«У меня была беседа с кагэбистом». Истории иностранцев, изучивших белорусский язык во взрослом возрасте
Они родились далеко от Беларуси, и их родные языки далеки от белорусского, но они знают наш. Поговорили с иностранцами, которые во взрослом возрасте выучили белорусский, чтобы стать ближе к своим любимым.
Бразилец Патерсон Франко: «Без белорусского языка невозможно даже представить свободную Беларусь. Без языка не может быть власти, которая действительно за Беларусь»
Патерсон Франко — доктор литературы и культуры в области межсемиотического перевода (так называют перевод языковых знаков в невербальные знаковые системы). А еще он, пожалуй, самый известный иностранец, который выучил белорусский язык и пользуется им в повседневной жизни. Живя в Бразилии, он защитил магистерскую и докторскую диссертации по фильму «Жыве Беларусь», снятому по военному дневнику Франака Вечерко. Также Паттерсон пишет статьи о белорусском языке, идентичности и трасянке.
Учить белорусский бразилец решил во время поездки в Беларусь в начале 2012 года. Это было через полгода после того, как он познакомился в городе Салвадор со своей будущей женой — белоруской Ольгой, находившейся в Бразилии в рамках молодежного обмена.
Тогда Патерсон уже знал русский (он около года жил в России), Ольга говорила по-португальски, оба они знали английский, так что общих языков для коммуникации хватало. Но, приехав в Беларусь, Патерсон задумался, что как-то это неправильно, что они ездят по разным белорусским историческим местам, а разговаривают там по-русски.
«Я ответила, что по-русски мы разговариваем, потому что он не знает белорусского. И он сказал, что, значит, будет учить», — вспоминает Ольга.
Она и помогала Патерсону учиться: «Первые несколько недель он бесконечно спрашивал, как сказать по-белорусски то и это. И просил задавать ему вопросы по-белорусски, чтобы практиковаться в ответах».
Через полгода после начала изучения белорусского языка Патерсон мог уже разговаривать, а не просто отвечать на вопросы. Вместе с языком он изучал и белорусскую культуру. Он считает, что эти интересы шагают вместе и что интересоваться только языком или только культурой невозможно хотя бы потому, что язык и есть часть культуры. А также часть идентичности.
«Без белорусского языка невозможно даже представить свободную Беларусь, — говорит Патерсон. — Без языка не может быть власти, которая действительно за Беларусь. А белорусоориентированная власть будет соответственно строить экономику и возрождать страну».
Патерсон вспоминает, что в его университете почти ничего не знали о Беларуси, но в этом было и преимущество — у него был огромный простор для деятельности. «Раз здесь почти ничего не знают о Беларуси, значит, я многое могу делать», — думал он в то время.
Правда, до сих пор и Патерсону, и Ольге приходится объяснять бразильцам, что такое Беларусь, где она находится и почему это не Белоруссия. В португальском языке есть слово «Белоруссия», и людям, которые его знают, нужно объяснять, что это название связано с Советским Союзом. Также приходится рассказывать, что Беларусь — это не Россия и не «почти Россия».
Сейчас Ольга дает частные уроки белорусского, а Патерсон ей помогает. Также они переводят стихи политзаключенных на разные языки, пишут новости о Беларуси на сайте Voice of Belarus и на страницах Народного посольства, организовывают международные акции, так или иначе связанные с Беларусью — например, Ночь поэтов.
Несмотря на любовь к белорусчине, пара не имеет желания жить в Беларуси: Ольга очень любит солнце и море, да и Патерсон говорит, что нет такого места в мире, где он хотел бы жить больше, чем в Салвадоре.
При этом оба замечают, как в 2020 году и после него в мире вырос интерес ко всему, связанному с Беларусью. Их с Ольгой во время активной фазы протестов часто приглашали на интервью на бразильские радио и телевидение, где они объясняли, что протестов против Александра Лукашенко и раньше было много, но совсем не такого масштаба.
«Ситуация еще будет тяжелее перед тем, как станет лучше, — считает Патерсон. — Но и в Бразилии, и по всему миру есть много солидарности с Беларусью, и мы рады, что хоть капельку помогаем».
Бельгиец Адриен Бодуэн: знакомство со студентами-историками ошеломило меня
Адриен Бодуэн родился в Бельгии, а вырос в Канаде, и поэтому особенности многоязычия в стране ему знакомы давно: в Бельгии три официальных языка и пять региональных, а в Канаде — два официальных и 25 языков коренного населения.
Как и у Патерсона, интерес к Беларуси и белорусчины у Адриена появился уже во взрослом возрасте, и большую роль в нем сыграла любовь.
Впервые Адриен оказался в Беларуси в 2006 году. Тогда он вместе с друзьями путешествовал по Европе. Они ездили по Чехии, Польше и в какой-то момент решили поехать дальше на восток. Они много слышали об Оранжевой революции 2004 года в Украине и о протестах 2006 года в Беларуси и подумали, что было бы интересно посмотреть, как выглядит жизнь в этих странах.
В этих путешествиях Адриен провел месяц.
Беларусь ему понравилась, но из-за архитектуры и особенностей сервиса у парня возникало ощущение, будто он попал в Советский Союз.
Он подумал, что было бы интересно выучить русский язык — это помогло бы понимать друг друга с людьми в разных постсоветских странах. Но сразу осуществить замысел не удалось: Адриен вернулся в Канаду, чтобы учиться на историка. Там же он изучал русский и польский, что позже помогло ему и с белорусским.
Через какое-то время бельгиец переехал из Канады в Германию, а в 2009 году во второй раз поехал путешествовать по Беларуси. Там он встретил белорусскоязычных студентов с исторического факультета БГУ. Это знакомство удивило иностранца: он был уверен, что русификация в Беларуси была настолько интенсивной и успешной, что белорусским в жизни уже вообще никто не пользуется. Он вспоминает, что тут же подумал, как это ужасно, что белорусы в Беларуси должны переходить ради него на русский.
Вернувшись в Германию, Адриен стал самостоятельно изучать белорусский. Он говорит, что планировал снова поехать в Беларусь и дать возможность друзьям — тем самым студентам истфака — разговаривать с ним на их родном языке. Находить учебники по белорусскому на расстоянии тогда было очень сложно. Но когда Адриен в третий раз приехал в Беларусь в том же 2009 году, он уже мог разговаривать на бытовые темы. В этот приезд он влюбился в белорусскоязычную девушку, что стало еще одним стимулом для изучения языка.
Кроме того, Адриен пошел на двухмесячные курсы белорусского на филфаке БГУ. Но интерес иностранца к языку заинтересовал белорусские спецслужбы.
«У меня был разговор с кагэбистом, который расспрашивал, почему я хочу изучать белорусский язык», — вспоминает бельгиец.
Он рассказал собеседнику, что ему нравится белорусская литература, а вот о том, что читает независимые белорусские СМИ, решил промолчать.
Но в целом разговор был коротким, и угрозы бельгиец не почувствовал. Он вообще не совсем понял, что случилось, пока не рассказал об этой встрече белорусским друзьям, которые и объяснили, что это, вероятно, была проверка со стороны КГБ.
Тем временем Адриен прожил в Минске 8 или 9 месяцев и постепенно начал пользоваться белорусским языком почти повсюду. Он вспоминает, что негатива в ответ не было, но он лишь однажды получил ответ на белорусском от незнакомца — во всех остальных случаях ему отвечали по-русски. А в государственных учреждениях Адриен и не пытался пользоваться белорусским. Он не помнит точно, то ли это была его идея, то ли ему так посоветовали знакомые, но говорит, что будто бы инстинктивно понимал, что в Беларуси белорусский был языком оппозиции.
На сегодня бельгиец может говорить на семи языках. Но разговорной практики в белорусском у него не было уже несколько лет: с девушкой из Беларуси они разошлись, с друзьями тоже не удалось сохранить контакт. Не терять язык помогает чтение белорусских новостей, которые, правда, приносят много грусти. «Мне очень грустно от всего, что произошло после выборов в Беларуси. Когда я видел демонстрации, я действительно надеялся, что у людей получится, а теперь вижу приговор за приговором. Также печально, что Беларусь сейчас как государство участвует в войне против Украины», — говорит Адриен.
Каментары