Пять стихотворений Пимена Панченко, которые следует знать каждому белорусу
23 августа исполнилось 100 лет со дня рождения народного поэта Беларуси Пимена Панченко. Это был острый гражданский лирик, национал-коммунист по убеждению и одновременно —чистая душа.
Родился Панченко в Таллине, куда белорусские крестьяне из-под Ошмян (деревня Гедейки) выехали на заработки. Детство провел в Бегомле. Затем жил в Бобруйске.
Пришел в литературу в кровавые 30-е, был из «пролетарской волны», старался идти в русле государственной политики.
Насколько, например, Максим Танк был человеком «западнобелорусского закала» — сформировавшимся в атмосфере авторитарной Польши, национального движения, польской прессы, настолько Панченко был «белорусом-восточником», выросшим в условиях тоталитаризма.
Но это не лишило его врожденного обостренного чувства справедливости.
Когда СССР распадался, Панченко начинает бескомпромиссный суд над самим собой. За все, что не сделал или сделал не так.
Он был надежным другом, добрым человеком и искренним патриотом. Одним из первых поднял голос в защиту белорусского языка.
Многие его стихи были «плакатными». Но у него были и крупные удачи, ставшие классикой белорусской — такой разнообразной — поэзии.
Вот несколько стихов Пимена Панченко. Вчитайтесь в них.
Мала сказаць: ненавiджу…
Мала сказаць: ненавiджу,
Мала сказаць: прызнаю,
Бiцца за праўду — i выжыць,
Нiбы салдат у баю.
Дрэннаму — не пакарыцца,
Добрае — не празяваць.
З дробнай хлуснёй не мiрыцца,
З буйнай хлуснёй ваяваць.
Гэтым бы i кiравацца…
Толькi і зло, i хлусня
Хiтра маскiравацца
Вучацца спрытна штодня.
Нехта i подлы, i хiжы
Клятву паўторыць тваю:
З ворагам бiцца — i выжыць,
Нiбы салдат у баю.
1976
Это стихотворение Панченко гениально положил на музыку Лявон Вольский:
А вот стихотворение Пимена Панченко, написанное в 1964 году и урезанное советской цензурой:
Родная мова
Кажуць, мова мая аджывае
Век свой ціхі: ёй знікнуць пара.
Для мяне ж яна вечна жывая,
Як раса, як сляза, як зара.
Гэта ластавак шчабятанне,
Звон світальны палескіх крыніц,
Сінь чабору і барвы зарніц,
І буслінае клекатанне.
Калі ж хто загадае: «Не трэба!» —
Адрачэцца ад мовы народ, —
Папрашу я і сонца, і неба:
Мне не трэба ні славы, ні хлеба,
Асудзіце на безліч нягод.
Толькі месяцаў назвы пакіньце,
Назвы родныя роднай зямлі,
Пра якія з маленства ў блакіце
Бор шуміць і пяюць жураўлі:
Студзень — з казкамі снежных аблокаў,
Люты — шчодры на сіні мароз,
Сакавік — з сакатаннем і сокам
Непаўторных вясновых бяроз,
Красавік — час маланак і ліўняў,
Травень — з першым каханнем, сяўбой,
Чэрвень — з ягаднаю зарой,
Ліпень — з мёдам,
З пшаніцаю — жнівень,
Спелы яблычны верасень,
Светлы кастрычнік
У празрыстасці чыстай, крынічнай,
Лістапад — залаты лістапад,
Снежань — першы густы снегапад…
Ці плачу я, ці пяю?..
Восень. На вуліцы цёмна…
Пакіньце мне мову маю,
Пакіньце жыццё мне!
1964
Драматичную, со сбитым, перехватывающим дыхание ритмом, последнюю строфу цензоры заменили на более гладкую:
Ці плачу я, ці пяю,
Ці размаўляю з матуляю —
Песню сваю, мову сваю
Я да грудзей прытульваю.
* * *
Война произвела сильное впечатление на молодого Панченко. Он видел Купалу перед смертью — и откровенно рассказывал, что тот не погиб, что его убили. Он прошел фронтовыми дорогами, нюхнул пороха, как и всё то поколение. Его военные стихи вывели его в первый ряд литераторов, опустевший после расстрелов советами предыдущей генерации. Панченко писал не пустышки, это была простая, но искренняя, от души поэзия.
Краіна мая
Краіна мая, радасць мая,
Песня мая маладая!
Па нівах тваіх, па тваіх гаях
Сынава сэрца рыдае.
Ты часта прыходзіш ка мне, як сон.
Хмараю праплываеш,
Птушкай садзішся на ціхі клён,
Звонкім дажджом ападаеш.
Тады ўспамінаецца ўсё да драбніц,
Што звязана з родным краем, —
Як жыта шуміць, як агонь зарніц
На дне азёр дагарае.
Як летам спякотным за днямі дні
Ішлі па іржышчы калючым…
Мы ранілі ногі аб камяні,
І нам не было балюча.
І не было нічога ярчэй
За сонца на родным небе,
І не было нічога смачней
Матчынага хлеба.
Вада з прыдарожнага ручая
Была саладзей за мёд нам…
Краіна мая, маці мая,
Лёс твой цяжкі і гаротны!
Топча, катуе тваю зямлю
Вылюдак ашалелы.
Я кроў да апошняе кроплі пралью,
Каб толькі табе палягчэла.
Ні славы, ні скарбаў я не хачу,
Мне б толькі прыйсці непрыкметна,
Зямлю сваю пад нагамі адчуць,
Надыхацца родным паветрам.
1942
Беларуская мова
Ільняная і жытнёвая. Сялянская.
Баравая ў казачнай красе.
Старажытная. Ты самая славянская.
Светлая, як травы у расе.
Вобразная, вольная, пявучая,
Мова беларуская мая!
Дратавалі, здзекваліся, мучылі…
Ты жыла і ў працы і ў баях.
Пра цябе, як сонечнае дзіва,
I Купала, ды і ўсе мы снілі сны…
Ад цябе, ласкавай і праўдзівай,
Адракаюцца цяпер твае сыны.
Пра народ мой, церпялівы, працавіты,
Помняць партызанскія лясы…
Хто за намі? Пакаленне прагавітых.
Халуёў я чую галасы.
Я спяваў пра жыта і пра жаўранкаў,
Ненавідзеў акупантаў і прыгнёт,
А сягоння — вялікадзяржаўнікаў,
Што разбэсцілі вялікі мой народ.
Навучылі не рабіць —
Хлусіць і красці.
Дзеці ў школы з іншай моваю бягуць.
Я хацеў, нашчадкі, вас праклясці,
Ды люблю сваю зямлю… і не магу.
1986
А последнее из приведенных здесь стихотворений Панченко было положено на музыку композитором Игорем Лученком. Оно передает те чувства, которые были близки миллионам людей того поколения, которе родилось в деревне, а умирало в городе. Это стихотворение открывало посмертный сборник, вышедший в 1996 году, спустя год после смерти поэта. Стихотворение о любви, которую он пронес через всю жизнь и с которой умирал.
Жытнёвы звон
Слушать песню в исполнении «Сяброў» можно здесь.
Калi за лета не ўбачу жыта,
Зраблюся хворым.
За мною тое, што перажыта,
Стаiць з дакорам.
Дубоў вялiкасць, бярозаў светласць
У зялёным дыме.
I свет адметны, i час прыкметны
Мы — маладыя.
А што засела ў сэрцы кволым
З часоў дзяцiнства?
А тая песня i матчын голас
У полi чыстым!
Такi любiмы, як вочы мацi,
Як сонца ў росах,
Яго за век ты не растрацiш
Той звон калосся.
Як позiрк мацi, такi ласкавы,
Да смерцi родны.
На радасць шчодры, на шчасце шчодры
Ён несмяротны.
Что за «Сигма бой»? Этой вирусной песней обеспокоились в Европарламенте13
Комментарии