«На Шпицбергене запрещено хоронить людей». Белоруска рассказала, как провела 50 дней в самом северном поселении мира
43-летняя могилевчанка Алена никогда бы не назвала себя авантюристкой. Много времени проводит дома: и работает, и отдыхает. Однако же близкие люди не считают ее обычным человеком. Женщина знает несколько языков: английский, шведский, финский, переводит с этих языков книги и путешествует вовсе не на египетские курорты, которые облюбовали земляки. То в Исландию уедет, несмотря на сломанную ногу, — бродить по земле вулканов, то на остров, где вечная мерзлота и белые медведи. Об одном из наиболее экзотических путешествий она вспоминает до сих пор и делится впечатлениями с изданием Magilev.by.
В 2019 году очередная ее поездка планировалась на остров Западный Шпицберген архипелага Шпицберген. Это место, где крайне редко ступала нога простого туриста из Беларуси, считается самой северной частью Норвегии, а ножки прополоскать там можно разве что в Северном Ледовитом океане.
В городе Лонгйир (самое северное в мире поселение с населением свыше 1000 человек) Алене предстояло прожить 50 дней и ночей.
Поездка выпадала на ноябрь-декабрь. Нужно было хорошенько продумать свой гардероб в Заполярье, а не просто накидать на скорую руку чемодан одежды. Из Норвегии Алене прислали ролик, как одеваться на Шпицбергене и она стала собирать вещи согласно видеоинструкции.
«Норвежцы, которые меня встречали, сказали, что я очень хорошо подготовилась и благополучно переживу это время, — вспоминает могилевчанка. — Я купила термоноски с маркировкой «до -30», 2 комплекта термобелья — второй и третий слои, чтобы их одевать один на один. В секонде купила лыжные рукавицы. Сестра дала свои непродуваемые лыжные штаны. Остальная одежда была обычная зимняя.
По приезде на остров стало понятно, что моя обувь не подходит для ходьбы по льду и мне пришлось одолжить у знакомых противоскользящие приспособления с шипами, которые одеваются на ботинки».
На Шпицбергене можно находиться без визы
С приличной сумкой вещей Алена добиралась до места самолетом, рейсом Осло — Лонгйир (Аэропорт Свальбард) с остановкой в Тремсе — это крайний большой город материковой Норвегии.
«Когда ты в Осло садишься в аэропорту, — объясняет путешественница. — Там тебе ставят штамп о въезде в шенгенскую зону, в Тремсе когда ты садишься, ставят штамп о выезде. Дни шенгена не расходуются на Шпицбергене, потому что с 1920 года там действует шпицбергенский трактат, по которому был принят суверенитет Норвегии над островом и над архипелагом, но по этому же трактату граждане всех стран, которые его подписали, могут находиться там без визы, в том числе и граждане Беларуси».
«Местные учатся не заводить друзей»
Из рассказов местных жителей Алена узнала, что В Лонгйире очень большой оборот людей. Там находится крупная угольная шахта, университетский центр, всемирное семенохранилище, научные станции, поэтому постоянно туда приезжают работать и учиться много иностранцев, студентов и ученых, которые исследуют климат, океан, природные условия. Там, конечно, есть и люди, которые живут долго, но таких немного.
Особенность Лонгйира в том, что местные учатся не заводить друзей среди приезжих, потому что им очень тяжело бывает морально. Когда сближаешься с людьми, заводишь близкие отношения, а потом они поживут там несколько лет и уезжают. Опять приходится терять друзей.
У приезжих сложность в другом. Им проблемно и дорого снять жилье. Его мало и на всех желающих не хватает.
«Даже если вы найдете сезонную работу, может так случиться, что вы просто не найдете, где жить. Также и никаких социальных гарантий вы не будете иметь. Норвегия обеспечивает социальные гарантии только своим гражданам, — делится знаниями женщина. — Я жила в съемных апартаментах в жилом комплексе «Blå myra (синий муравей).
Все здания на острове, в том числе и дом, где я жила, построены на сваях. Сваи вбиваются в вечную мерзлоту, так как яму под фундамент не выкопать. Также благодаря сваям дома не заметает снегом, из-под домов его выметает ветром. Канализационные трубы также проложены не под землей, а над ней».
«Они никогда не встречали белорусов»
Любопытно, что среди такого количества приезжих иностранцев, по словам местных, они никогда не встречали белорусов.
«Один раз я попала на вечеринку вместе с норвегами и была там самая экзотическая. Несмотря на то, что на Шпицберген приезжают люди со всего мира, никто там не видел белорусов, в отличие от украинцев или русских.
На Шпицбергене действует самая северная в мире пивоварня и пивовар задавал мне много вопросов про Беларусь, в том числе и шуточные. Например, он спрашивал, почему Беларусь никогда не выигрывала Евровидение. Я ему ответила: так мы же вам экспортировали нашего Александра Рыбака!»
«Очень не хватало дневного света»
Алена приехала на остров, когда вскоре должна была наступить полярная ночь — время, когда разница между днем и ночью стирается и наступает постоянная темнота в любое время суток. Но перед этим есть еще переходный период. Его называют «Синие дни».
«У нас тоже такое можно заметить, — приводит аналогию могилевчанка. — Когда смеркается, свет в какой-то момент становится синим. А там это растянуто примерно на 10 дней при смене полярного дня на полярную ночь. Это очень красиво и, кстати, часто отражается в искусстве.
Уже 24 ноября в 11 часов дня по Шпицбергену, по белорусскому времени в 13.00, было очень темно.
Переносить полярную ночь для меня оказалось довольно тяжело. Можно сказать, это было самое сложное испытание. К концу моего пребывания я уже чувствовала тяжелый камень на груди. Очень не хватало дневного света.
Я, конечно, готовилась к этому. Купила витамин D. Все, кто живет на Лонгйире, тоже его пьют. У многих постоянных жителей диагностируют депрессию, в том числе и у детей. Пока там жила, постоянно попадалась на глаза реклама услуг психотерапевта. Видимо, там это популярный запрос и многим необходимо.
Самым радостным для меня был момент, когда из окна самолета по пути домой я наконец увидела солнце».
«Когда сидишь дома, раковина на кухне гремит»
Алене шпицбергенский климат показался довольно суровым.
«Отметка на шкале градусника часто держалась около -18. В сравнении с температурой на континенте, это не очень много, но она переносится тяжелее, потому что там часто дует сильный ветер, который сбивает с ног.
Раковина на кухне гремела когда, буря трясла здание. Когда я проходила мимо детского садика, его забор свистел и завывал. Малыши при этом в любую погоду выходили на прогулку.
Пурга — не единственная неприятность, которая может случиться в Лонгйире. В районе города находится гора Суккертоппен. В 2015 году с нее сошла лавина. 2 человека погибли. Засыпало улицу, ближайшую к горе, и ряд домов.
Весь город тогда поднялся. Люди помогали раскапывать завалы снега, искать пострадавших. Многих достали, но не спасли одну маленькую девочку. В другой семье погиб папа. Поэтому ближайшие к горе дома отселили и установили противолавинные ограды. Опасность лавин возросла с изменением климата».
«За полярным кругом изменения климата чувствуются особенно сильно, — передает Алена слова жителей Лонгйира, с которыми приходилось общаться. — Например, вечная мерзлота делается не такой устойчивой. Может так случиться, что когда-то она растает.
На Шпицбергене находится всемирное зернохранилище. Это недалеко от аэропорта. Там хранятся семена всех культурных растений со всего мира в вечной мерзлоте. Когда раскопали тоннель под хранилище, земля не замерзла, как ожидалось. И периодически хранилище затапливает водой. Его приходилось укреплять».
«Белые медведи могут вламываться в дома и съедать все свечи»
Одной из «фобий» для могилевчанки на Шпицбергене были белые медведи.
«Я немного волновалась из-за белых медведей. Меня все успокаивали. Говорили, что с 2014 года медведи не заходили в поселок. Но я все равно нервничала. Я уже тогда немного читала по-норвежски.
В местной газете на первой полосе была статья о том, как медведь пришел на польскую научную станцию и задрал собаку. Было довольно жутко про это читать, сидя в темноте на краю поселка.
Мне рассказывали также, что белые медведи могут вламываться в дома, поэтому в домах, которые расположены не в черте поселка, обязательно нужно укреплять окна. К дому моей приятельницы однажды пришел медведь, а одно окно в здании было обычное, поэтому она пересела в машину, чтобы переждать, пока медведь уйдет.
Есть прикол один, о котором нигде не прочитаешь. Белые медведи, вламываясь в дома, часто съедают свечки, которых всегда много в домах Северной Европы. От этого у них случается диарея и кроме разгрома они оставляют после себя соответствующие последствия».
«Ни в одной стране я такого больше не видела»
«За поселок можно ходить только с винтовкой и сигнальным пистолетом из-за опасности встретиться с хищником. В компании обязательно хотя бы кто-то один должен быть с оружием. Студентов учат стрелять на первых же занятиях. У всех моих приятельниц, которые живут на острове постоянно, есть собственная винтовка. Знакомая давала мне подержать в руках свою. Тяжелая!
По городу же запрещено ходить с оружием. В магазине в первый раз в жизни я видела, что висит такой знак: перечеркнутое ружье. Ни в одной стране я такого больше не видела.
К медведям на Шпицбергене, с другой стороны, заботливо относятся, они под охраной. За их безосновательное убийство грозит очень большой штраф. При встрече с белым медведем сначала необходимо попробовать отпугнуть их выстрелами из сигнального пистолета. Как правило, это помогает. Стрелять можно только в крайнем случае, если существует непосредственная угроза нападения».
«Я могла зайти в библиотеку, даже если она была закрыта»
Библиотека — одно из популярных мест в городе. Алена там тоже часто бывала. Жители приходили туда семьями, читали с детьми книги, студенты писали свои дипломные.
Наша путешественница не могла даже предположить, что поход в библиотеку, до которой в хорошую погоду можно добраться от ее дома за 5 минут, может обернуться небольшим приключением. Опять же из-за погоды.
«Однажды по приглашению приятельницы я отправилась в библиотеку во время снежного бурана. Из-за ветра и метели было очень тяжело идти: дорога была засыпана, острый снег хлестал по лицу, нужно было закрываться, ничего было не видно, я шла чуть ли ни на ощупь и пришла туда в некотором потрясении.
В библиотеке по здешним правилам, когда заходишь, нужно снимать обувь и ходить в носках (это правило касалось всех учреждений острова кроме магазинов). Одежду можно было оставить на вешалке.
Так как в библиотеке был всегда аншлаг, одежды было так много, что крючки часто обваливались от такого количества. Они не могли удерживать слишком большой вес. Оказалось, что после случая с норвежским мальчиком, который случайно задушился шарфом, зацепившимся за крючок, в библиотеках специально стали делать такие вешалки, которые падают, если вес слишком тяжелый.
Еще один факт, который меня удивил: с помощью карточки я могла зайти в библиотеку, даже если она была закрыта в выходной. Чтобы открыть двери, нужно было ввести код. Так могли сделать все, у кого был читательский билет».
«Это выглядело как апокалипсис»
«Еще одна местная достопримечательность — угольная шахта, — продолжает рассказывать Алена. — На Шпицбергене работала единственная угольная электростанция. Шахта нужна была, чтобы обеспечивать ее работу. Сейчас, вроде как, она уже не работает. Еще тогда собирались переходить на другие источники энергии. Угледобыча вредна для экологии, поэтому все шахты закрылись. А на тот момент шахтеры спускались под землю, чтобы добывать этот уголь.
Меня возили на гору, где она находится. Как раз был снежный буран, и это выглядело как апокалипсис. Угольная пыль летит и смешивается со снегом. Страшно представить, как люди спускаются вниз».
«Нельзя быть на улице, северное сияние заберет»
Северное сияние мечтают увидеть многие и представляют его таким, каким видели на фотографиях. Оказывается, что это явление выглядит на снимках не совсем так.
«Северное сияние я там видела много раз. Оно, оказывается, не такое яркое, как на фотографиях. Иногда оно бывает такое слабое, что нельзя понять, оно ли это. Меня научили: чтобы точно понять, это северное сияние или нет, нужно его сфотографировать. Если на фото будет виден зеленый цвет, то это оно.
Одна моя знакомая из поколения наших родителей рассказала, что когда она была маленькой, ее бабушка, родом из-под Тремсе, грозила детям, чтобы загнать с прогулки домой: «Нельзя быть на улице, а то северное сияние заберет».
«Если собака укусила человека хоть раз, ее усыпляют»
«Там есть псарня, на которой держат ездовых собак, — рассказывает Алена. — Когда мы ехали в шахту на машине, встретили на дороге упряжку. Она вылетела навстречу. Это было неожиданно.
Собак там очень много, и к ним очень строгое отношение. Если собака укусила человека хоть раз, ее усыпляют.
Шпицбергенские хаски отличаются от привычных нам сибирских хаски. Они не признаны, как порода, похожи на крупных дворняг разного цвета. Но они могут жить в суровых условиях, ночуют на улице в будках.
Там есть и своя порода северных оленей, они отличаются от тех оленей, которые живут на континенте, более низкого роста. Все олени дикие, их никто не пасет. Они сами ходят, забредают в город. Я часто видела и самцов с рогами, и самок с детенышами. А вот песца я видела единственный раз — из окна библиотеки.
На острове не хоронят
Одним из культурных центров в городе является протестантская церковь, завершает рассказ путешественница.
«Там проходят не только службы, но и всякие мероприятия, литературные встречи. А пастор там женщина, кстати.
Рядом с церковью есть очень старое кладбище. Сейчас там никого уже не хоронят. На Шпицбергене запрещено хоронить людей. Из-за вечной мерзлоты тела умерших не разлагаются и захоронения могут привлекать белых медведей.
Если кто-то себя чувствует плохо или состарился, люди должны переезжать на континент. Им нельзя оставаться на Лонгйире. Потому что там не хоронят».
Белый медведь в «ледяной постели» — победитель в ФОТО дикой природы 2023 года
Очаровательные пейзажи, испытание бюрократией и слова, напоминающие о Родине. Белоруска рассказала об опыте эмиграции в Норвегию
«Даже после возвращения выливаю на себя гораздо больше парфюма, чем делал это раньше». Молодой ученый рассказал о своей работе в Антарктиде
Комментарии