Олег ЛСП — о жизни после 24 февраля, творчестве на белорусском языке и плейлистах Лукашенко и Путина. Большое интервью
Жизнь после 24 февраля, запреты и судебные повестки, творчество на белорусском языке и песни в плейлистах Лукашенко и Путина — все это «Наша Ніва» обсудила с лидером группы ЛСП Олегом Савченко во время эксклюзивной беседы.
«Наша Ніва: После начала боевых действий в Украине ты почти исчез из медиапространства. Из чего состояла жизнь Олега ЛСП в последние три месяца?
Олег ЛСП: К концу прошлого года запланировал посещение международной выставки «Экспо» в Дубае. В прошлый раз, когда туда попал, путешествовал по секциям один, потому что коллеги из моей делегации поддались искушениям пляжного отдыха. И даже на концерт Black Eyed Peas не пошли, который произвел на меня огромное впечатление. Поэтому этой зимой решил: нет, мы снова туда все пожалуем — и на этот раз уже фундаментально к ивентам всем присоединимся.
Активности «Экспо» по времени были распланированы на шесть месяцев и заканчивались в марте. Поэтому пару недель нового года провели в Дубае. Потом понял, что эмоционально не вытаскиваю осмысление того треша, который происходил вокруг. Как результат, мы решили пока не возвращаться ни в Беларусь, ни тем более в Россию — и несколько месяцев провели в путешествиях. Это помогало и окружение менять, и каким-то образом хотя бы на некоторое время переключаться, чтобы не сойти с ума окончательно.
«НН»: Ты открыто и однозначно выразил отношение к военной агрессии: выложил в сеть live-клип на песню «Ураганы» и направил средства в фонд поддержки беженцев. Поступок музыканта с большой буквы, если учесть, какая большая у него доля русскоязычной аудитории…
ОЛ: Слушай, не хотел бы спекулировать на этой теме. Здесь нет ничего сверхъестественного. Все, что имел сказать на этот счет, довел через запись в Инстаграме.
Люди, которые способны читать, в этих абзацах найдут для себя все ответы. К тому же пиариться из-за каких-то гражданских позиций считаю нецелесообразным: каждому поступку свое время.
«НН»: Почувствовал ли ты какое-то разделение музыкального мира, тамошней тусовки после 24 февраля?
ОЛ: Отвечу личным примером: весь мой состав, с которым устраивал гастроли в разных странах, разлетелся, как осколки военных снарядов — Германия, Польша, Португалия, островные государства. Остался, пожалуй, только барабанщик, который совсем недавно присоединился к коллективу. События в Украине, как катализатор, ускорили людей с решениями, которые вызревали уже не одну неделю. Мои ребята тоже не исключение. Кого-то события зимы перетрясли эмоционально, кто-то рационально взялся оценивать ситуацию. Но и те, и другие пришли к подобным выводам… Поэтому сейчас нет не только особого желания выступать с концертами, но и такой возможности.
«НН»: Насколько нагуглил, в последние месяцы ты столкнулся с серией запретов на творчество в России, а на родине попал в «черный список»…
ОЛ: В России чуть ли не каждые шесть месяцев то ли с 2017, то ли с 2018 года — со времен блокировки трека «Монетка» — какие-то юридические казусы валятся на наши головы. Из «свежего», скорее всего, ты видел новости о запрете песни «Канкан». Почему, по какому поводу? Пес его знает!
У меня даже литературная теория появилась.
Люди в этих цензурных комитетах (или как там они называются) научились слои в песнях считывать глубже, чем я способен их закладывать — и теперь каждую запись «перебирают» на свой ум. Ну что могу сделать в таком случае? Разве только уважение выразить…
Вот ты хохочешь, а может все так серьезно и есть?! Хотя в том же «Канкане» идет рассказ об отношениях мужчины и женщины — и текст заканчивается строками «если судить по твоему лицу, тебе нужен ключ: мне же он не нужен, если я уйду». Очевидно же, что посыл о разлуке. В ответ же получаем повестки по всяческим подозрениям в призывах к суициду. Откуда что берется?
Могу только представлять, опираясь на наши реалии, как система срабатывает. Может, в какой глубинке — условном Череповце — мать десятилетнего мальчишки увидела его плейлист. И там следом за треком Фейса «Бургер» идет наша «Монетка». Послушала одну песню, послушала другую, ошалела и взялась звонить в полицию. Мол, сделайте что-нибудь: это же не люди, а хищники какие-то. В ста случаях ей ответят «Отличненько!» и ничего не будут делать. А на сто первый какой-то ответственный человек рапортует: «Да, обязательно разберемся», — и пойдет к руководителю.
Главный по чину в ста случаях бросит протокол в мусорку, а на сто первый решит «положить конец этому аду музыкальному». В результате из какого-нибудь суда Новокузнецкого округа города Чебоксары нам прилетает решение о запрете трека. А после оно мгновенно разлетается по телеграм-каналам. Так и живем…
«НН»: Слушай, вот мы о запретах беседуем. А представь, что треки ЛСП в тоже время звучат в плэйлистах Лукашенко или Путина?
ОЛ: Креативный вопрос, конечно, но вынужден тебя разочаровать. Эта генерация нашу музыку слушать не будет. Там другие вкусы, другие приоритеты, другое понимание всего вокруг. Может, какие дети либо, скорее, даже внуки могут трек-другой наш умыкать. Однако точно не те, о ком ты интересуешься.
«НН»: Возвращаешься ли сегодня каким-то образом к творчеству? Ведь в конце зимы, насколько помню, ты писал: «Встречал 23 февраля с множеством творческих идей, что нетерпеливо ждали своего воплощения. А на следующий день они все сразу показались абсолютно несущественными».
ОЛ: Последние недели проводил время с семьей в формате 24/7 — и это, как бы странно ни звучало, довольно сложная работа. Даже счастье может стать приторным, если каждый день смаковать его огромными черпаками. Поэтому на что-то новое элементарно не хватало времени.
Однако несколько недель назад я, так сказать, «растрибушил закрома»: показал знающим людям материал из архивов, чтобы что-то обработать, вдохнуть в него определенную свежесть. Сразу, конечно, все с космической скоростью не улетело. Но с мертвой точки сдвинуло, как в тех торрентах: когда скачивание снимаешь с паузы, оно так понемногу — хрусь, хрусь — и разгоняется.
Что-то делать хочется, однако сложно понять, что именно. Не понимаешь, как рефлексировать: в лоб — желания нет, ведь это неинтересно, опасно и неэстетично, а чтобы не в лоб — надо серьезно все обдумать да через себя пропустить, переработать. А это сегодня непросто.
«НН»: Теперь стало модным и клевым изучать белорусский язык. Не думал пойти этим путем?
ОЛ: Я такой человек, что не люблю какие-то разовые акции, чтобы поддержать тренд. Да и вообще скептически к любому «мейнстриму» отношусь. Если что-то начинаю, то делаю уже фундаментально и в тему ныряю с головой. Это, конечно, имеет побочные эффекты, так как отбирает много энергии и сил. Однако если во что-то углубляешься, то углубляйся со всей ответственностью и совершенством.
Что касается белорусского языка, такие замыслы есть, причем достаточно давно. А с возрастом желание их реализовать только увеличивается, ведь оцениваешь свою жизнь не только из перспектив сегодняшнего дня, но и более широко. Хотя понимаю: белорусскоязычный проект — максимально противоречивая штука. С материалистических позиций очевидно, что профита он никаким боком не принесет. Но эстетически хочется почтить уникальную культуру, которой долгое время пренебрегали.
Согласись, даже в школе, где язык преподавался, никто особо к нему не поощрял. Да и крутым его изучение не считалось. Поэтому задумываешься: если не ты, то кто эту предвзятость уничтожит, кто поможет вернуть родному слову адекватное отношение со стороны людей?
Плюс вопрос примера, который приводят детям, чтобы у тех проснулась любовь к языку.
Мне повезло: прадед учил белорусскому Рыгора Бородулина, мама свободно разговаривает и пишет на родном языке. А что дальше? Какие «мотиваторы» будут у моих детей? Что будет вокруг?
Поэтому и держу в голове идеи о продвижении белорусского языка. Однако пока вокруг стоит такой трэш, вряд ли реально их реализовать.
«НН»: Украинцы сейчас дают концерты по всему миру и собирают деньги на поддержку страны. Твоя мысль, почему белорусские исполнители не сумели таким же образом консолидироваться в 2020-м?
ОЛ: Как говорил мой друг Юрий Козловский по прозвищу «Юкинг», мужчины и женщины — немножко разные люди (смеется). Все дело в менталитете.
Приведу пример для лучшего понимания. Когда приезжаешь к музыкантам в Украину, сразу попадаешь в движение, будто в Гарлеме: «Ё, бро, давай что-то делать: вот бит, вот моя начитка, вот тут ты начитаешь! Дудка нужна? Не вопрос. Пиано? Да легко. Погнали!» У нас же, если что-то предлагаешь, слышишь в ответ: «Короче, там надо гитару сначала записать. Где-то через неделю приедет чувак, я у него спрошу, чтобы еще у одного чувака эту гитару заказать. А после уже я наберу тебе и договоримся. Но только не сразу, а после моих каникул… « Так и работаем.
«НН»: Знаю, что ты любишь баскетбол НБА. Скажи, почему суперзвездный ЛеБрон Джеймс считает нормальным говорить о проблемах беженцев вслух, а легендарный тренер Грег Попович осуждает агрессию в Украине, хотя им эти проблемы — с учетом километража — должны быть безразличны? В то же время белорусские спортсмены в основном молчат, хотя вторжение их касается напрямую.
ОЛ: Вот смотри, во время посещения Дубая пожаловал в книжный «Кинокунья». Так там научный отдел по теории музыки занимает пространство отдельно взятого белорусского магазина. Полчаса там провел, когда осматривал полки с материалами исключительно по клавишным… А теперь сравни это с минским центральным книжным магазином. Чувствуешь разницу в воспитании, отношении к возможностям понять этот мир и воле выбора того, какими установками жизненными пользоваться?
Вспомни в то же время, в каком возрасте в Штатах молодежь начинает жить независимо от родителей, когда начинает нести ответственность за свои поступки. Если у нас люди только-только задумываются, как бы слезть с мамкиной шеи, а в идеале — так и напрямую свалить из страны, то за океаном в это время человек имеет и дом, и машину, и жену, и детей. Он уже думает, куда внуков учиться отдать и о собственном здоровье заботится, на каждый день недели выбирая витаминный комплекс для развития полушарий мозга. А у нас, если одна таблетка на все будет у людей, то уже и хорошо.
«НН»: Ты говорил, что искренне веришь в тезис «Добро всегда побеждает». Чего сейчас не хватает белорусам, чтобы добро победило?
ОЛ: Уточню, побеждает не добро, а время. Все же знают: если долго сидеть на берегу речки и смотреть на воду, по ней рано или поздно проплывет известный всем объект. Поэтому белорусам стоит просто чуточку подождать — и все пройдет, как в той песне, и обида, и радость. Чем хуже нам сегодня, тем лучше будет потом, уверен в этом.
Комментарии