Эльжбета Смулкова
Пани Эльжбета — свидетель обретения белорусской независимости
Эльжбета Смулкова — Janina Elżbieta Smułek (Smułkowa) —возглавляла кафедры белорусской филологии Варшавского университета и кафедры белорусской культуры Университета в Белостоке. На протяжении почти шестидесяти лет она занимается популяризацией белорусского языка и культуры в Польше и во всем мире.
К юбилею из печати выходит книга журналиста Радио «Свабода» Валерия Калиновского «Пані Эльжбета. Гісторыя адной прыязьні» [«Пани Эльжбета. История одной дружбы»].
Книга рассказывает о том, как Эльжбета Смулкова заинтересовалась в конце 1950-х годов белорусским языком, участвовала в диалектологическіх исследованиях в Белостокском воеводстве Республики Польша, где проживает белорусское национальное меньшинство, а также в различных регионах Беларуси, уникальные работы профессор Смулкова написала о земледельческой лексике и акцентологии (системе ударений) белорусского языка, об особенностях исследования белорусско-польского языкового и культурного пограничья.
Эльжбета Смулкова и Папа Иоанн Павел II. Рим, 1990
Книга рассказывает также о вкладе посла Эльжбеты Смулковой в становление в 1991—1995 гг. двусторонних белорусско-польских межгосударственных связей, которые переживали тогда период своего расцвета. Затрагивает книга и личную судьбу Эльжбеты Смулковой. Она родилась во Львове в 1931 году, в 1940-м потеряла отца, который был расстрелян советской властью как одна из жертв «Украинского Катынского списка», вместе с матерью и сестрой была вывезена в Сибирь, где пробыла 5 лет.
Мы присоединяемся к поздравлениям в адрес пани Эльжбеты по случаю юбилея и публикуем несколько глав книги из раздела «Пани посол».
«Мне довелось работать в Беларуси в переломную эпоху, в 1991—1995 годах. Это был очень интересное, творческое время интенсивной смены государственного устройства в Польше, распада Советского Союза и возникновения новой белорусской государственности. Время налаживания двусторонних польско-белорусских дипломатических отношений на новой, партнерской основе», — вспоминала Эльжбета Смулкова.
Эльжбета Смулкова прибыла на новую работу в Минск спустя три недели после провозглашения Верховным Советом независимости Беларуси. Именно ей пришлось устанавливать дипломатические отношения с Беларусью, которая всегда была близка к Польше, углублять существующие и налаживать новые связи в политике, экономике, культуре, науке, решать сотни проблем, которые возникали на общих границах, в отношениях людей и предприятий, быть свидетелем установления в Беларуси нового государственного строя, демократических изменений, белорусизации начала 90-х, а позже — первых выборов президента и других значимых для Беларуси событий. Ее взгляд на те события изнутри и, вместе с тем, как бы со стороны несомненно интересен для белорусской истории.
Посол Польши Эльжбета Смулкова вручает верительные грамоты председателю Верховного Совета Станиславу Шушкевичу.
Генеральным консулом Эльжбета Смулкова была назначена с 12 сентября 1991 года, на этом посту она пробыла по 7 мая 1992 года, после чего исполняла функции chargé d'affaires — поверенного в делах Польши в Беларуси, с 11 сентября 1992 по 30 сентября 1995 года являлась первым послом Республики Польша в Республике Беларусь.
Совместный снимок после церемонии вручения послом Польши Эльжбетой Смулковой верительных грамот председателю Верховного Совета Станиславу Шушкевичу
Назначение Эльжбеты Смулковой на дипломатическую службу стало совершенно неожиданным, но знаковым событием.
После прихода в 1989 году к власти в Польше широкого антикоммунистического движения «Солидарность» министром иностранных дел стал Кшиштоф Скубишевский (1926—2010). При нем началась новая внешняя политика, которая предусматривала выход из Варшавского блока и из-под зависимости от Москвы.
«Новое правительство Польши со всей серьезностью рассматривало отношения с теми соседними странами, с которыми имелись какие бы то ни было довоенные недоразумения или совместное ощущение существовавшей в прошлом гегемонии над ними Советского Союза. Новые власти хотели подобрать на посольские должности не просто дипломатов, а специалистов по этим странам. И так случилось, что меня приняли во внимание как серьезного исследователя Беларуси», — вспоминает пани Эльжбета.
Министр иностранных дел Кшиштоф Скубишевский не был знаком с Эльжбетой Смулковой до ее назначения. Предложение о ее назначении на должность главы дипломатической площадки в Минске исходило от Центра восточных исследований (Ośrodek Studiów Wschodnich), исследовательского центра западного типа, think tank, созданного незадолго до этого, в 1990 году, при Министерстве внешнеэкономического сотрудничества специально для исследования стран, расположенных восточнее Польши.
Основатель и глава этого центра, известный польский историк и советолог Марек Карп (1952—2004), который знал пани Эльжбету и ее научные работы, в том числе бывал на ее лекциях, фактически и выступил с идеей назначить белорусистку главой Генерального консульства в Минске.
Марек Карп, корни которого были из земель Великого Княжества Литовского, многое сделал для поддержки независимых движений в Литве и Беларуси накануне распада СССР. Карп трагически скончался в 2004 году в результате дорожно-транспортного происшествия с участием грузовика из Беларуси.
Именно Марек Карп в 1990 году убеждал Эльжбету Смулкову согласиться на дипломатическую работу в Беларуси.
«Я работала заместителем декана по научной работе на факультете польской филологии, когда он пришел ко мне вместе со знакомой журналисткой, которая позднее также перешла на дипломатическую работу. Они стали убеждать, чтобы я согласилась, в случае если получу официальное предложение, поехать в Беларусь генеральным консулом, отмечали, что нужен новый человек на этой должности и что они рекомендуют мою кандидатуру министру Скубишевскому. Для меня это было абсолютно неприемлемо. Я была занята наукой — и организационно, и конкретными коллективными исследованиями. Работала в тот момент на кафедре общего языкознания и балтистики. Прошло уже несколько лет, как я была вынуждена уйти с кафедры белорусской филологии Варшавского университета, — вспоминает тот неожиданный визит пани Эльжбета. — На первой встрече я ответила им отказом. Но они снова приходили, «капали по капле» и в конце концов убедили меня, что время специфическое, что так надо, что мало кто настолько знает Беларусь, как я, и в конце концов они добились своего».
После полугода подготовки к дипломатической работе на ежедневных курсах в МИД Польши Эльжбета Смулкова в сентябре 1991 года поехала в Беларусь в качестве генерального консула.
«В МИД не могли не знать, что я связана с «Солидарностью», но на этом отнюдь не концентрировали внимание, только моя белорусский специализация — именно она была наиболее значимой при назначении», - говорит пани посол.
С самим министром Скубишевским она так и не встретилась перед отъездом, а позже встречалась с ним во время рабочих визитов в МИД Польши и его визита в Минск.
В Минске Генеральное консульство Польши действовало еще до войны, с 1924 по 1939 год; на нынешнем проспекте Независимости даже сохранилось здание, где работали польские дипломаты в межвоенное время. После войны работа Генерального консульства в Минске была возобновлена только в 1972 году в здании на улице Румянцева, 6.
Эльжбета Смулкова сменила генерального консула РП Тадеуша Мыслика (1928-2011), который пробыл на этом посту два года, в 1990—1991 гг.
«Генеральный консул — главный представитель Польского государства в Беларуси. Тогда еще не было самостоятельной Беларуси, и надо было завязывать все возможные контакты с Беларусью — хозяйственные, культурные, научные, пересказывать информацию о Польше для белорусских властей, налаживать двусторонние отношения. Генеральный консул в Беларуси был связан с посольством Польши в СССР, и я помню и с хорошим чувством вспоминаю свой визит в начале миссии в посольство Польши в Москве, которым руководил Станислав Цёсек» [р. 1939].
Приезд пани Смулковой в качестве главы польской дипломатической миссии в Минске искренне приветствовали, у нее охотно брали интервью белорусские масс-медиа.
Профессор Адам Мальдис (р. 1932) заявил, что пани Эльжбета «начала новую эру в деятельности иностранных дипломатических представительств в Минске: первый генеральный консул — женщина, первый генеральный консул, который свободно, грациозно владеет белорусским языком, первый генеральный консул — филолог, белорусист, который давно и плодотворно исследует польско-белорусское языковое пограничье».
Исторические события развивались стремительно. После провального путча в Москве в конце августа 1991 года СССР начал распадаться, Верховный Совет Беларуси провозгласил независимость. 25 августа парламент Беларуси придал Декларации о суверенитете БССР статус конституционного закона.
Независимость Беларуси первой в мире приветствовала Польша — это случилось 31 августа, когда Сейм Польши одобрил специальное постановление, в котором заявил:
«Признавая право всех народов на самоопределение, Сейм Польской Республики с радостью приветствует провозглашение независимости Беларуси 25 августа 1991 года. Польша, которая свободу и независимость своего государства ставит превыше всего, полностью понимает и ценит значение этого исторического решения Белорусского Парламента. Оно претворяет чаяния белорусского народа, выражает право Беларуси свободно определять свою внутреннюю и внешнюю позицию.
Сейм Польской Республики выражает убеждение, что независимая Беларусь будет идти по пути демократических перемен, создающих условия для добрососедского, всестороннего межгосударственного сотрудничества между Польшей и Беларусью».
Предшественник пани Смулковой, тогдашний генеральный консул Польши в Беларуси Тадеуш Мыслик, в интервью газете «Свабода» заявил: «Наконец-то будут обрушены те препятствия, которые центр создавал для полноценной торговли и экономических отношений между Беларусью и Польшей».
Декларация польского парламента была политическим актом, формально же Польша признала независимость Беларуси правительственным постановлением от 27 декабря 1991 года — уже после роспуска СССР.
Накануне, 10 октября 1991 года, премьер-министры двух государств Вячеслав Кебич (р. 1936) и Ян Кшиштоф Белецкий (р. 1951) подписали в Варшаве декларацию о добрососедстве. Церемония установления дипломатических отношений состоялась 2 марта 1992 года во время визита в Польшу министра иностранных дел Беларуси Петра Кравченко (р. 1950), а Договор о добрососедстве и дружелюбном сотрудничестве заключен 23 июня 1992 года в Варшаве. Ее подписали президент Польши Лех Валенса (р. 1943) и председатель Верховного Совета Беларуси Станислав Шушкевич (р. 1934).
«Независимость Беларуси мы восприняли как большую радость, как возможность наладить совершенно новые партнерские отношения, радовались, что будет у нас самостоятельный сосед, с которым мы заинтересованы сотрудничать. Я только с такой миссией и ехала в Минск. Доказательством тому и стало, что в качестве главы дипломатического представительства в Минск направили человека, который хорошо знал Беларусь», — отмечает Эльжбета Смулкова.
В своих интервью белорусской прессе пани посол призывала «незамедлительно начать строить новые отношения на новых началах, обеспеченных современными европейскими правовыми договоренностями. В польском научном и политическом окружении у меня много знакомых, которые способствуют белорусскому возрождению и немало сделали для улучшения контактов с Беларусью».
Эльжбета Смулкова совместно с другими зарубежными дипломатами, которые уже работали в Минске, внимательно следила за встречей президентов России, Украины и председателя Верховного Совета Беларуси в Вискулях 8 декабря 1991 года, где было объявлено о роспуске СССР: «Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование».
Подписание соглашения о роспуске СССР в резиденции «Вискули» в Беловежской пуще. 8 декабря 1991 года
«Мы это восприняли всерьез, как историческую справедливость, как важное событие, которое было безусловно неизбежным после всех предшествовавших событий. Помню атмосферу радости от того, что происходило. Конечно, мы понимали, что создание СНГ — это попытка сохранить отношения между республиками. Это был объяснимый период, поскольку если распалась централизованная структура, то возникали многочисленные трудности переходного времени. И трудности объективные, организационного характера, но одновременно и трудности, которые вытекали из психологической неподготовленности многих людей, не говоря уже о явной враждебности некоторых к переменам», — отмечала пани Смулкова спустя 23 года после того события.
Фразу российского президента Владимира Путина (р. 1952) о крушении Советского Союза как «крупнейшей геополитической катастрофе века», сказанную им в 2005 году, пани Эльжбета воспринимает с горькой улыбкой: «То, что тогда произошло, вовсе не было похоже на величайшую катастрофу ХХ века. Это было событие большой значимости, событие, которое требовало от власти и от остальных полной серьезности и напряженной работы».
При этом свидетели распада СССР и образования новых независимых государств были лишены страха того, что события в регионе могут пойти по югославскому сценарию и раздел бывшей страны может сопровождаться вооруженными конфликтами и войнами, вспоминает пани Эльжбета: «И у меня был такой настрой, и в Польше в целом не было того страха, возможно, потому, что нам посчастливилось без крови все это сделать, вот мы и верили, что так будет везде, в нас преобладала эта атмосфера надежды, и все те последующие торможения мы воспринимали как трудности, которые надо преодолеть. Не как катастрофу, а как переходный период со своими трудностями. И скорее думали о том, какой способ найти, чтобы это не взяло верх, чтобы не перевесило сопротивление обновлению и реформам, реорганизации экономики. Я не помню ни тени страха — лишь понимание трудностей, часто объективных, а не только по чьей-то злой воле».
Спустя 23 года после Вискулей Владимир Путин пошел на кровавые меры для переписывания истории, в том числе по «югославскому сценарию». В частности, Россия решилась на военные операции в Грузии в 2008 г. и в Украине в 2014—2016 гг.
Пани Эльжбета считает, что сопротивление московского центра фактической самостоятельности бывших республик СССР ясно осознавали и в начале 90-х: «Не отдают власть люди, привыкшие к ее вкусу, к ее благам. Тем более если ощущают в себе такую мировую силу, какую имел СССР. Но осознание преимущества демократии над авторитаризмом все же развивается в людях, которые стали ездить, увидели, как живут другие народы, как можно иначе организовать свою жизнь, чтобы она стала лучше».
В отличие от России, которая фактически никогда со времени распада СССР далеко не отпускала от себя Беларусь, не считала ее самостоятельной, поглядывая на страну как на недоразумение, у Польши был совершенно иной взгляд на своего восточного соседа. Об этом вспоминает посол Смулкова: «В период моей работы в МИД Польши преобладало мнение, что настало время, когда мы можем на равноправных началах строить двусторонние контакты с Беларусью как самостоятельной страной, которой предстоит сделать немало всякого рода реформ, чтобы обеспечить фактическую самостоятельность. Мы понимали необходимость партнерских отношений. Я это подчеркиваю с полным убеждением. С одновременным признанием, что не все поляки это воспринимали таким образом. В популярном подходе иногда преобладала довоенная трактовка белорусов, скорее, как социальной группы, чем государствообразующей нации. Польские ученые, такие, например, как Ришард Радик [р. 1951], оказывали содействие становлению государственности Беларуси, однако предупреждали, что белорусская нация еще не до конца сформирована и это может тормозить утверждение самостоятельности. В среде более сознательных поляков всестороннее понимание ситуации как раз таки создавало потребность содействовать белорусскому возрождению для преодоления возможных препятствий. К их числу, в частности, принадлежал Марек Карп, посодействовавший моей дипломатической миссии в Беларуси».
Первый посол Польши в Беларуси Эльжбета Смулкова в то время искренне надеялась, что события в Беларуси стремительно пойдут, как и в Польше, в направлении национального возрождения, демократии, рыночной экономики: «Я надеялась, что пойдут процессы национального возрождения и обретения большей самостоятельности Беларуси — так, как это происходило у нас. А у нас тогда был огромный энтузиазм, это почти что было общенациональное дело. Мы надеялись, что, может быть, не так, но события в Беларуси будут развиваться в том же направлении. И для таких надежд были соответствующие основания, ведь в начале небольшой оппозиционной группе Народного Фронта удавалось проводить в парламенте новые решения, дошло до провозглашения независимости, изменения флага и герба. Положительные события происходили, но не было такой четкой поддержки со стороны народа, а одновременно было сопротивление со стороны тех, кто имел власть во времена СССР, особенно директоров больших государственных предприятий».
Но спустя некоторое время Эльжбете Смулковой стало понятно, что события в Беларуси не пойдут «по польскому образцу»:
«В моей сознании особенно важным представляется период после Вискулей, потому что я наблюдала страшную организационную слабость, когда распадались все основные структуры, которые регулировали экономику. Если говорить об экономике, я осознавала, что Беларусь была этаким «сборочным цехом», где собирались машины из комплектующих, поставляемых из других мест. Выпускались очень хорошие холодильники, но не прислали каких-то комплектующих — и что делать? В то время я как-то ехала с двумя инженерами с завода «Горизонт». Мы были в одном купе поезда во Львов. Они везли с собой огромные чемоданы. И я вижу, что чемоданы легкие, пустые. Оказалось, что они ехали за какими-то «винтиками» к телевизорам, за какими-то мелкими элементами, которых не получили по разнарядке, и поэтому поехали к знакомому директору львовского телевизионного завода «Электрон» за этими деталями. Договаривались при мне с проводницей, чтобы оставила место для их чемоданов на обратном пути. Это анекдотично звучит, но всерьез надо признать, что распад центрального управления, который не был своевременно заменен самоуправлением, создал на предприятиях огромные трудности. В Ислочи под Минском, где мы отдыхали, помню сильное сожаление среди простых людей, когда распался СССР. Не радость, что будут иметь самостоятельное государство, а только горечь, мол, потеряем на этом, не сможем спокойно поехать отдыхать в Крым, куда уже не дадут путевку. Я им говорю: сами поезжайте, организуйтесь. Но люди не привыкли действовать самостоятельно, они привыкли к жизни, организованной сверху. Многие люди не были настроены на самостоятельность, они не понимали, что могут что-либо сами организовать, например, как если бы группа жителей дома собралась и что-то вместе сделала для себя, наладила самоуправление, — у нас в Польше такое сразу стало организовываться снизу».
О трудностях в строительстве независимой Беларуси, о том, что они не уникальны и что их довелось преодолевать всем новым государствам на постсоветском пространстве, пани посол Смулкова искренне говорила и во время своей работы в Минске, в 1992 году: «Боюсь, что во всех областях деятельности маловато энергичных, толковых людей, которые взяли бы на себя фактическую ответственность, инициативу, смогли бы создать вокруг себя окружение, которое, независимо от собственных интересов, будет заботиться прежде всего о преобразовании общественной жизни. Чтобы путь к настоящей демократии и независимости был менее болезненным и более прямым, нужно немедленно заняться переорганизацией всей экономики, изменить подход в отношении к человеку. У энергичных людей высокий потенциал, но им нужно четко видеть, куда они идут, нужно иметь уверенность в завтрашнем дне, в том, что сделанное через полгода или через год не будет отобрано. Значит, необходимо разумное стабильное законодательство», — так или почти так же высказывались в тот переходный период многие иностранные дипломаты, бизнесмены, рассуждая об инвестициях в Беларусь. Спустя четверть века после провозглашения белорусской независимости эти слова остаются актуальными.
Чтобы не показалось, что работа первого посла Польши в Беларуси происходила идеально, пани Эльжбета упомянула, что белорусские спецслужбы иногда явно ее прослушивали: «Прослушивали, наивно даже. Подъезжала машина под посольство, в ней была специальная техника. Я чувствовала в кабинете какие-то волны, нечто физическое. Но относилась к этому спокойно, полагаю, что, по-видимому, в нынешнем мире это нормально — прослушивать послов. Абсолютно. Каких-то неудобств не было. Я свободно ходила по Минску, без охраны, привыкла к этому и не желала иначе. И никогда ничего плохого не было, кроме того, что время от времени меня фотографировали».
Все же одно неприятное событие произошло. В Минске возле одного из дворцов культуры, где пани посол была на официальной встрече, кто-то бросил камень в посольской машину с флажком, разбил заднее стекло. «Я написала письмо в МИД, но виновных не нашли и специально не извинились, только сообщили, что не нашли ответственных».
Министр иностранных дел Беларуси в 1990—1994 гг. Петр Кравченко очень высоко оценил деятельность посла Эльжбеты Смулковой для развития двусторонних польско-белорусских связей: «Из всех послов, аккредитованных в Минске, пани Эльжбета выделялась своим благородством, интеллигентностью и сдержанностью. Я всегда ее видел с приятной тихой улыбкой. Она обдумывала каждое слово, говорила не спеша, четко и конкретно. Ни слова лишнего. То, что она не была карьерным дипломатом, было не недостатком, не минусом, а наоборот, очень позитивным моментом. Потому что в решение каждого вопроса она вносила глубину, конкретику, умела доводить дело до конца. Это бывает только с одержимыми людьми, которые вгрызаются в глубину нового для них дела. У меня были с нею тесные, особенные отношения — настолько, что у нее был номер моего личного телефона, на который могла без протокола, минуя советников, позвонить и обсудить любой вопрос. Такой возможности не имели другие послы, в том числе США, России, Украины».
Петр Кравченко вспоминает, что как-то белорусский посол в Польше пожаловался ему, что на приемы по случаю национального праздника Республики Беларуси в Варшаве приходит мало представителей польских властей, в основном чиновники невысокого уровня: «Тогда мы приняли решение, что и на польский прием не пойдет, как это было обычно, 30—40 белорусских чиновников, а меньшее представительство и ниже по рангу. Пани Эльжбета не обиделась, а это, понятно, повлияло на Варшаву с тем, чтобы здесь был паритет».
Пани Эльжбета с мужем Виктором в Минске жили в квартире в доме на улице Пулихова, неподалеку от здания посольства.
Как и другим послам, белорусские власти предоставили ей резиденцию в Дроздах, симпатичный деревянный дом, но зимой там сложно было бы жить, поэтому семья Смулковой использовала его как дачу.
Уже после отъезда пани Смулковой Дрозды оказались в центре дипломатического скандала — власть выселила послов, чтобы не жили рядом с Александром Лукашенко.
«Я была настолько удивлена, что можно такое-то сделать, — говорит пани Эльжбета. — Трудно было понять это, есть вещи, которые не могу трактовать иначе как некую примитивность действий».
Бывшее здание польского посольства в Минске
Позже пришла очередь и на «выселение» польского посольства из здания по улице Румянцева, где работали польские дипломаты с 1974 года. Он понадобился властям Беларуси, договор на аренду не продлили, и в декабре 2012 года посольство покинуло его. Но здание пустовало долгое время, лишь весной 2015 года в нем начали реконструкцию.
Коллектив польской дипломатической миссии в Минске на крыльце здания посольства
«Это здание было местом довольно тесным для посольства, но я его любила. Мы там оформили офисы и зал для приемов довольно удобно и красиво. Я думаю, что привнесла в этот дом немного своего вкуса. В мое время это было место добрых человеческих контактов, многие люди к нам приходили, у меня был хороший штат, более 20 человек, было с кем работать. Марек Галковски [р. 1 958] отвечал за культурные связи и научные контакты, Марек Зюлковский [н. 1955] занимался политическими вопросами, исполнял обязанности заместителя, контактировал с прессой, были консулы по экономике и проблеме польского меньшинства. Рядом с нами был Дом литератора. Забрали и его… А теперь наше посольство выбросили в ужасное место, я в ужас пришла, посетив их после того, как они получили новую площадку», — с огорчением говорит пани Эльжбета.
Но это все случилось спустя много лет после окончания миссии Эльжбеты Смулковой в Минске, когда атмосфера в двусторонних отношениях Беларуси и Польши была совершенно иная.
