«Первый поцелуй был неуклюжий, так как ударились зубами». Петербуржец влюбился в белоруску — а ее теперь могут отправить в колонию на много лет
24-летнюю белоруску Яну Пинчук задержали в Санкт-Петербурге в минувшем ноябре. Ее собираются выдать на родину, где девушка может получить до 20 лет лишения свободы за ведение протесного чата «Витебск 97%».
Пока она в СИЗО, ее интересы на свободе представляет петербуржец Никита Сафронов, который женился на ней после задержания. За несколько дней до последнего из судов Никита рассказал «Нашай Ніве» о своей белорусской любви, за которую готов бороться до конца.
Знакомство
Мы познакомились с Яной в 2020 году. Когда в Беларуси начались протесты, я захотел как-то помочь людям, пострадавшим из-за насилия силовиков. Искал информацию о том, что можно сделать для белорусов, и наткнулся на страницу Яны. Написал ей сообщение, и так мы начали общаться. Я на то время жил в Испании, но скоро наше общение стало таким личным, что я решил ехать к им и знакомиться вживую.
Она тогда жила в Москве, куда переехала в 2018 году за своим тогдашним парнем. Как любой человек, переехавший из маленького города в большой, она восхищалась Москвой. Стала проектировать там металлоконструкции для натяжных потолков, но в какое-то время перешла на работу официанткой, где получала больше денег. После начала пандемии она вернулась к проектированию, так как во время карантина рестораны были закрыты.
Чем она мне понравилась? Думаю, своим стержнем, нетерпеливостью к несправедливости. Наверное, предпочел ее горячие глаза и ощущение, что можешь помочь людям и что только это приносит тебе удовольствие. Очень мало людей, что готовы так бескорыстно делать что-то для других. Взять хотя бы ее желание помогать белорусам найти своих арестованных близких и собрать им передачи — она занималась этим, даже несмотря на то, что находилась не в Беларуси.
Она очень импульсивная, но в хорошем смысле, а еще очень добрая и отзывчивая. У нее всегда порядок, у нас дома было очень чисто, и я постоянно получал от нее нагоняи за то, что не помыл посуду или не убрался за собой. Она очень хотела помогать животным, находить хозяев для тех, кто в приютах. Не пользовалась косметикой, которую тестировали на животных.
Яне очень хотелось вернуться в Беларусь и жить в родной стране, но не в нынешние трудные времена. Родной Витебск она описывала как похожий на Санкт-Петербург. Что касается белорусов, она описывала их как очень чутких и светлых людей, и я сам убедился в этом, когда смотрел видеозаписи с мирных акций протеста в Беларуси.
Встреча
Мы впервые увиделись в Москве в январе 2021 года. Встреча была немного сумбурной, ведь долго ее ждали, и первый наш поцелуй был неуклюж, ведь ударились с ней зубами. Но ведь все равно это была любовь с первого взгляда.
Я плохо знаю Москву, я абсолютный петербуржец, тем более на то время два года жил за пределами России, поэтому в ту, первую, встречу она показывала мне Москву.
Стояла хорошая, снежная зима. Мы утром пошли в магазин и приготовили поесть, я привез из Испании различные лакомства вроде хамона и сделал Яне традиционный испанский завтрак. А потом мы гуляли по городу — думаю, это единственные приятные воспоминания, которые есть у меня о Москве.
В итоге мы решили жить в Питере, так как у меня есть здесь квартира. Планировали накопить деньги и улететь в Испанию, отдохнуть там где-то месяц и познакомить Яну с моей мамой, которая там живет. Снимать квартиру, особенно в Москве, очень дорого, поэтому решили, что скорее бы насобирали нужные деньги, если бы переехали в Питер и не платили за съемную квартиру.
Питер, мне кажется, принимает всех, но вряд ли она сразу его приняла. Мы переехали туда в марте, а март там — очень дождливый и пасмурный месяц, Петербург вообще очень мрачный с сентября по март. Она от этого быстро впала в депрессию. Но потом началась весна, она увидела цветущий город с разводными мостами, я сводил ее покататься на корабле по Неве. Тогда она полюбила Петербург.
Первый год в отношениях, наверное, самый насыщенный. Вы узнаете друг друга, радуетесь друг другу. Лето, Петербург, любовь… Только после Яниного задержания я узнал, что ее уже тогда объявили в межгосударственный розыск, что тогда уже много белорусов находились в российских СИЗО, а некоторых экстрадировали в Беларусь.
Сама она тоже за этим уже не следила, так как на момент нашей личной встречи она не помогала задержанным.
Мы жили, как обычная пара: ссорились, мирились, вместе готовили еду, ходили гулять. Моя квартира находится недалеко от Финского залива, и мы часто ходили к морю, могли взять с собой немного сладостей и бутылку вина (улыбается). Садились у моря, смотрели на него и беседовали.
Мы с ней хотели жениться — не в СИЗО, а нормально. Я имею испанский ВНЖ, поэтому она, как моя жена, могла бы там претендовать на ВНЖ. Планировали уехать в Испанию сначала в сентябре 2021 года, потом перенесли поездку на декабрь, так как она не могла получить визу. Нам не хватило одного месяца.
В то время была пандемия, и белорусам было не так легко получить визы. Как только это стало возможным, она пошла в польское консульство, из-за этого ее и задержали.
Дело в том, что перед консульством стоит полицейская будка, и каждого человека, который туда приходит, пробивают по базе на розыск. Так пробили и Яну — о ней всплыла информация, и через три дня к нам пришла полиция.
Арест
Утром 1 ноября Яну забрали из дома. Ее увезли в отдел полиции на Васильевском острове.
Только в семь вечера мне позвонили из прокуратуры и попросили, чтобы я привез Яне поесть, так как она ничего не ела где-то с 10 утра, также предложили привезти лекарства и одежду. Тогда адвокат впервые увидел Яну, на тот момент с нее уже взяли показания.
(Против девушки предъявлены обвинения сразу по 5 уголовным статьям, среди которых разжигание национальной розни, призывы к действиям против национальной безопасности, клевета. — «НН»)
Поначалу казалось, что это какой-то очень плохой розыгрыш — хорошо спланированный, но по-человечески неприемлемый. Вокруг нашего дома постоянно снимают фильмы, так как там типичная советская застройка, и как раз в день ареста там было очень много трейлеров и съемочных групп. Когда мы с друзьями ехали из прокуратуры, казалось, что и мы участвуем в каком-то кино.
В голове была полная каша, страх и отчаяние. Не понимал, что нужно делать, потому что никогда не был в такой ситуации, но постепенно успокаивал себя и начинал действовать. За первые три дня, до суда по мере пресечения, поспал в общей сложности около пяти часов, и то благодаря бесчисленным таблеткам валерианы.
Я не думал, что это может затянуться более чем на полгода. Тогда еще не началась так называемая спецоперация, в России работал ЕСПЧ, и Москва прислушивалась к его решениям. Максимальный срок содержания под стражей тогда составлял полгода, но Генеральная прокуратура нашла лазейку и переквалифицировала Янино дело, что дает им возможность продлить ее содержание.
СИЗО — это не санаторий, там очень сыро и бегают крысы. Но в камерах есть холодильник, телевизор. Только на днях передали Яне антенну, которую относил ей в декабре. Еще фотографирую для Яны наших животных, кота и собаку, высылаю фотографии моря, мест в Петербурге, куда она очень любила ходить.
У нас было несколько свиданий через решетку и стекло, для этого я писал заявление в прокуратуру, так как я законный муж и имею право видеть жену. На встречах мы с ней не обсуждаем происходящее в мире, просто стараемся общаться так, якобы между нами нет этого стекла.
У них есть проблемы со здоровьем — астма, панические атаки, гастрит и язва желудка. Но она пытается поддержать себя через занятия спортом, плюс я стараюсь класть ей в передаче как можно больше полезных продуктов, таких как красная рыба, сухофрукты, орехи.
Мы с Яной пишем в письмах друг другу: «Верим в лучшее, но готовимся к худшему». И еще: никогда нельзя опускать руки, пока есть возможность бороться.
Когда Яну экстрадируют, ничего оптимистичного я в этом не вижу. Но пока она в России, мы имеем хоть какие-то законные способы бороться за ее свободу, и паниковать нельзя. Это сложно, и Яне сейчас сложно, но мы поддерживаем друг друга.
Брак
Конечно, ненормально, что нам пришлось жениться в СИЗО, но нам никто не запрещает потом сыграть настоящую свадьбу. Пригласим близких и родных людей, еще раз достанем паспорта и обменяемся кольцами. То, что мы поженились в СИЗО, было вынужденной мерой.
В день бракосочетания я приехал в ЗАГС, с сотрудницей ЗАГСа мы поехали в СИЗО, и там через четыре с половиной месяца мы с Яной впервые увиделись не через решетку. У нас было 15 минут, мы сумели пообщаться, обнять друг друга и поцеловать.
Если 1 июня суд не отменит постановление об экстрадиции они (суд не отменил его. — «НН»), есть еще одна возможность помешать ее вывозу в Беларусь, и это — Европейский суд по правам человека. Вряд ли Россия к нему прислушается, но бывают чудеса.
На случай, если ее все-таки экстрадируют, я уже ищу адвоката в Беларуси. Нужно быть готовыми ко всему, чтобы там у нее был человек, способный хоть как-то ее защищать. Мой собственный адвокат рекомендует мне не ехать в Беларусь как мужу «экстремистки». Я могу только найти хорошего защитника и помогать родителям Яны, а также продолжать о ней рассказывать. Не надо молчать о человеке, который сидит в тюрьме за свободу.
«Наша Нiва» — бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬ
Комментарии