«Планирую возвращаться на войну». Беседа с женой погибшего добровольца Волата
Жена Павла Ольга в интервью «Салідарнасці» рассказала, как встретила своего суженого, что привело ее избранника в Украину, и почему она собирается ехать на войну.
— Мы познакомились на службе. Паша вместе со своим побратимом, тоже белорусом, пришли служить к нам в подразделение Вооруженных сил Украины, — вспоминает Оля.
Это был конец марта-начало апреля. Мы с подругой ехали в город, нас отпустили в магазин. И вот мы подошли к штабу, чтобы сообщить командиру, что мы идем. В тот момент я впервые увидела Пашу — стоит молодой парень, крепкий, высокий, голубоглазый, очень-очень красивый.
Он с другом проходили свои процедуры вроде регистрации, а мы по своим делам поехали. Потом виделись на полигоне. А отношения наши завязались, когда мы уже были в зоне боевых действий в одной части. Это переросло в нечто большее, чем дружба. Так с июня 2018 года началась наша история.
— Ольга, а кем вы служили? Какая у вас военная специальность?
— Я была пулеметчицей.
— Ого! А как Павел воспринял это?
— Я начала служить в 2017 году, тогда боевые специальности у девушек не были настолько распространенными. Паша пришел к нам, имея два года службы в добровольческом батальоне. Женщин-военнослужащих он уже видел, как и жен военнослужащих, которые также служили и не по тыловым специальностям. Поэтому его это не удивляло.
Мы с ним много об этом беседовали, он опытный боец, поэтому я могла его расспрашивать, обращаться за советом. Тем более, что он тоже работал с пулеметом, хотя и разведчик. А я служила в пехотном подразделении.
Мы много времени обсуждали работу. И если, например, отдыхали или были дома, я говорю: ну все, давай уже не будем говорить о работе. Он говорит хорошо, но мы все равно возвращались к теме пулеметов.
Однажды была смешная ситуация, мы были в увольнении в Киеве, в нашем любимом кафе «Мафия». После ужина мы вызвали такси, сели в машину, поздоровались и продолжили разговор о пулеметах и патронах. И потом заметили, таксист молчит и смотрит на нас в зеркало. И мы сменили тему разговора, так как подумали, что человек неудобно чувствует себя.
— Оля, чем Павел пленил ваше сердце?
— Он мне понравился сразу, он очень красивый парень. Но я же не приду к нему и не скажу: о, белорус, какой ты красивый, давай с тобой встречаться. (Смеется).
Мы не планировали отношений, а потом, когда начали разговаривать, я почувствовала, что он настоящий мужчина. Смелый. Человек слова. То есть не было лишней говорильни, пустых обещаний. И когда мы начали встречаться, он искренне сказал: Ты понимаешь, что я буду воевать, и даже если мы будем жить вместе, станем семьей. Пока будет идти война — я буду воевать. Чтобы не было такого: ты не иди, давай будем вместе.
У меня и в мыслях такого не было, я всегда его поддерживала. Знала, что он не будет сидеть со мной дома, ухаживать за ребенком и ходить на цивильную работу. Честно говоря, если бы он не воевал в трудные для страны времена, у нас вряд ли что-то получилось.
От рождения Паша был воин, это было дело его жизни до самой гибели. Это не означает, что он не любил нас с дочерью, или мало времени нам уделял, но работа была для него очень важна.
Я знала, что будет нелегко, потому что с такими мужчинами очень трудно идти по жизни. Это красиво только в кино. А на самом деле реалии гораздо жестче, но тем не менее, это были самые счастливые годы моей жизни.
— То есть вы понимали, что Павел не будет отсиживаться дома, пока идет война и будет рисковать своей жизнью ежедневно?
— Да, конечно.
— Как Павел делал вам предложение?
— Нам, как и всем, хотелось красивой свадьбы, насколько это возможно в условиях нашей профессии. И мы ее планировали еще в конце 2019-го года.
В нашем случае не было ничего, как в кино, мол, выходи за меня замуж. Он всегда говорил, что мы всю жизнь будем вместе и никогда не расстанемся.
То есть жениться — это просто юридическое оформление отношений, а не новый этап в отношениях. Ведь мы, по сути, жили с ним в своем мире, в который никто не имел доступа. Никто никогда не понимал кого-то из нас так, как мы понимали друг друга.
И это, наверное, самая болезненная ситуация, когда остаешься один, ты похож на Хатико. Ты просто его ждешь…
Мы собирались пожениться. Павел говорит: как со следующей ротации приедем, подадим заявление в ЗАГС. Но возникла проблема: карантин в связи с ковидом.
Паше нужно было оформлять документы — вид на жительство. Для этого нужно было пересечь границу например с Молдовой. И тогда бы ему сделали документ, но тогда границы были закрыты, миграционные службы не работали, в итоге документы просрочились, и Павел оказался в непонятном статусе, мы не смогли жениться официально.
….Когда у нас родилась дочь, мы столкнулись с большими проблемами, чтобы зарегистрировать ее.
Но нам повезло, что в декабре 2020-го Паша получил гражданство, благодаря указу президента.
Поэтому расписались мы в 2021-м, когда уже у нас была маленькая Алиса.
— Как изменилась ваша жизнь после полномасштабного вторжения России в Украину?
— Глобальных изменений в нашей жизни не произошло. Мой муж всегда был на фронте. В 2021-м году Паша получил серьезное ранение. Мы пережили тяжелый период, так как врачи не давали гарантий, что он выживет. Осколок попал ему в голову, на пару миллиметров до той части мозга, которая отвечает за важные функции, второй осколок попал в сердце, оттуда его не смогли достать.
Паша прошел реабилитацию, все было хорошо, но служить в армии он не мог и это для него стало большим стрессом. В гражданской жизни он не видел себя от слова совсем.
Я пыталась его подбадривать, говорю, что-то придумаем, не пропадем, все наладится. И конечно, его это не утешало, и он не видел для себя никаких перспектив. Для него это был крах. Но как-то начало налаживаться, он поехал в Киев к знакомым, и ему обещали помочь вернуться в армию.
Это было в феврале, накануне моего дня рождения. Я его просила остаться хотя бы на праздник, но он говорит: это не последний твой день рождения, не переживай, надо ехать.
В новостях говорили, что готовится полномасштабное вторжение, мы знали, что рано или поздно Россия нападет, поэтому для нас это не было неожиданным.
24 февраля муж прислал мне сообщение в телеграме, там был список его амуниции, которую ему нужно собрать. Почта не работала, поэтому передали форму через знакомого, который ехал в Киев.
Паша хотел, чтобы мы с Алисой, которой был год и четыре месяца, эвакуировались, но мы отказались. Ведь он на фронте, в горячих точках, а меня не будет рядом, вдруг ему что-то пригодится. Поэтому мы остались дома. Волынь — относительно спокойный регион, здесь не бомбили, как в Харькове.
Мне всегда было страшно, когда муж на фронте, но тревоги не было, ведь он профи, хотя война и никто не застрахован.
Когда мы вместе служили, мне было страшнее, чем, когда я была дома, потому что у меня было больше информации. Павел звонил или писал, держал меня в курсе по возможности. Он мог написать смс «ну как вы, мои девушки?», я отвечала, что все хорошо. «Я тебя люблю» — «И мы тебя любим». Мы неделю могли переписываться в таком режиме.
Мне было страшно, снились кошмары на фоне стресса, но совесть не позволяла рассказывать о них ему, так как знала: он будет переживать, тревожиться, а надо было поддерживать его.
Уже потом, когда встретилась с его побратимами, когда они приехали к нам в гости, к Паше на могилу, они рассказали, что Волат такой грозный, суровый, и они не могли представить, что у него есть жена.
Однажды, когда у них были учения, я ему позвонила, а он нежно поздоровался, так его побратимы сначала переглянулись, и Паша сказал, что у него есть жена, маленькая дочь.
Он был очень заботливый муж и папа, всегда уважительно к нам относился, от всего нас защищал. Он самый лучший, с ним никогда не было страшно.
Думалось, лишь бы он был жив и здоров, все было нормально, дальше мы сами разберемся.
— Повлияло ли на ваши отношения то, что после рождения дочери Павел вернулся в армию, а вы остались дома?
— Нет. Хотя как в каждой семье у нас могли быть такие периоды напряжения, но это не было связано с рождением ребенка. Мы могли поссориться, не разговаривать какое-то время. Я могла сказать ему: знаешь, это просто такой период, позже все будет хорошо. Он говорит: да, знаю.
Мы думали, что его ранения в 2019, 2021-м — это самое страшное, что с нами произошло, и дальше мы заслужили лучшую жизнь.
Когда родилась Алиса. Пашу отпустили на 10 дней. Он забрал нас из роддома и даже этот срок не побыл с нами. Помню, как он уезжал, я начала плакать, мне стало так обидно, но взяла себя в руки.
Паша умел разграничивать жизнь: дома он не занимался рабочими вопросами. Когда он приехал к семье — он занимается нами. Он очень любил гулять с Алисой.
Для него это был релакс — брал с собой коляску и шел с ней на прогулку. Таким образом он отдыхал.
А в самые сложные моменты ее детства, когда зубки резались, у меня сессия надвигалась через неделю в университете. Мы заступали на дежурства с малышкой по сменам. Когда в первом часу ночи малышка просыпалась, я до трех с ней была, а потом меня сменял Паша, носил дочку на руках.
А утром мама моя приходила помогать, а мы ложились спать. Это было в конце 2021-го, а потом в феврале Паша поехал, и это была последняя наша встреча. Он погиб, когда Алисе было полтора года. И больше нечего вспомнить…
— Как вы узнали о том, что Павел погиб?
— 15-е мая 2022 года (день, когда погиб Павел «Волат» — С.) был хороший, солнечным день. Мы вышли погулять с Алисой и моей мамой, было тепло, все вокруг зеленое. Мне позвонила подруга, сказала, что погиб наш побратим. Мы были шокированы.
За час до этого Паша прислал мне сообщение. У меня не было тревоги. Написала ему, что знакомый парень погиб, но Паша не прочитал.
Начала ему звонить, но он вне зоны действия сети, так бывает, меня это не насторожило. Не ответил он и вечером.
Наутро у меня не было даже малейшего чувства тревоги. Я должна была идти на маникюр, и тут мне позвонил Пашин побратим — тот парень, с которым они начинали служить в нашем подразделении.
Я помню этот момент. Мы поздоровались, а дальше не помню — не то, чтобы провал в памяти.
Мама сказала, что я побелела, а я не могу даже передать, как это было. Сначала мне казалось, что самое страшное — позвонить Пашиной маме и сказать ей об этом. Побратим Дима говорит: если ты не можешь — я могу позвонить. Говорю: нет, я сама.
…Алиса испугалась моего крика, и мама ее повела на улицу. Потом был туман, я смутно помню похороны.
Я понимала, что раз Дима утром позвонил, то жизнь сломана. И как существовать дальше, у меня не было представления. Я не хотела об этом думать, думала, что это мне просто снится.
Это действительно, когда ты хочешь куда-то выбежать, бежать, кричать, бежать за ним. Ты осознаешь, что его уже нет, что он погиб…
В общем у меня сейчас такого осознания нет, я все еще жду его. И я знаю, что однажды этот момент придет, мы снова будем счастливы, я правда не знаю, когда.
Мы с ним были больше, чем просто муж и жена. Это был мой лучший друг, мой брат, побратим. Это любовь, которая случается один раз в жизни. Я очень люблю своего мужа и все-таки надеюсь, что это не конец. Ну не может просто так все закончится.
— Ваша любовь не закончилась с гибелью мужа, она продолжается и существует не только как продолжение в ребенке.
— Да. Это то, что будет всегда. Люди, когда хотят посочувствовать и не могут подобрать слова, они часто начинают говорить неуместное. Например, часто звучит фраза, что вот у тебя ребеночек остался. То есть они думают, что если твой возлюбленный умер, а остается ребенок, то это полностью меняет ситуацию.
Я безгранично люблю своего ребенка, больше всех на свете. …Но дочь не заменит мне Пашу. Моя потеря не станет легче от того, что есть ребенок.
— Оля, это правда, что вы собираетесь возвращаться на войну?
— Да, планирую. Хотела раньше, но поскольку Алиса очень маленькая, не получается вернуться в армию. Я всегда хотела служить, это дело моей жизни. Просто я не такой крутой воин, как Паша. Армия для меня больше о профессии.
А Паша — прирожденный воин, он родился, чтобы врагов уничтожать, защищать свою землю, свою семью.
Мое участие в этой войне неизбежно, и я бы давно стала с мужем в один ряд, но надо растить маленького ребенка.
Я бы не увольнялась из армии, если бы Паша не настоял на том, чтобы я занималась учебой. Он категоричен, с ним лучше не спорить. Это его злит, и ситуация от этого не изменится, просто будет конфликт. Короче, он настоял на увольнении.
И как в воду смотрел — я ушла в феврале, а в марте узнала, что беременна. Мы с Пашей думали, что у нас будет мальчик. Как-то сидели и я предложила посмотреть список имен. Я зачитывала мужские — и Паша ни одного не выбрал. Тогда начали смотреть женские имена. Паша спрашивает: ты думаешь, девочка будет?
На УЗИ через неделю врач сказала, что видит девочку. Паша выбрал имя только после того, как увидел свою дочь. Когда приехал в роддом, посмотрел на нее и сказал: она — Алиса.
— Оля, говорили ли вы с Павлом о том, что привело его на Украину, и как он стал воином?
— Как я уже сказала, он таким родился. Есть уникальный процент людей, которые выбирают этот путь. Он рос способным к военному делу парнем. Занимался спортом, единоборствами.
Он всегда интересовался войной, предпосылками, как она началась.
После школы хотел было поступать в военный ВУЗ, но передумал по определенным обстоятельствам. Хотел служить в армии, попал в элитную часть, служил в спецназе. Его авторитетом был дедушка, который обладал разными навыками и мог по дому все делать.
Прадед Паши Григорий прошел всю Вторую мировую войну, был в горячих точках, имел ранения. Для него он был примером настоящего воина.
Вернувшись из армии, он думал, что нужно помогать Украине, бороться с этой напастью. Паша — человек дела, а не слова. Он много об этом не рассказывал, а приехал и сразу присоединился к добровольческому батальону.
Это была первая штурмовая рота Да Винчи. Их было принято называть наемниками. Но добровольческий батальон — это не о деньгах. Как они могут быть наемниками?
Какое-то время он прослужил в той роте, а потом пришел в нашу бригаду и был профессиональный воин. Как командир он горой стоял за своих людей.
Однажды мне понадобилось оформлять документы, и без него невозможно было их сделать. Когда я попросила его приехать на день, Паша сказал: нет, я своих людей не оставлю. В его подразделении было много ребят без опыта участия в боевых действиях, и он за них нес ответственность. И для него нонсенсом было их оставить и поехать решать свои дела.
В некоторых мелочах он мог пойти на уступки, я могла использовать маленькие хитрости. Он любил меня, и относился ко мне более снисходительно.
Паша был добр, помогал людям, милостив, искренен. К врагам не имел никакой лояльности. Если кто-то ему не нравился, то это было обоснованно. Он высказывал в лицо свои мысли, некоторые были шокированы его принципиальностью. Я многое от него переняла. Это очень мне помогает в жизни.
В становлении его характера большую роль сыграла мать Павла. Он в нее пошел принципиальностью и отсутствием лояльности к плохим людям.
… Мы с Павлом представляли, какие мы будем старыми. Он говорит: будем ходить по разным инстанциям в пенсионный фонд, я оглохну. Так и было бы, ведь у Паши после ранений были контузии, и он мог плохо слышать. Когда шли вместе, мы по умолчанию брались за руки всегда, кроме времени на службе, так как там Паша считал это некрасивым и фамильярным.
***
Боец белорусского батальона имени Кастуся Калиновского Павел «Волат» получил смертельное ранение во время операции по освобождению украинской деревни от русских захватчиков. В критическом состоянии его пытались довезти до больницы, но не успели.
«Волат» был настоящим воином-легендой: был ранен много раз, но всякий раз Павел обманывал смерть — и всякий раз возвращался в строй, писали его соратники.
Комментарии