«Ким — единственный полный человек, которого я там видел». Белорус рассказал, как он побывал в КНДР

«Потрогал дыню и понял, что она лежит уже с полугода, одна корочка осталась»

— Вот вы прилетаете в Пхеньян. Где вас поселили?

— Все иностранцы в Пхеньяне живут в одном отеле. Город находится на берегах реки Тэдонган, и на острове посреди этой реки и находится стрела гостиницы. Попасть на остров можно только через длинный мост. Тебе говорят — да-да, ходить можно свободно, куда хочешь! Но как только ты выходишь на этот мост, сразу замечаешь, что за тобой следуют «гиды». И они всячески пытаются вернуть тебя на остров.

Павялічыць

Мы много ездили по стране, но везде встречали туристов из нашей гостиницы. Становилось понятно, что нас всех водят одними и теми же тропами, перед вами разыгрывают представление. Но я рос в Советском Союзе, так что могу распознать «потемкинские деревни».

Да и было несколько эпизодов, по которым я понял, что нас разводят. Первый — в метро.

В Северной Корее все люди очень худенькие и невысокие — около 1,5 метра ростом. Поэтому я со своим ростом — высокий, длинный — там был очень заметен. В поезд метро там нужно заходить быстро, а одна женщина, увидев меня, обомлела. И мужичок, который стоял рядом с ней, незаметно (но я заметил) дал ей кулаком под дых. Она не вскрикнула — просто согнулась, села в поезд и поехала дальше. А я вышел.

Был другой похожий эпизод. Нас водили на футбол, сборная Северной Кореи играла со сборной Таджикистана. Иностранцы сидели на вип-трибуне. Один паренек замешкался у входа, заметив иностранцев, и тоже получил от секьюрити удар под дых.

Павялічыць

Евгений Калмыков на стадионе в КНДР. Фото из личного архива

Фотографировать? Телефон по прилету у тебя отбирают, фотоаппаратики можно, но фотографировать можно не все.

Прямых запретов нет, ты сам должен понять, что не нужно чего-то делать. Тебе не запрещают фотографировать людей, но те убегают от тебя. Почему? Тебе говорят, мол, ну просто у нас, у корейцев, так не принято.

— Вы сказали, все там худенькие. В последние несколько лет в медиа постоянно пишут про голод в КНДР. Чем кормили вас? Что там лежит на полках в магазинах?

— Это удивительно, но как такового магазина — места, где затариваются обычные люди — я так и не увидел. Хоть я все время спрашивал — а где все тарятся? Меня отвели в магазин, который похож на что-то среднее между ВДНХ и советской «Березкой». Ну или такой большой ГУМ, куда явно пускают не всех.

Да там и нечего делать людям — там продаются посуда, национальные наряды и гастрономия.

И вот гастрономия — это как раз такая выставка на ВДНХ. Например, лежат пять больших дынь. Думаю — может, дыню купить? Потрогал дыню и понял, что она лежит уже с полгода, одна корочка осталась, а внутри давно гнилая.

Очень хотел купить одежду, которую они носят, что-то среднее между робой и костюмом серого цвета или хаки. Мне все время говорили, что это не проблема, но тему замыливали, и я так и не увидел, где они продаются.

Павялічыць

Санатории, в которых мы останавливались, рестораны, в которых мы питались — мы встречали там только военных. Это привилегированный класс общества. В книге «Идеи Чучхе» описывается, что военные — движущий и направляющий класс общества. Их задача — охрана и исполнение приказов вождя. 

«Она ответила: я сожалею, что вы так и не смогли полюбить мою страну»

— Людям хочется выбраться оттуда?

— Я думаю, люди разные. Да и чтобы хотеть выбраться, нужно увидеть другой мир. А это может себе позволить только военная элита.

Я был в их пионерском лагере. Там на входе — мозаика в виде карты мира. На ней нанесены все материки, а страны обозначены контурами. И только одна страна обозначена цветом — Северная Корея. На их глобусе есть только одна страна.

Павялічыць

Но там есть вторые и третьи слои, хоть туристу их сложно разглядеть. Там ездят иномарки. Я спрашивал — а откуда на дорогах эти иномарочки? Из Японии. А как же так? Ну вот, военные могут их получить. И мобильники могут получить. А у военного есть сын и жена, они уже немного больше знают о мире, могут съездить в Китай и увидеть, что в Северной Корее не все однозначно.

Но большинство если и догадываются, что с ними происходит, то прячут это очень глубоко. Но я уверен, что большинство искренне любят свою страну и своего вождя. Он, кстати, заметно отличается от всех. Это единственный полный человек, которого я видел в КНДР.

Нашу группу сопровождала очень симпатичная, очень общительная экскурсовод. Она отлично знает русский. Она единственный настоящий краевед, а не комитетчик, которые в основном были с нами.

Когда я уезжал, она плакала. Я спросил — почему ты плачешь? Она ответила: я сожалею, что вы так и не смогли полюбить мою страну.

— Как она это поняла?

— Ой, ну конечно же из наших реплик. В группе собрались люди из творческой среды. Мы сдерживались, но все равно постоянно отпускали реплики вроде «Ой, а можно больше не кланяться памятникам?» Там три типа памятников: вождю Ким Ир Сену, его сыну Ким Чен Иру и его внуку, нынешнему правителю Ким Чен Ыну. Когда я был в КНДР, у власти там еще был Ким Чен Ир.

Как-то нас повезли во дворец Ким Ир Сена. Он похож на лукашенковский, только шикарнее.

И маршрут сделан так, что на пути к усыпальнице тебя вся атмосфера подводит к тому, что нужно будет поклониться. Я иду думаю — да не, нафиг, не буду. Но на тебя смотрят тысячи глаз. И ты решаешь — да фиг с ним, поклонюсь.

Иностранные туристы перед памятником северокорейскому вождю. Фото: Евгений Калмыков

После этого я объявил, что плохо себя чувствую и уже не могу никуда ехать. На день остался в отеле — зато облазил его весь, посмотрел, как там организован сервис, какие магазинчики есть на территории. Наша экскурсовод это видела и понимала, почему. И когда мы стебемся — тоже понимала.

«Мне просто жаль людей, они не хуже и не лучше, чем все остальные люди в мире»

— Часто говорят, мол, в Беларуси уже некуда закручивать гайки. Беларусь можно превратить в КНДР? Или там какие-то другие люди, и за пределами Северной Кореи такое повторить невозможно?

— Конечно можно закрутить гайки. Ведь есть тюрьма. И так, как в тюрьме, может жить весь народ. Этим легко управлять — с помощью голода.

Да, белорусам больше характерна позиция «моя хата с краю», а северокорейцы и сами стремятся к коллективизации. Но в каком-то своем виде это можно повторить и в Беларуси.

Когда начинаешь общаться с ними, ты видишь и человеческое. Я ведь увез оттуда и много тепла.

И мне просто жаль людей, потому что они не лучше и не хуже, чем все остальные люди. Но они помещены в определенные обстоятельства: мало кушают, мало спят, в их жизни много физического труда и дурацкой идеологии, которая направлена не на индивидуальное развитие, а на то, чтобы ты был винтиком в системе.

• 0
• 34
• 0
• 5
• 8
• 68
• 23