Запутанная история журналиста Ч. получила продолжение.
Ч. был задержан на белорусско-польской границе с 0,83 г марихуаны. Кроме того, два пакета с неизвестными веществами были изъяты у него дома. Значительная часть общественности допускает, что наркотики были подброшены, и выступила в защиту журналиста.
Вместе с тем, многие продолжают обсуждать моральный облик Ч., который в 1990-е публиковал пасквили на оппозицию, а в 2010-е обливал грязью политзаключенных.
На фоне всего этого из шкафов стали вываливаться скелеты: анонимные телеграм-каналы рассекретили детали недавнего уголовного дела, возбужденного в отношении Ч. по статье 168 УК (половое сношение с лицом, не достигшим 16-летнего возраста). Это дело по неясным причинам не дошло до суда.
«Наша Нива» поговорила с мужчиной, который считает себя жертвой сексуального насилия со стороны Ч., и хочет, чтобы читатели узнали его историю.
Но прежде всего, мы хотим ответить на несколько вопросов, которые могут возникнуть во время чтения текста.
1. Почему такая публикация появилась в «Нашей Ниве» именно сейчас, на фоне скандала с Ч. и марихуаной?
Рассказанная ниже история произошла в середине 2000-х, но о ней никто не знал. Наш собеседник решил предать ее гласности именно сейчас, увидев, как, по его словам, из Ч. делают героя.
2. Как «Наша Нива» нашла героя материала?
Пиарщица Ирина К. в телеграме выступила в поддержку Ч. Один из комментаторов возмущенно возразил, мол, она поддерживает педофила. Ирина попросила доказательств, списалась с парнем и, выслушав его позицию, посоветовала обратиться в ведущие СМИ страны. И парень написал в «Нашу Ниву».
3. Не выдумана ли эта история для того, чтобы очернить имя Ч. в сложный для него момент?
Герой публикации утверждает, что хотел рассказать свою историю еще в 2013 году, когда Ч. попал в очередной скандал и его уволили из Tut.by.
Наш собеседник тогда обратился к администраторам крупных околополитических групп ВКонтакте, те посоветовали ему ряд СМИ, но ни одно из изданий не взялось за тему. В «Нашу Ниву» он тогда не обращался.
Мы уточнили у администраторов групп, действительно ли обращался к ним человек с такой историей. Они подтвердили, что вели переписку с ним.
Герой публикации готов дать показания и подтвердить свои слова в суде.
4. Зачем писать в таких подробностях? Это же не этично.
Подробности дают возможность герою публикации показать, что его слова не абстрактная выдумка, а конкретная история с конкретными деталями. По ним видно, какую травму пережил человек.
5. Верит ли «Наша Нива», что у Ч. нашли на границе наркотики?
У нас нет информации иной, чем слова адвоката. Если наркотики были ему подброшены, организаторы и исполнители этой провокации должны понести справедливое наказание. Каким бы ни был человек, подбрасывать ему наркотики недопустимо.
6. Почему мы не озвучиваем фамилию Ч.? Мы уверены в правдивости этой истории. Но, поскольку Ч. взят под стражу, находится за решеткой, и мы не можем предоставить ему слово, мы решили пока назвать его так.
Мужчину, с которым встретились корреспонденты «Нашей Нивы», зовут Максим, он живет в Витебске и до недавнего времени занимался бизнесом. Максим — имя настоящее, ему 30 лет, он открытый гей. Сексуальное насилие, о котором рассказал Максим, было совершено 15 лет назад.
Вот что он рассказывает:
«С Ч. я познакомился где-то в 2005-м, на тот момент мне было 15 лет. Тогда я зарегистрировался на «Мамбе» и искал знакомств. Компьютеры в то время были мало у кого, я ходил в интернет-клуб. Тогда я осознавал себя геем и искал соответствующих знакомств. Интересующий меня пол указывал сразу в настройках. Я не искал конкретно секса, я искал знакомств с такими, как я, примерно такого же возраста. Ч. написал мне тогда, представился Ярославом Никитиным и сказал, что ему 19 лет. Но на фото ему было однозначно не 19. Я не поверил, и спустя какое-то время он признался сколько ему. Тогда ему было за 30.
Не скажу, что он был основным в моих веб-контактах — просто один из тех, с кем был чат. Но наша переписка как-то углубилась, а началась она зимой. Мы говорили ни о чем, но он был мне интересен: говорил, что журналист, что пишет стихи, тексты песен, что занимается аранжировками и сведением музыки.
Рассказывал о своей дружбе с Сергеем Кузнецовым, это основатель группы «Ласковый май».
Ч. рассказывал, как Кузнецов объезжал, ища таланты, детские дома, и там нашел состав «Ласкового мая». Мол, он создал много таких группок, например «Стекловату». Помните тот дебильный клип, где поют такие мальчики в свитерах? Вот его мне и прислал Ч.: «Посмотри, не захочешь ли и сам так повыступать?».
И здесь надо сказать, что я глухой, с 6 лет ношу аппарат, соответственно — проблемы не только со слухом, но и с речью. [Максим нормально разговаривает, но, плохо слыша свой голос, иногда не чувствует его громкости. — НН.]
«Ничего, есть много программ, которые могут исправить голос, приезжай, попытаемся, вдруг у тебя получится. Сможешь записать клип в Москве. А если не сможешь петь, то по крайней мере на подтанцовку можно», — он писал мне как-то так.
Я относился к этому скептически, но в какой-то момент даже поверил. А вдруг что-нибудь получится? Потусуюсь в каком-нибудь интересном движе? Наконец, отсутствие слуха не означает отсутствия музыкального слуха. Поэтому я согласился на предложение. И когда ездил в Минск, решил зайти и к нему.
Конечно, в нашей переписке бывали вопросы сексуального характера — он спрашивал, какая у меня сексуальная роль, какой у меня размер. Просил фото «интереснее, чем просто в одежде», но я ничего не высылал.
Случившееся стало для Максима травмой.
Я объяснял, что мне интересны люди моего возраста. Я с ним не флиртовал, я давал понять, что он не в моем вкусе. Складывалось впечатление, что он понимает, но иногда говорил, что в принципе это будет нормально — начать встречаться с ним. Приводил в пример сюжеты из истории древней Греции.
Со своей стороны он мотивировал нашу дружбу тем, что ему нравятся молодые парни. Но ему не нравится слово педофил, он считает правильным говорить о таких, как он, «бойлавер» [boylover, от английского boy — «мальчик» и lover — «любовник». — НН.].
Говорил, что восьмилетки его не интересуют, а вот между 13-ю и 18-ю — то что надо.
Я у него спрашивал, а что будет, когда парень повзрослеет — вот ему 20, 25?
Ч. отвечал, что потерял бы интерес.
Ну, я спрашивал насчет любви, Ч. говорил, что он полиаморный [допускает существование нескольких любовных отношений одновременно. — НН.].
Что еще рассказывал? Вообще романтизировал профессию журналиста, говорил, что опекает юных журналистов, учит и помогает устраиваться, что если у меня не выйдет с песнями, то он может научить меня писать.
Максиму сейчас 30 лет.
Словом, когда я приехал в Минск, он меня встретил на вокзале. У меня были планы — попробовать записать песню и пройти по магазинам. Обратный билет был на тот же день.
Я приехал около шести утра. Он предложил пешком прогуляться до его квартиры — это было за речкой, улица Сторожёвская.
Пока мы шли, вел он себя вполне мило, создавал впечатление легкое инфантилизма — может, просто опускался до моего уровня.
Когда мы оказались в квартире, там была его жена. На кухне стояло много бутылок.
Он завел меня в комнату: «Побудь здесь, сейчас я ее выгоню и мы посидим спокойно».
Она вскоре ушла, а он стал рассказывать о себе. Рассказал, что поскольку его настоящая фамилия «почти как *уев», он взял фамилию жены.
В комнате были телевизор и диван, матрас лежал посреди комнаты, стоял микрофон, что-то вроде синтезатора, наушники и так далее.
Он сначала дал послушать чужие треки, которые якобы записывал там же — тоже пели парни. Он рассказывал о них, о том, какими они стали успешными, показывал фото, где он обнимается с ними. Говорил, что можно сколотить классные группы, если у меня получится. Как я теперь понимаю, он показывал нормальность таких отношений: вот, мол, другие не видят проблем, а почему ты не хочешь со мной иметь интим? Рассказывал, как другие тоже сначала отказывались, но потом им нравилось. Ну что-то такое.
Максим живет в Витебске.
Ну и дал тексты: сначала просто прочитать, потом прочитать вслух, потом напеть и так далее.
Потом мы записывали. Это заняло пару часов. Далее он через программу начал прогонять записанное и слушал, как получилось, давал послушать мне. Но мне было ясно, что не очень-то получилось, он согласился, мы решили закончить.
Потом он сказал, что есть легкий и вкусный бальзамчик, и налил мне. Налил и себе, но не выпил. Я выпил, но немного, пьяным я не был.
Ну и, допив, я дал понять, что всё, мне надоело, пора идти.
Тогда он сказал: «Ну ты же наверняка устал, не хочешь поспать? Немного поваляйся перед поездом».
Я отказывался, он настаивал, я присел на матрас, а он вышел в коридор к двери и что-то там возился. Как я понял по звукам, он замыкал дверь. Атмосфера уже стала напряженной, но он был расслаблен, смеялся, я не думал, что сейчас что-то не то произойдет. Он вернулся и подошел ко мне, я в этот момент повернул голову на звук с телевизора, он положил руку на шею сзади и стал массировать.
Я сказал, что не надо массажа. «Нет, давай, ложись, сделаю тебе массаж».
Я снова отказался, а после этого, короче, он заломил мне левую руку и навалился сзади. Он довольно крупный мужчина, я тогда хорошо если весил каких-нибудь 55 килограммов.
Сразу же он стянул брюки, или шорты, что на мне было, и вдавил мою голову в матрас.
Ну и… короче говоря… плюнув на руку… он…
Продолжалось это максимум минут десять. Я кричал и отбивался, но только сначала. Понял, что не вырвусь. Руками как-то пытался отбиваться. Но чем сильнее, тем становилось больнее — он выкручивал руку так, что я уже кричал от боли. И больно же было от того, что он делает. И да, я кричал, довольно громко, но это же не было «помогите», я кричал «от*бись», «сука», «сволочь».
Говорил ли он что-нибудь в то время я не помню. Потом он слез и пошел в ванную или куда-то там.
Я сразу не сбежал, подумал, что это бессмысленно — дверь заперта, он услышит. Он вернулся и сказал: иди в ванную.
Я был в шоке, пошел в ванную, находился там минут двадцать.
Ч. тогда спросил, что бы я еще хотел поесть. Я сказал, что единственное что я хочу — уйти.
«Я тебя проведу» — «Не надо» — «Я тогда буду идти за тобой, чтобы с тобой ничего не случилось».
Он что-то надел, вышел, но я не оглядывался и не знаю, шел ли он. На вокзале я его не видел.
Понимаете, я думал, что он нормальный, я не рассчитывал на такую развязку. Я тогда даже не думал, что это преступление. Да, он уточнял у меня, был ли у меня секс, а к тому времени он случался, может, два раза с моими сверстниками.
Сейчас я не могу сказать даже, сколько мне точно было — 15 или 16. Ведь день рождения у меня летом, и поехал в Минск я летом. Значит, 15 или 16. [Эти слова имеют принципиальное значение. В Беларуси возраст полового согласия составляет 16 лет. Иными словами, если 16-летний подросток и 30-летний мужчина занимаются сексом по взаимному согласию, наказания не предусмотрено. А сексуальное насилие — это уже вопрос отдельный. — HH.]
О том случае я никому не рассказывал, тем более родителям — они тогда не знали даже, что я гей. Потом Ч. писал мне и несколько раз звонил, но я ему не отвечал.
Впервые я рассказал об этом друзьям несколько лет назад, когда случился какой-то скандал на Tut.by и Ч. уволили. Мне тогда посоветовали идти в милицию, но я подумал, что вряд ли там примут такое заявление.
А сейчас меня вывела из себя кампания поддержки, люди видят его с одной стороны. Разгорелась дискуссия — поддерживать его освобождение или нет? Я думаю, что выступать против фиктивных дел — правильно, но и не понимаю, почему до сих пор не всплыли истории, как он крутился вокруг подростков и развращал их. Многие об этом знают, я убежден, что я был не один такой», — рассказал «Нашей Ниве» 30-летний Максим.
