Газета выйдет только завтра, но этот текст ты читаешь уже сейчас. И если они тормознут тираж в типографии или просто откажутся печатать номер, то я уже их опередил. Это не очень медийно, но это срабатывает. А инициатива поступка уже за мной. И обязательно купи газету завтра после обеда. Ведь ты все равно потеряешь этот линк в закладках. Просто я не хочу работать в газете, которую никто не читает.
И уже поздно писать белорусам в Беларусь из Торонто и Варшавы. Я сам для себя все решил. Рядом со мной моя жена и дети, мои единомышленники и спонтанные пацаны на районе. И ваши книжки и призывы мне помогли. Все не напрасно, но работает не так.
А тут еще этот Brutto. Ребята, вы поняли, что произошло? Серега обнулился. Как делал это не один раз, превратив этапы своей жизни в арт-проекты. В 93-м, его, в дрова пьяного, несли по Жодино пацаны после футбола. Он не стал с этим жить, а просто завязал. А он мог бы не делать ничего, смириться с «Ляписами», таскать нас через Акрополис на концерты в Вильнюс, ведь здесь их все равно не дадут провести. И все бы были довольны. А может, ему нужно было сделать тур для белорусов зарубежья? Или играть в Чижа на корпоративе за неслабые бабки? Вы этого хотели…
Но он понял, что пора завязывать, пришло время обнулиться и играть по-другому, но тоже самое. Он позвал нас в качалку и на турник. И знаете — это самое гениальное и простое, что может происходить в этом дурдоме, где ничего нельзя. Это крутой арт-проект, который может возродить нацию. Не верите? А вот сделайте 2 по 10.
Он ушел в качалку к друзьям. Поет с ними про гантели и про бокс. Он ушел в андеграунд из андеграунда. Его задолбало играть по 30 концертов в месяц на 1/6 части суши. Он вернулся. Нет, это не про Зенона. Он пришел без этих граблей в руках, на которые мы так любим наступать. Он сделал некую попытку с «Манифестом». А теперь он пришел к нам как тренер. Это то, чего не хватало Беларуси уже давно. Здесь были пророки, революционеры, кандидаты в президенты и единые кандидаты в президенты. Но тренера не было. Это новый арт-проект. И он даст белорусу то, чего никогда не давал ни один песняр.
Brutto возвращает белорусу тело. Блин, друзья, ну не круто ли, а? Белорусскому мужику — вернуть его белорусское тело, лучшие друзья которого — гантели и турник. По столице твоей страны ходят подтянутые турки или итальянцы, а уезжают отсюда с гордостью, что приобрели то, что в принципе может принадлежать тебе. И поэтому на наших улицах все чисто, дофига женской красоты и мало местных мужиков. Потому что одни мужики замыкаются в своих резиденциях, а другие с пультом от телевизора бухают на кухне.
А теперь про Михалка. Я хочу поговорить с ним прямо сейчас. В понедельник ты бросил вызов своему поколению. Ты сколотил крутую банду, запустил свой проект и подбросил мне нормального музла для турничка. Ты просил реакции на это. ОК, но я тоже отсюда. И ты не учел, что твое поколение уже не будет на тебя реагировать. Ты просто с ним ошибся. Я моложе, и смотри, что я приготовил для тебя. Твоему проекту две недели, а моему — неделя. Неделю назад на выставке в Национальном художественном музее анонимная сотрудница запросто отцензурировала мои работы. Замазала на фото квадрат краской. Все, клиника! Мне сорвало гайки. Я принес в Художественный музей (!) свое сделанное на улице фото, на котором сотрудник ЖКХ валит арт похлеще Малевича, но система попыталась его обнулить. Просто сотрудница музея в один момент стала сотрудницей ЖКХ и показала нам рекурсию. Запросто, одномоментно музей превратился в улицу. Запросто, как если бы тебе на концерте рубанули свет…
Храм искусства превратился в дурдом. Что я должен был делать? Созвать журналистов, собирать подписи в Союзе художников, сняться с выставки? Но нужно было чем отвечать. Нужно было подыграть и сломать чужой арт-проект, запустив свой. И я начал играть. Я не забил на тех людей, которые мне поверили. И неважно, что они делают проект в этом государственном музее, который уже и не музей давно. Ведь система обнулила его функцию и задала другую. Они вытащили меня из моего гетто и пригласили в свое. И я им подыграл и согласился. Это было бы то же самое, как если бы ты, Серега, взял с собой комбик и сам приехал играть своего «Гарэзу» на «Дожинки» в Пинск. Но ты, конечно же, туда не поедешь, ты, заваленный мною, на полу своего андеграунда. Ты уже пропустил один удар от меня в этом арт-бое. Что было дальше, Серега? Я не стал играть твой проект и не попёрся на сцену на открытии музея, я не музыкант и мне на сцене не комфортно.
Просто там стояли эти дядьки-художники, которые также согласились на участие. Там стоял один олигарх, который финансировал эту выставку и один чиновник из минкульта, запрещавший твои концерты. Серега, ты слышишь это, лежа там на полу? Просто система сломалась, и я ей подыграл. Просто мой проект, проект такого же андердога, как и ты, профинансировал олигарх и меня пригласили в Национальный музей в мои 27 на выставку с бородатыми дядьками за 50. Просто система так сработала, и я оказался в нужном контексте. Просто там произошел системный сбой и система начала копировать сама себя — некто стал зарисовывать граффити на фото, на котором закрашивают граффити…
Серега, ты думаешь, что приплыл с братвой на остров? Но это не остров, это архипелаг, и он давно уже заселен. И я давно здесь живу, здесь давно мой проект. И я его вовремя переформатировал и подключил к твоему, а может быть, я украл твой проект и включил в свой? Ты выдумал этот остров, поставил там с друзьями свой ринг, но не учел одной важной штуки. Ты не пришел из своего прежнего проекта с новым в абсолютный вакуум. Но тебе приятно чувствовать, что ты находишься в системе с близкими тебе людьми. Ты можешь играть в свой андеграунд дальше, но это уже не будет новым. Здесь все играют свои андеграундные проекты. И в этом вся проблема. Сидеть в своих проектах уютно и нормально. Просто потому, что туда не залетает всякая фигня из другой системы. Просто потому, что это твой проект и ты его контролируешь — ты его хозяин и все делаешь правильно. И ты думаешь: этого уже достаточно?
Твой бокс в 40 лет, это не моя легкая атлетика в 27. Ты пришел в спорт из андеграунда, а я пришел в андеграунд из спорта. Видишь, как здесь можно все закрутить? Что ты будешь с этим делать, Серега? Ты уже валяешься в нокдауне. Ты этого не ожидал? Ты бросил вызов своему поколению, а тебе ответило совсем другое. Но это логика спорта — у 27-летнего больше шансов завалить дядьку, которому за 40. Это просто логично. Смирись с тем, что ты просрал свою молодость, но успел после 30-ти обнулиться и прожить это еще раз. А я и не терял, моя молодость здесь со мной, и я ее танцую. За 20 лет ты выпустил 3 крутых проекта. Но я за три уже запустил 10 своих. И они играют и рекурсируют моими идеями в разных своих системах. Меня приглашают на выставки в государственные музеи. Я развалил все контексты вокруг себя, выдумал запутанные проекты, и система, которая враждебна для меня, уже не может меня переиграть и надстроить надо мной что бы то ни было. Лучший журнал мира по фотографии включает меня в ТОП-30 молодых и перспективных фотографов. Кого? Этого андердога из забытого Богом края? А зимой в американском National Geographic публикуется моя картинка про Беларусь. Итак, у меня все хорошо. Моей жене с моими детьми завидуют другие мамочки из нашей песочницы на районе. Но у нас так же много бытовых проблем, и мы не знаем, как же нам для счастья втиснуть этот дурацкий шкаф в нашей полуторке. И что, ты опять зовешь меня в свой андеграунд?
Ты еще лежишь и восстанавливаешь дыхание. Старичок, ты думаешь, меня сразило лого твоего нового проекта с мартышкой и гантельками? Ты думал, что ты это придумал? Я уже давно здесь так живу — как мартышка среди людей и как человек среди мартышек. Я просто быстрее переключаюсь контекстами, выпадаю, обнуляюсь и делаю это часто специально, чтобы подыграть. Неважно, чей он — я могу с ним играть.
У меня достаточно мускулов, о которых ты поешь, но еще больше мозгов, которых ты не учитываешь. Да полежи, отдышись, еще есть время и ты не проиграл. У нас просто спарринг. Просто в этом бою инициатива у меня, и ты уже «поплыл». Что ты с этим сделаешь и кто тебе поможет? Твой секундант Антон Кашликов, который якобы вчера взял у тебя интервью? Блин, ребята, не гоните мне и, Антон, не играй так фигово эту роль журналиста, тебе не дадут за это премию, потому что я ее уже отобрал. Типа, ты позвонил Михалку, и, типа, он тебе дал интервью? Не гоните мне, слышите? Я знаю, что здесь все по-другому. Вы одна тусовка, и Михалок просто подключил тебя к своему Brutto. Просто вы однажды познакомились, и просто вам прикольно что бы то ни было мутить вместе. Серега, ты еще полежи, подыши глубже. И Антон, не надо было в конце текста подписывать свое авторство красивым шрифтом. Это один фиг не журналистика. Это полное УГ в чужом арт-проекте. Хочешь потом вставить это в свое CV? Я тебя обнулил, лучше бы ты подписался Антон Матолька и сломал меня. Но я тебя переиграл, и там, внизу, на полу, Михалок.
Вы можете еще раз в проекте «Першак» выложить еще один альбом Brutto, он, может, и будет покруче первого, и ты можешь спустя неделю снова типа позвонить Михалку. Вы стартанули крутым проектом, но не заметили условий, которые могут его обнулить и сделать похожим на кучу других. Как так вышло?
Серега, можешь встать. Ведь был гонг, и ты сейчас поймешь, что произошло, и начнется второй раунд. Я просто дал ему закончиться, чтобы ты перевел дух. Я забрал твой проект и упаковал в свой. В субботу я сходил на концерт минского «Партизана» и разыграл еще один мини-проект. Я снял там прикольную картинку с этими «гарэзами» (озорниками, забияками). Это картинка об их молодости, которую ты, Серега, тупо пробухал. Я сам поставил ее на первую полосу «Нашей Нивы». Я сам придумал такой заголовок — из твоей песни. Я сам, как последний бухарь из ЖЭСа, отцензурировал публичность тех «гарэзаў» и хулиганов и пририсовал там разноцветные «квадратики». Ты думаешь, я просто переносил один проект на другой? Хо-хо. Я знаю, что те ребята с картинки, они, и твои ребята. Но они играют в своем проекте, и я его не хочу нарушать. Я не хочу их подставлять, «палить» их для КГБ или пацанов из минского или жодинского «Торпедо». Я просто сделал умнее. За день до этого, в пятницу или четверг прошлой недели, я понял, что я такой же, как и ты, а ты такой же, как и я. И мне захотелось тебе подыграть. Я придумал клип для Brutto и захотел сыграть в нем главную роль. Просто в моем арт-проекте сложился готовый сценарий. Просто рядом со мной были люди, которые мне поверили и тоже, как и я, выпали из своих проектов и подключились к моему. Да, это тоже арт-проект, я его просто перенес с другого. С того дурака, который обнулился в музейном храме ЖКХ. Я сам написал твоему другу Гуркову об этом в Facebook. Ведь, в принципе, он мой друг тоже, но я не напрасно тратил эти годы, когда сидел и писал всякую фигню в социальные сети. Я просто собирал там людей для своих проектов. Так было проще, чем шляться к ним в разные гетто. Некоторые из них мне поверили, и мы всё прекрасно сделали, обставив всех. И вчера, после твоего интервью Кашликову, Гурков прислал мне сообщение в ФБ, чтобы я отправил идею клипа на [email protected]. Серега, это уже второй нокдаун в этом бою. Я не буду туда писать.
Твой Brutto — это «Since 2014», а моя «Наша Ніва» — это «Since 1906». И я не просто так это все замутил. И ты не просто так пел песню на слова одного чувака, который работал здесь главным редактором сто лет назад. Я не просто так пишу этот текст поверх фотографии самого же себя, которую я развалил на всю полосу. На ней я демонстрирую свои арт-проекты, подыгрываю и обнуляю. А картинка вообще-то была сделана больше года назад. Не веришь? Проверь это в моем инстаграме. И все срослось. Все сработало. Ничего не напрасно. И твой Brutto уже здесь, я отобрал его у тебя и включил в свой проект. Что ты будешь с этим делать? Ты завтра снимаешь свой очередной клип для Brutto. Откуда мне это известно? Ты мне об этом не говорил. Я намного ближе к тебе, чем ты думаешь. Просто посмотри на снимок и глянь, в каком шмоте я гоняю и кто его шьет. Зачем я закрыл лицо книгой? А это еще один арт-проект. Через две недели я лечу открывать его с моими друзьями в Берлин. А за спиной раскрашенная стеночка — этот проект висит сейчас в Художественном музее. Хочешь рассказать мне про автономное действие? Ты уже вылетел за канаты. Серега, это нокдаун в конце второго раунда. Ты не знаешь, как мне это все удалось, а я уже знаю, что ты будешь делать завтра. Ты поставил свой ринг на моем острове. Ты подумал, что свалил от всех в свой новый андеграунд на пустой остров, а я его обнулил и говорю, что это уже не остров, это целая страна, и здесь не все ОК, но я уже знаю, как тут здесь действовать. Вчера ты бросил вызов и обозвал меня комментатором тутбай и интеллигентным терпилой. А сегодня ты валяешься за канатами и сам оказался на моем месте. Ты можешь это лишь откомментить или разбить монитор. А газета с этим текстом выйдет завтра, и ты даже не можешь ее порвать. Видишь, как этот андердог, с таким же именем, как у тебя, все здесь разыграл? Что ты будешь делать дальше? Запишешь видос на телефон из дому? Нет, ты проиграл. Пойми это. Ты так громко сюда заявился, что тебя следовало просто и «па-гарэзліваму» обломать. Но я не стал превращаться в комментатора. И завтра после съемок клипа ты приедешь ко мне в редакцию, нюхнешь моего андеграунда и послушаешь, какую крутую идею я тебе предлагаю. Потому что ты на моем острове, сегодня ты проиграл, и я помог тебе в этом, и твой бой в ответ будет уже на моей территории. Я перемешал твой проект со своим. Ведь нам здесь не подбросят никакого другого выбора и мы будем мутить арт, как «гарэзы». Итак, давай поступим красиво, и мне в ФБ напишет Гурков и скажет, в котором часу ты придешь. Ведь я тоже крутой андердог, и у меня завтра в 14 часов разговор с руководством одного банка, которые будут покупать мои принты. Все, можешь не читать этот текст до конца.
Просто когда мы все свалим из этой страны в свои гетто, то здесь станет тупо и уныло. Здесь будут вечные дожинки и дни города. И «Панорама» в 21.00. И нам ничего больше не остается, как играть во все это и «гарэзіць». И никого уже не надо убеждать и транслировать наши смыслы. Мы вообще можем тупо замолчать, и они сами придут к нам. Ведь мы просто покруче их, потому что им будет просто приятно стоять рядом с нами.
Этот текст не мог написать ни Витя Мартинович, ни Альгерд Бахаревич. Его написал белорусский фотограф из Жодино, который за три года в «первой белорусской газете с рисунками» успел навыдумывать себе кучу всего. Благодаря этой стране и ее людям. Благодаря их одержимости и «дурноце». Ведь, Витя, у меня нет своего тренера по йоге. У меня просто во дворе редакции, на улице Золотая Горка, есть турник, и я только что сделал на нем семь подтягиваний и как мужик написал тебе это. Я мог бы сказать это на презентации твоей книжки в «Ў» под белый винчик, но там бы это смотрелось полной фигней. Извини, Виктор, что так по-простому и неофициально, но ты с Альгердом также тусишь у меня на райончике. Вы пишете свои книжки, устраиваете презентации, на которые ходят одни и те же люди, и поругиваете друг друга в своем литературном палисаднике. Все ОК, так должно быть. И всего этого уже достаточно и даже много, чтобы пацаны вас не кинули. Но надо обнулять и выходить в другой контекст. По-другому из этого дурдома — никак. Ну и турничок тоже. Это предложение подыграть арт-проекту Михалка. И это не значит, что я не выпью с тобой где-нибудь 2 по 50 за беларушчыну. Просто теперь работает формат 2 по 10, а не 2 по 50. И его надо играть и зацикливать.
Меня заколебало ждать какой-то там мифической Площади, чтобы это все вам сказать. Я обнулился настолько, что переиграл этот дурдом, который казался мне музеем. Мальчики и девочки, я демонстрирую силу белорусской культуры, ее связь с реальными людьми и неоторванность от жизни. Ту систему, которую выстроило это культурное гетто для нас самих. Окей, мы это место не выбирали… А вы скажете: «Блин, что ты несешь? Ты перебрал спайсов? Какой арт-проект года? Здесь диктатура, кровавый режим и Богом забытый край». И я вам отвечу только одно: да здесь не диктатура, здесь не паханное поле арт-проектов. Но надо заниматься тем же самым, посмотри на колонтитул вверху страницы [колонтитул — «Літаратура»]. Я тебя обнулил. Дайте мне премию за арт-проект года.
