые нам вбивали в голову во время регулярных занятий в карантине, содержать рыбок, также как других живых существ, в тюремных помещениях запрещено. Один парень в отряде попытался держать в банке рыбку, так ее прятали от контролеров всем отрядом. А вот активистов, как видно, запрет не касается.
Сколько осужденных в колонии
Как-то заинтересовался: сколько осужденных в нашей колонии?
Услышав этот вопрос, даже опытные заключенные называли приблизительную цифру, так как с точной статистикой там никого не знакомят. Приходится пользоваться собственными подсчетами.
В колонии 21 отряд, а в каждом где-то по 100 человек. Получается, что в колонии не менее 2 тысяч заключенных. Повторюсь, точную цифру на определенный день знает только администрация, и эта цифра ежедневно колеблется.
В нашем 9-м отряде, когда я туда въехал в июне, сначала было приблизительно 100 человек. Через месяц на построении уже звучала цифра 105, в августе нас стало 110. а в сентябре количество заключенных снова начало уменьшаться.
Почему такая текучка? За четыре месяца, что я отбыл в отряде, ежемесячно два-три заключенных выходили на свободу по истечении срока.
Также осужденные выезжали из-за замены наказания. Преимущественно на более мягкое, с заключения на «химию». Так из нашей комнаты поехал на «химию» парень, профессиональный футболист. Он был капитаном команды отряда, помог нашим выиграть чемпионат колонии по футболу. Отрицал, что «химию» заслужил футболом. Но правда и то, что в колонии дают не только взыскания, но и поощрения, которые потом учитывает комиссия, когда решает, достоин ли человек, чтобы ему смягчить наказание. Тот кубок, который завоевала команда, остался стоять в нашем «кубрике». Возможно, в нем сейчас ребята что-то скрывают от контролеров, которые любят налететь с внезапным шмоном.
Также кого-то могут перевести в другой отряд по личному заявлению. Такое бывает, когда человек не ужился с соседями или хочет сменить место работы, так как у каждого отряда своя рабочая специализация. Например, наш 9-й отряд работал в основном на очистке проводов. Как-то один парень перевелся от нас в другой отряд. Потом видел его несколько раз в составе строительной бригады, которая занимается ремонтом по всей колонии и поэтому передвигается по территории относительно свободно.
Но чаще всего администрация сама переводит заключенного в другой отряд, обычно из-за конфликта с другим заключенным. Так, в августе к нам перевели заключенного после его конфликта с завхозом. Говорили о развязке той стычки в столовой: на голове завхоза оказалась тарелка с кашей. А причина конфликта — не сложившиеся отношения. Без деталей. Знаю точно, что нарушитель за свой поступок отбыл десять суток в СИЗО, но и завхоз пострадал — сняли с должности.
Существенно на общее количество заключенных в отряде влияют наказания. Кого-то за нарушение отправили в ШИЗО, кто-то за несколько нарушений подряд оказался в ПКТ, а кого-то по новому приговору по 411 статье отправили вообще в другую колонию. Но такое — исключительные случаи.
Чаще отряд несет «потери» из-за того, что заключенный отправляется на большое свидание с родственниками, и тогда его нет целых три дня.
В результате получается, что на построении чуть ли не ежедневно звучат новые цифры. По словам опытного заключенного Сергея, текучка в отряде почти не зависит от времени года. При этом тот же заключенный отмечал, что летом отряд как будто немного разбухает, а осенью становится меньше. Но что касается появления в отряде новых политических заключенных, то здесь уменьшения осенью 2022 года не наблюдалось. В начале лета в отряде было семь политических, в сентябре — восемь. Против нас судебный конвейер работал исправно.
Завхоз
Построение для утренней проверки происходит в секторах с разбежкой где-то в полчаса. В секторе, где размещался наш отряд, утренняя проверка начиналась в семь. Открывались двери из сектора, и заключенные сразу трех отрядов, как гусята, один за другим выходили на улицу и строились в колонны.
И каждый раз видел одну и ту же картину: малорослый, румяный осужденный, выйдя на дорогу, сначала бежит к завхозу Алексею, чтобы поздороваться с ним за руку, и только потом занимает свое место в колонне и здоровается с зэками вокруг себя. Постепенно убедился, что рация в таком поведении для некоторых есть, и немалая. Ведь Алексей — самая важная персона в отряде, с ним лучше дружить.
Отряд состоит из нескольких производственных бригад, каждая из которых расположена в отдельной комнате, под присмотром бригадира. Еще структуру отряда образуют общественные сектора, вроде кружков, в которые заключенные вступают якобы добровольно. Производственный сектор якобы занимается проблемами производства, соблюдения норм, техникой безопасности на рабочих местах. Хозяйственный сектор — это про бытовой лад, про ремонты, порядок на складе вещей и в холодильнике. Спортивный занимается участием в спортивных соревнованиях, культурный — это о воздействии на мозги. Считается, что заключенный сам выбирает себе сектор, но даже если осужденный не захочет заниматься общественной работой, его обязательно в какой-то сектор запишут. Ведь считается, что без членства заключенных в секторах невозможен процесс их перевоспитания. И сами осужденные якобы заинтересованы быть приписанными к сектору, так как от этого зависят их шансы на досрочное освобождение.
Но может получиться, что осужденного не зачислят в сектор умышленно. Так, мне перспектива быть в составе определенного сектора была закрыта фактически сразу, как попал в отряд. Основанием посчитали то, что у меня уже четыре взыскания — два СИЗО, лишение долгосрочного свидания и лишение большой передачи. Но кто же по приказу сверху, влепил мне эти взыскания? Не те ли офицеры из администрации, которые потом разведут руками и скажут: ну, у тебя же уже четыре «штрафа», ты не хочешь исправляться, так никакого тебе сектора, и треугольник с рукава ты сними. Иначе опять в СИЗО загремишь.
То же самое происходит и с большинством политических. Цель ясна: если политический не встал на путь исправления, значит, ему не получить досрочного освобождения. Даже если объявят амнистию, пусть на нее не рассчитывает.
Правда, это правило касается не только политических. Сосед со статьей 328 после трех СИЗО и ПКТ также был лишен треугольной нашивки как тот, кто не встал на путь исправления, и о досрочном освобождении уже не мечтал.
Если членство заключенного в каком-то секторе — дело формальное, то председательство над сектором придает осужденному реальный вес, бытовые привилегии. Председатель совета отряда, председатели секторов — это и есть отрядная элита, те активисты, на которых администрация опирается в управлении отрядом и контроле над ним. Фактически председателя совета отряда и председателей секторов назначает администрация. За свои «хлебные» должности активисты должны расплачиваться лояльностью к администрации, услугами.
Главное место в этой структуре занимает все же не председатель совета отряда, а завхоз. Формально этот активист «курирует» только хозяйственные и бытовые дела в отряде, но в реальности он первое лицо, от которого жизнь обычного зека зависит больше, чем от какого-либо другого активиста. Завхоз размещает тебя в «кубрике», принимает и передает наверх твои заявления относительно быта, выводит отряд на режимные мероприятия, принимает заявления на свидания с родными.
В каждом из этих дел завхоз может тебе помочь, а может и навредить. К примеру, скорректировать в определенную сторону отрядный график свиданий, в котором твое место может быть удобным или наоборот. Утром и вечером именно завхоз на построении помогает офицеру проводить ежедневные проверки. Казалось бы, ну что тут особенного? Держать ящик персональных карточек отряда и передавать их пачку за пачкой дежурному, когда тот проводит перекличку. Разве это привилегия, которой можно как-то воспользоваться?
А на самом деле так и есть. Выглядело, что наш завхоз Алексей был знакомым всех охранников, шутил с ними, перебрасывался словами о погоде, о новостях в колонии. Разумеется, мог при надобности замолвить за кого-то словечко, а мог и промолчать, мог подсказать, кто достоин поблажки, а кто наказания. И для оперативных сотрудников, вероятно, именно завхоз — главные уши и глаза администрации в отряде. А то, что эти глаза и уши обычно принадлежат осужденному за убийство — ну так оперативнику это как раз и лучше. Завхозу на свободу не скоро, он просидит в колонии лет 10-15. Не нужно менять, искать нового кандидата на такую значимую должность.
Гражданин начальник
Даже малая доза самоуправления, конечно, лучше, чем никакая, но главный в отряде все же не коллега по неволе, а человек в милицейской форме песочного цвета с коричневыми пятнами. Он может не иметь с собой оружия, оно в колонии запрещено всем, кроме специальных подразделений для борьбы с бунтами. Он может даже не носить дубинки и не иметь с собой наручников, баллончика со слезоточивым газом или фонарика.
Службист с погонами старшего лейтенанта с папкой в руках только заходит в сектор, а дневальный уже ревет: «Начальник на отряде!» И этим криком все объясняется. То, кто на самом деле в отряде хозяин, от кого зависит, будешь ты сегодня спать спокойно или будешь ворочаться всю ночь, размышляя, составят завтра на тебя рапорт за кусок хлеба, найденный в тумбочке, либо не составят, пожалеют.
Бывает, таким же хозяином в твоем отряде на какой-то вечер может стать начальник соседнего отряда. Почему-то они любят меняться дежурствами, и соседний начальник может прийти проверять нас, чтобы продемонстрировать, какой он строгий, но справедливый.
Читайте также:
Как похудеть до неузнаваемости. О питании в заключении пишет Олег Груздилович
Стукачество начинается на свободе. О стукачах в СИЗО и колонии пишет Олег Груздилович