На пожаре в центре Минска погиб молодой активист. Блокировал дороги, снимал со зданий государственные флаги, шил бчб-флаги
Ночью 13 декабря в Минске погиб 28-летний Эрнест Дяткович.
В половине 12-го в квартире на улице Короля начался пожар. Спасатели, выехавшие на место, нашли в квартире тело хозяина.
«Причина смерти — отравление угарным газом. Версию с самоубийством мы даже не рассматриваем, — сообщила «Нашей Ниве» мать Эрнеста. — Ждем результатов экспертиз».
Что произошло, точно пока неизвестно.
У Эрнеста остался маленький сын.
«Во дворе его многие знали. Он очень хороший и открытый человек. Все соседи отзываются о нем только положительно. Причина возгорания пока устанавливается, были предположения, что это из-за курения в постели, но их сразу отмели: Эрнест курил на балконе, его там постоянно видели.
Возможно, возгорание произошло из-за обогревателя: в квартире старые окна (Эрнест как раз делал ремонт), и, может, было холодно», — поделились мнением соседи с порталом Онлайнер.
Соседи по площадке рассказали «Нашей Ниве», что пожар заметили, только когда увидели дым:
«Сначала пошел неприятный запах — наверное, начал плавиться пластиковый потолок. А потом у одного из соседей пошел дым прямо из розетки — тогда он и вызвал МЧС. Конкретных причин возгорания мы не знаем».
В районном чате Эрнеста вспоминают как очень смелого и решительного человека.
«Он очень много сделал для общего дела. Не только ходил на марши, в цепи и блокировки. Шил флаги. Его 3-х метровый флаг засветился на фото всех цепей у кинотеатра.
Эрнест расклеивал по району печатные материалы. Вел себя очень смело, иногда снимал с административных зданий их флаги, как с поликлиники на улице Сухой, например.
Лично меня, когда творился ад на стеле, оттягивал за руку и направлял, куда бежать.
Все время чем-то занимался, был активен и смел в своих действиях», — вспомнил Эрнеста один из участников чата Романовской Слободы.
В октябре Дяткович был осужден на 15 суток: его забрали из дома. Флаги он шил непосредственно дома, подтверждает его мама. В чате жители района пишут, что многие получили свой первый в жизни бело-красно-белый флаг именно от Эрнеста — в подарок.
«Эрнест и его жена с ребенком — первые во дворе люди, с которыми мы познакомились, после того как переехали в нашу квартиру. Мы часто видели их втроем или просто Эрнеста с сыном, но до какого-то времени не общались — просто виделись издалека. Оказалось, они довольно общительные, веселые, со своими идеями и планами на жизнь.
После знакомства стали махать друг другу на улице и переговариваться с балконов на перекурах, — вспоминает Эрнеста его знакомая и соседка Яна. — Помню, когда мы сажали с мужем дерево на нашу годовщину свадьбы (23 августа), Эрнест, проходя мимо, улыбнулся. Разговорились. И тут вдруг он достает из кармана байки красно-белую ткань, протягивает нам. «Это вам, я здесь дома их сам делаю», — говорит. Это был первый флаг, который появился у нас дома.
Мы его сразу на окно повесили, а потом на марши с собой носили. Он от этого развалился весь — Эрнест тогда флаги еще склеивал, а не шил. Но он был нам дорог, оттого что самый первый наш флаг!
Потом, конечно, мы обзавелись более качественным и с «Погоней», стали с ними на марши гонять, но тот флаг до сих пор почетно висит в нашем окне.
Вообще, Эрнест был очень активным борцом против системы. Периодически, проходя мимо, поздоровается и сунет в карман какую-нибудь листовку или стикер — украдкой так, невзначай, отчего сразу чувствуешь общность какую-то, причастность к общему подпольному делу.
Наклейку с крысой в короне я до сих пор храню, никуда не приклеила.
Мы знаем, что этот партизан снимал красно-зеленые флаги с административных зданий, за что впоследствии поплатился: Эрнеста выследили и забрали.
Задерживали его и во время маршей. Помню, во дворе встретила его, а он восторженно рассказал мне, как только что сбежал из автозака. «Остановились мы, весь ОМОН высыпал из зака, я один остался. Ну, думаю, чего мне их там ждать что ли? Я выскочил и бегом!»
Бесстрашный малый был, с большим и добрым сердцем. До сих пор, когда иду возле дома, кажется, что увижу знакомую фигуру в кепке с капюшоном; или, как обычно, откроется дверь соседнего подъезда, а оттуда — он быстрым шагом выбегает.
И тут же накатывает понимание, что не будет этого больше, и сердце начинает щемить от грусти…»
«Был голодный, как из Освенцима, не ел ни мяса, ни овощей». Что известно о смерти бобруйского журналиста, на которого завели уголовное дело в Польше1919
Комментарии