Виктор Мартинович: Когда наши победят — с этой идеей мы жили и умирали 25 лет. Ничего не делая
Виктор Мартинович на budzma.by рассуждает о 25 годах новейшей белорусской истории, которые многие считают временем несбывшихся надежд и недостижимых мечтаний.
Потомки, живя в своем карамельном Будущем, должны ломать головы вопросом: как жилось тем, чья жизни пришлись на чугунные года «становления государства»? Как они терпели? Без воздуха? Без надежды?
Я отвечу вам, потомки.
Надежда у нас была. Мы упивались ей — сначала громко, создавая некие «теневые кабинеты», потом молча, самим себе, упоминая только с самыми близкими, которые не сдадут И не обхохочут. Она формулировалась так: «Когда наши победят». С ней мы и умирали, ничего не делая.
Летом 1994-го, когда вся окружающая красота зародилась, мне было 16 лет. В этом смысле вся моя сознательная жизнь пришлась на эру исполкомов, социального молока и «Дожинок».
Я помню, как «умные люди», «наши», насмехались над пропагандистами в картонных пиджаках, которые в плохо освещенных студиях лгали о националистах. Пропагандисты воспринимались фриканутым наваждением, чем-то временным.
Никто из нас, умников, не мог допустить, что история, придуманная настолько криво и рассказанная такими косоязыкими дуралеями, может держать веру в себя долго.
Но время шло.
Пиджаки у проводников государственных смыслов становились все лучше. Свет в студиях — все ярче. А вокруг нас свет приглушался, мы сами делались картонными. Сегодня некоторые из тех персонажей дают комменты независимым медиа как большие знатоки политтехнологий, и никто больше не насмехается.
Я помню, какими замшелыми бедолагами выглядели «комсомольцы», которые сегодня возглавляют самые технологические сферы этого рабовладельческого парадиза. Какими неказистыми они были по сравнению с «нашими героями»: интеллигентным Шушкевичем, финансово осведомленным (как тогда казалось) Богданкевичем, наконец, с Вячоркой и Пазьняком.
И вот исходя из того, что «все скоро накроется», мы ждали, когда «наши» придут наконец в кабинеты. Ведь мозги читателей газеты «Пагоня» не допускали, что такое государство протянет дольше, чем год-два (я помню, это было основной мантрой в 1995-м: «надо подождать год-два, и тогда …»).
А наши все не приходили. Сначала все ждали революции. Думали, что катанием милицейских машин по улицам можно что-то изменить.
Система только крепла. В 2000-м на Коласа во время Дня Воли появился БТР, а ОМОН сопровождали собачки — и делалось ясно, что будет и еще «жошчэ», — и то «жошчэ» произошло в 2010-м.
Потом была надежда на «кулуарный переворот».
Но импичмент 1996-го года провалился не без участия тех, кого сегодня мы бы отнесли к «нашим». Примерно с 2001-го «победа» «наших» уже воспринималась как простой расчет это все «пережить». Но чем дальше, тем меньше оставалось тех, кто помнил и участвовал: бывшие герои мрут, то, что они стремились «пережить», существует.
И в последние годы появляется новое чувство. Что наши в принципе не могли победить. Ведь если даже такая простая вещь, как похороны Калиновского, ведет не к единству, а к ссорам и взаимным обвинениям, то как тут победишь?
Каждый в отдельности — не сила, а мнение.
Силой делается только единство. Которое недостижимо, так как люди друг другу превратились в ядовитых змей, источник злобы и подозрительности.
И вот еще что: никто не покаялся.
Никто из тех, кто просил у нас потерпеть «год-два», кто был в Верховном Совете, мог противостоять тогда, когда у них была власть, которой сегодня нет ни у кого из «наших», не вышел и не сказал: «Мне стыдно. Я прошу у белорусов прощения за профуканные возможности».
И почему это я допустил, что те прогрессивные потомки из карамельного Будущего в принципе будут? Почему подумал, что кому-то интересными будут наши, читателей «Будзьмы» и «Нашай Нівы», мечты и надежды?
То, что происходит сейчас, — становление деперсонифицированной и монолитной системы. Управлять которой способен будет любой бедолага, которого предъявят политбюро, когда придет время.
Big data, «личное дело на каждого», которое белорусы сами помогают собирать на себя, им в помощь. Вы же видите: даже американцы возвращают посла, даже Европа зовет к себе, несмотря на то, что государство со смертной казнью и такой судебной системой должно было измениться, прежде чем надеяться на дипломатический прогресс.
Значит, потомки, скорее всего, просто не узнают о нас, о наших несбывшихся надеждах и несбыточных мечтах. Чем мы занимались в 2019-м?
Считали количество плодовых деревьев и кустарников. Строились на Каменной Горке. Ходили на футбик. Смотрели «Джокера».
Комментарии