Павел Якубович: Лукашенко надо признать, что люди на улицах это не бандеровцы, не наркоманы и не мифические рецидивисты
Бывший главный редактор «Советской Белоруссии» прокомментировал ситуацию в стране.
Артем Гарбацевич: Вы наблюдаете за происходящим?
Павел Якубович: В моем пенсионном периоде жизни есть позитивные стороны: смотрю без гнева и заинтересованности, не принимаю участия, только наблюдаю за процессами, в которые уже вовлечена добрая часть Беларуси.
Артем Гарбацевич: Как оцениваете митинг в поддержку Лукашенко в Минске?
Павел Якубович: Я внимательно за ним следил. Наблюдал пожилого Лукашенко, который напомнил мне самого себя в 93-м: на трибуне, проникновенно и с запалом, самостоятельно, без этих туповатых текстов спичрайтеров.
В чем-то он был убедителен, а в чем-то… Сложные впечатления. Сегодня, когда такая ситуация острая, судьбоносная, к нему привозят каких-то провинциальных профсоюзных работников, и перед ними на разогреве выступают такие же провинциальные профсоюзные работники… Увядшая публика, они стоят и смотрят на часы — 6 часов же ехали. Малопривлекательные ораторы что-то тарахтят заученное, а другого они не знают. Мне видна растерянность, он не предвидел такого вектора событий, не предвидел, что даже директор оборонного предприятия признает поражение.
Артем Гарбацевич: Как оцениваете проведение выборов?
Павел Якубович: Выборы должны были пройти как обычное сезонное мероприятие: неделя напряжения — и есть результат. Я же здесь никаких истин новых не скажу. Ну, назначили смешных фигур, вроде Канопацкой и Черечня.
В доверенные лица набрали каких-то людей, среди которых ни одной более-менее значимой фигуры. Редко кто из них чувствует то же, что я испытывал в 94-м, они первыми побегут.
Но всё прозевали. Слабая аналогия, но что-то есть: предвыборная ситуация сродни ситуации 41-го, когда вся разведка знала, что немцы подводят войска и разворачивают дивизии, но руководители разведки знали и убеждали Сталина в том, что у него всё под контролем и не докладывали ему о реальных вещах — существовал риск зуботычины.
А потом тоже не докладывали, потому что он спросит: «А почему вы не сказали позавчера?»
Никто не обратил внимания и не констатировал, что Тихановский поднял людей, а коронавирус вывел их из летаргического сна. Даже айтишники, далекие от политических процессов, забеспокоились — родители умирают, реакции нет. Они же знают, что люди пачками умирают в Штатах, в Италии, да где угодно.
Артем Горбацевич: И как вы оцените реакцию власти на все те процессы, о которых сказали?
Павел Якубович: У нас власть персонифицирована, когда мы говорим «власть», мы имеем в виду «Лукашенко». Ни одно серьезное решение без одобрения Александра Григорьевича не принимается. И министры и председатели исполкомов, которые кому-то кажутся важными… Это всё искаженное представление. Власть — это Александр Григорьевич Лукашенко.
И как человек, который 23 года руководил центральной государственной газетой, я констатирую, что допущен целый ряд системных ошибок.
Принимались обычные меры: на Руси от всех болезней лечат одним — пускают кровь. Там, где нужна тонкая системная работа, пускают кровь.
Та молодежь, которая сегодня на улицах, прошла мимо всех молодых фронтов и БРСМ, но удар по родителям поднял веки этому великому Вию. Они стали влазить в непривычные для себя вопросы, молодежь сегодня — двигатель всего.
«Мы просим справедливости, просим честности, просим считать нас народом, у нас нет врагов, мы за мир и любовь», — вот за что они выступают.
И под слова Кочановой, мол, «надо быть ближе к людям» всё выше вырастала та самая «стена», особенно между властью и молодежью.
Тяжело Лукашенко дались слова «молодежь мы упустили». Но никто никого не упускал и привязывать не должен, происходит естественное поколенное осознание. У нас молодежь — дай бог каждому. Это люди не злобные, в нормальном смысле дисциплинированные, не спитые и талантливые, нормальные люди, которые хотят жить по определенным, понятным принципам: получить образование, завести семью, рожать детей, зарабатывать деньги, иметь свой голос.
Но усилиями бездушных бюрократов пропасть росла между этими людьми и властью.
Артем Гарбацевич: Вы демонизируете Кочанову.
Павел Якубович: Я лично считаю самой большой ошибкой назначение на основной государственный пост Наталью Кочанову. Ее эпоха — это эпоха декаданса.
У главного государственного советника набор из десяти фраз, вроде «надо быть ближе к людям», «люди — это главное». При ней была развалена кадровая работа, не самые лучшие кадры заменялись худшими. И это практически на всех уровнях: председатели облисполкомов, не говорю уже о райисполкомах.
Произошло замещение должностей консерваторами, которые видят доблесть только в щелкании каблуком, подмена реальной работы формализмом. Назначенцы работают, как работали их деды. Этому исследователи еще дадут оценку.
Злодейством я считаю организацию картинки для Лукашенко, показушничество, мол, все замечательно, только вперед! Одно на взлете, другое на подъеме! Александра Григорьевича это убаюкало, кривое зеркало стало казаться реальностью. СМИ перестали выполнять даже пропагандистскую роль, а начали работать во вред государству. Молодежь отвернулась, а пожилые люди теряют веру в то, во что они еще верили. Невозможно же было себе представить, что даже в Костюковичах люди выйдут, что у них есть что сказать на демонстрации — и они вышли.
СМИ уничтожены! Некоторые здесь считают себя чуть ли не Познерами, а в реальности — занимаются школьничеством и кустарщиной. Вырастили Кривошеева, посмотришь на него — грудь вперед, значок на лацкане. А послали к Соловьеву, где он должен был открыть рот, — так и сидел как зайчик с опущенными ушками, да еще и глухонемой. Налился кровью и затих.
Люди же хотят, чтобы уважали их. А тут жуют в новостях целый час какую-то солому, а еще час — пересказывают оперативную информацию какой-то спецорганизации, и это хамским образом выдается за «специальное расследование». Ну в 1960-х это работало, это «хавали», а теперь, говоря тем же сленгом, уже «не катит». Люди понимают, что их держат за идиотов, их это оскорбляет.
Людям говорят, что все, кто не в БРСМ, подпитываются из Вашингтона. Ну это же неправда. У людей потребность быть услышанными, быть гражданами, высказать собственное мнение. Нельзя говорить, что все, кто против, думают только за деньги. Это раздражает людей.
И никакого же диалога нет! Даже, казалось бы, живые органы вроде парламента, где должен идти некий обмен мнениями, превратились в погост с безликими людьми. Большинство парламентариев, по сути, не избрано, а назначено, они сидят и думают, что их работу должны выполнять министерства или администрация.
Артем Гарбацевич: Так что же происходит в эти дни, революция?
Павел Якубович: Я так не думаю. Не надо говорить это слово к месту и не к месту. Здесь вполне себе выборная ситуация: часть населения, среди которой много молодых лиц, не согласна с официальными результатами выборов.
Заставить людей поверить в эти официальные цифры не получится. С людьми надо говорить. Нам не нужны ни Путин, ни Дуда, ни Науседа. Белорусы — вполне самостоятельный и не агрессивный народ. Надо принять то, что есть недовольные, что на них нельзя давить жесткими полицейскими методами, потому что будет хуже — прорвет не сегодня, так в другом месте, и еще сильнее, но прорвет, они никуда не денутся.
Я вижу, что на улице. Это народное вече… Оно впечатляет. 200 тысяч собралось в Минске, огромное количество несогласных внутри — это не ситуация осажденной крепости. И я аплодирую Лукашенко, я согласен: «Гвалтом, криком и улицей ничего нельзя решить».
И нельзя подменять понятия, нельзя председателю исполкома говорить: «А чего вы пошли на демонстрацию? Сидели бы дома, и силовики были бы по казармам». Это дубляж тезиса Ермошиной, мол, женщина должна сидеть дома и варить борщи. Такая вульгарщина недопустима.
Артем Гарбацевич: Лукашенко должен сесть за круглый стол?
Павел Якубович: Я не говорю о столе, это может произойти в актовом зале, я не о форме. Но Лукашенко должен взглянуть спокойно, холоднокровно, он никогда не отступал перед вызовами. Надо признать, что люди на улицах — это не бандеровцы, не наркоманы и не мифические рецидивисты. Надо признать, что допущены системные ошибки. Даже если наступят холода и демонстранты перестанут ходить, проблема не разрешится. Люди не забудут лицемерие Ермошиной.
Здесь нет правых, левых, классов каких-то, вражды, внутренних врагов. Здесь живут нормальные люди. Современная политическая культура требует выслушивания и поиска выхода, который устраивал бы большинство и меньшинство.
Артем Гарбацевич: Как вы оцениваете брутальные разгоны в первые дни после выборов?
Павел Якубович: Я служил во внутренних войсках. Я помню, как на роту были у нас и гранатометчики, и те, кто стреляет резиновыми пулями, и газ «Черемуха». Но это были музейные экспонаты, никто не думал, что это придется применять. Инструкция стрелку резиновыми пулями вообще была такова: стрелять только в случае угрозы жизни. В какой-то иной экстраординарной ситуации, для разгона толпы, была инструкция стрелять под наклоном в 45 градусов, пуля тогда сильно обжигает, но не наносит вреда.
Насчет боевого оружия я помню слова начальника о том, как действовать с табельным оружием при конвоировании задержанного: «Если и убежит, так черт с ним. Я получу выговор, а его мы все равно завтра найдем, но не дай бог — стрелять. Попадешь в прохожего — вместе пойдем в тюрьму».
Поэтому как я могу это оценивать? Тот, кто нарушил законы и взял смелость лишить кого-то жизни, предстанет перед законом, это преступления без срока давности. Это понятно.
Но я считаю неправильной риторику, что вот мы завтра создадим трибуналы и спросим вообще с каждого. Это заставляет людей держаться за свое кресло, думать, мол, пусть меня завтра привлекут, но не сегодня. Это в политическом смысле не очень умно. Но тот, кто убивает человека, чем бы он ни руководствовался: приказом или темными сторонами своей души, — он ответит за это. Иначе жизнь остановится и примет такие невероятные формы, что все мы заплачем.
Артем Гарбацевич: Лукашенко сейчас угрожает Россией. Думаете, они сюда сунутся?
Павел Якубович: Некоторые здесь до сих пор живут с мыслью, что вот, мол, завтра Кремль даст команду отбой: «Всё, мужики, поигрались в самостоятельность и обратно, в Советский Союз». Это сидит в головах. Но Путин не приведет сюда войск. Это ему зачем? Это повлечет политический развал путинской России. Сотни тысяч русских здесь живут. Белорусы в целом свои люди и не выступают против Кремля. И их убивать? А сегодня не екатерининский век, чтобы собирать земли. Путин — президент своей страны.
Артем Гарбацевич: Сколько еще Лукашенко пробудет президентом, ваши оценки?
Павел Якубович: У него официально впереди пять лет. Но жизнь покажет. Думаю, сегодня никто не возьмется сказать уверенно.
Артем Гарбацевич: Посторонний вопрос в конце интервью. За что вас уволили?
Павел Якубович: Да никому не интересно это. Я и сам просился, мне уже за 70, ряд болезней, физически тяжело управлять этим большим комбинатом. В итоге меня уволили за Куропаты. Но я был готов и сильнее пострадать, чем только увольнение, честно говоря.
Когда стали выдергивать кресты и терроризировать Дашкевича, я написал статью в «СБ» в духе: очень неправильно делать майора ГАИ главной фигурой в решении мировоззренческих и философских дискуссий. Многим не понравилось это — турнули.
Комментарии