Сериал «Чернобыль»: американцы создали образ белоруски, которой суждено предотвратить уничтожение континента
Кратко для тех, кто не понимает, о чем речь
Американский сценарист Крэйг Мазин и шведский режиссер Юхан Ренк сняли очень правдивый, местами даже страшный, мини-сериал об аварии на Чернобыльской АЭС. В пяти сериях (первая вышла 6 мая на канале HBO, сейчас доступны три) рассказывается, что происходило 26 апреля 1986 года и в последующие дни. Взрыв, борьба с пожаром, шок, растерянность, разнарядки сверху, больницы, смерти — всё.
Для режиссеров Чернобыль — реальная находка. История шокирует своей масштабностью, абсурдностью и драматизмом. Белорусов — в первую очередь.
Моя мама с Гомельщины, из деревни Ручное Лельчицкого района. 1 мая 1986-го они всей семьей целый день копались в огороде под палящим солнцем — еще ничего не знали. Прошло пять дней после аварии — а они даже не слышали. Впоследствии нашу деревню включили в «чернобыльскую зону», потом — исключили.
В сериале об этом много. Люди выбегают с детьми во двор посмотреть на необычное свечение над АЭС. Танцуют, смеются, весело смотрят в небо — какой салют! Утром школьники бегут на занятия, люди спешат на работу. Жизнь продолжается, еще никто не знает, что такое радиация. Никто ее еще не видел.
2 серия. Диалог между Борисом Щербиной, заместителем председателя Совмина СССР, и Валерием Легасовым, первым заместителем директора Института атомной энергии имени Курчатова (Москва). Они — одни из главных героев сериала, которые работают на месте, в самом аду — рядом с АЭС.
— Что будет с теми ребятами? С дайверами, с пожарными, с работниками реакторного цеха. Что именно сделает с ними радиация?
— Учитывая высокий уровень облучения… ионизирующая радиация разрушает клеточную структуру. На коже появляются волдыри, она краснеет, затем чернеет. Потом наступает латентный период. Первые симптомы проходят, и кажется, что пациент идет на поправку, но выздоровлением и не пахнет. Этот период обычно длится один-два дня.
— А дальше?
— Дальше повреждение клеток дает о себе знать. Погибает костный мозг, сдает иммунная система, а органы и мягкие ткани начинают разлагаться. Вены и артерии становятся похожими на решето. И тогда даже морфий перестает помогать от чудовищной, невыносимой боли. Затем, через пару дней или недель, человек умирает. Это случится и с теми ребятами.
— А с нами как?
— Что ж, мы тоже облучились, но не так сильно. Клетки такая радиация не убьет, но вред ДНК может нанести запросто. Поэтому разовьется рак или апластическая анемия. И то, и другое — смертельно.
Во второй серии об этом рассказано, в третьей — показано, как умирает человек от радиации. Это жуткая смерть.
Три линии
Первая линия рассказывает о взрыве. Как он произошел, почему и как его ликвидировали в первые дни, недели, месяцы. Сериал открывает, что происходило внутри и вокруг АЭС. Герои-ученые говорят простым, понятным языком, называя дикие и неподдающиеся осознанию цифры.
— Там не 3 рентгена, а 15 000.
— Что значит эта цифра?
— Что ядро открыто. Что пожар, который мы видим, выделяет почти вдвое больше радиации, чем бомба, сброшенная на Хиросиму. И так каждый час. Час за часом. 20 часов после взрыва — значит эквивалентно 40 бомбам. Еще 48 завтра. И это не кончится ни через неделю, ни через месяц. Оно будет гореть, распространяя яд, пока весь континент не погибнет.
Вторая — показывает советскую власть. Ее неумение признать трагедию и взять ответственность, ее стремление «скрыть информацию» и «не допустить паники». «Официальная позиция власти: глобальная ядерная катастрофа не может произойти в Советском Союзе», — заявляет глава комиссии по ликвидации последствий аварии Борис Щербина.
Третья — показывает, как ломаются жизни обычных людей, и нерожденных тоже. Мы видим известную уже историю Василия и Людмилы Игнатенко, она описана в «Чернобыльской молитве» Светланы Алексиевич. Он — 25-летний пожарный из Припяти, который в числе первых отправляется тушить огонь на АЭС. Она — его беременная жена, которая бросается за ним в Москву, чтобы не оставлять умирать одного. Людмила будет стоять с другими женщинами, вынужденными хоронить своих мужей в цинковых гробах, в асфальте, в братской могиле.
«Чернобыль» Крэйга Мазина держит в таком же эмоциональном напряжении, что и «Чернобыльская молитва» Алексиевич. И хотя эти две истории абсолютно разные, они дополняют друг друга. Если Мазин дает понимание процессов, то Алексиевич показывает судьбы жертв радиации.
Гений белорусской ученой
Что не может не тронуть белорусского зрителя — в сериале в образе ангела-спасителя предстает ученая Ульяна Хомюк из Института ядерной энергетики АН БССР. Именно она первой в Минске понимает, что на АЭС произошел взрыв и идет к партийному руководству, чтобы предупредить о последствиях. Она решает ехать в Припять, когда жителей уже эвакуируют, чтобы рассказать коллеге Легасову о тех факторах, которые могут спровоцировать непоправимые последствия уже самой ликвидации взрыва. Она едет в Москву в больницу, где умирают специалисты реактора №4, искать правду и воспроизводить ход событий, чтобы предотвратить повторение трагедии.
На самом деле Ульяны Хомюк не было. Это один из вымышленных, хотя и ключевых, персонажей в сериале. Хомюк олицетворяет собой сразу десятки ученых, которые исследовали причины аварии и искали возможность минимизировать последствия.
В сериале есть ряд таких неточностей, но — невероятно — они лишь усиливают художественную выразительность, что делает фильм интересным для зрителей всех континентов.
Комментарии