«Мой папа не выдержал бы Окрестина». Ольга Токарчук рассказала об аресте в 2021-м, Володарке, колонии, повторном задержании и вынужденном побеге с семьей в 2024-м
Ольга попала за решетку в 2021 году за «политику». После освобождения в 2022 году она принципиально осталась в Беларуси. Но в 2024-м должна была бежать.
До событий 2020 года Ольга Токарчук работала дизайнеркой. В августе того года начала выходить на протесты, активно вела свой блог, где высказывалась о ситуации в стране. У нее было 37 тысяч подписчиков. За Ольгой пришли 19 мая 2021 года. Ее обвинили в участии в протестах, оскорблении судьи и клевете, пишет Радио Свобода.
Ольга вспоминает, что на задержание прибыл оперуполномоченный из уголовного розыска Первомайского РУВД Вадим Дайнеко. «У него ко мне были личные счеты — ведь он не первый раз «охотился» на мой телефон. Поэтому во время обыска они со злостью перевернули весь дом вверх ногами. Опер говорил, что это за то, что я не хотела отдавать телефон», — говорит бывшая заключенная.
После обыска она сначала попала в изолятор на Окрестина, затем — в СИЗО Жодино.
Ольга говорит, что хуже, чем в Жодино, ей не было нигде. Бросали в карцер, где она страшно мерзла, где ступить по диагонали можно было только четыре с половиной шага. Блогер говорит, что от отчаяния пыталась резать вены камнем, затем объявила голодовку.
«Может, они боялись, что я в карцере «коньки отброшу», потому что согласились дать мне теплые вещи взамен на то, что я закончу голодовку. Мне было очень плохо. Но как-то я услышала, как в одной камере пели «Воины света, воины добра», и расплакалась. Затем увидела на металлических решетках слова «Держись» и «Жыве Беларусь!». Меня это вдохновило, я взяла себя в руки. Попросила тазик и тряпку, начала драить камеру, чтобы не сидеть без дела», — вспоминает Ольга.
Как-то в письме она написала мужу, что не хочет подниматься утром. Из-за этого ее поставили на учет как «склонную к суициду». При этом, по словам Ольги, врачи ее не осматривали — ни психиатр, ни психотерапевт.
«Володарка», суд, этап, гомельский СИЗО, колония
После Жодино Ольга попала в СИЗО на Володарского в Минске. Там, говорит, «был просто рай по сравнению с Жодино». В камере с блогеркой были другие «политические», включая бывшего главного редактора БелаПАН Ирину Левшину.
«Она покорила мое сердце. Изящная, со вкусом, благородная! Я таких людей, как Левшина, не встречала никогда раньше. Также сидели с Марфой Рабковой, Аллой Лопатко, Юлией Сырых. Короче, компания была отличная!»— отмечает блогер.
На суде Ольга получила полтора года заключения. Ее отвезли в Гомельское СИЗО.
«О гомельском СИЗО не скажу ничего плохого. Меня там некоторые сотрудники знали, так как смотрели мои видео. Некоторые даже помогали, как джентльмены, нести сумки, потому что видели, что мне тяжело», — говорит бывшая заключенная.
В Жодино и на Володарского Ольга получала много писем, и не только от родственников. Писали подписчики, неравнодушные люди, помогали с передачами. Когда началась полноценная война в Украине, переписка резко прекратилась, причем это касалось всех «политических». Остались только письма от родных.
Сотрудниц колонии Ольга описывает как одинаковых, будто под копирку:
«Накладные ресницы, накладные ногти, тона тонального крема на лице, огромные губы — короче, колхоз, еще и разговаривали матами». Собеседница говорит, что сотрудники-мужчины были более-менее нормальные. Из Жодино на Ольгу пришла плохая характеристика – и злостная нарушительница, и бунтующая, и склонная к суициду, экстремистка. «Опер почитал ее, дал мне почитать. Я посмеялась, он тоже. Он предложил мне те два месяца, что осталось отбыть в колонии, после дня за полтора в СИЗО, «сидеть тихо». Я и сидела тихо. Но как по-другому? Ты на их территории, ты у них в заложниках», — говорит Ольга.
По ее словам, от других заключенных, и не только «политических», женщина получала много поддержки. Два гомельских месяца не дались ей тяжело. Самым сложным было то, что не позволяли увидеться с детьми, которым на момент задержания Ольги было 3 и 7 лет.
«Такая тоска по детям невыносимая, 24 на 7. Кто им гладит одежду, кто им подрезает ногти, кто их укладывает спать, как прошел день рождения сына, кто дочке заплетает косички? Эти мысли, это просто невыносимо было», — вспоминает Ольга.
Освобождение, запрет на блогерство — и очередной «хапун» всей семьи
После освобождения Ольга как «экстремистка» стала на учет в местной милиции в Минске. Милиционеры сказали, что если не будет вести блог — не будут особо трогать. Каждый понедельник она ходила отмечаться в милицию, подписывала бумаги, что обещает «не взрывать метро или школы».
«Я смеялась, да и милиционеры тоже смеялись», — говорит Ольга.
Она отмечает, что принципиально не хотела уезжать из Беларуси, что и в 2022-м, и в 2023-м верила, что в конце концов что-то изменится. «Я не хотела уезжать, мне было жалко оставлять страну ябатькам», — говорит бывшая заключенная.
Она была на связи с другими родственниками «политических», старалась помогать им разными способами. 23 января, в день массового хапуна по Беларуси, силовики пришли и к Ольге, и к ее матери.
По словам женщины, сотрудники КГБ были адекватны, даже разулись при обыске.
«И не слишком старались там что-то искать у меня, только телефон забрали. Увезли на допрос. В телефоне нашли «Едоставку». Я говорю, что действительно одна женщина помогала мне после освобождения с продуктами. Но какое здесь преступление? — Что я взял с собой на колбасу? Они мне доказывали, что инициатива INeedHelp признана экстремистской, значит, продукты от них — экстремистские, и когда я их ела, то содействовала экстремизму», — возмущается Ольга.
От нее требовали написать явку с повинной. Но бывшая заключенная не понимала, в чем ей каяться.
В тот же день задержали и мать Ольги. Ее обвинили по статье 361-4 УК — содействие экстремистской деятельности.
«Содействие — это то, что мама помогала людям, которые, например, не разбирались в телефонах, различных программах, поэтому мать на себя иногда заказывала «Едоставку», адреса указывала тех людей, которым нужна была помощь. Позже вызвали на допрос папу, забрали его телефон», — говорит Ольга.
Она понимала, что и в ее телефоне, который забрали сотрудники КГБ, на нее могут найти «компромат», который потянет на новый срок. Ольгу предупредили, что и отец может получить уголовное дело.
Они решили бежать. Взяли самое необходимое и двинулись в путь. Эвакуацию семьи — самой Ольги, ее папы и двух ее маленьких детей — провел фонд «Байсол».
Сейчас фонд объявил сбор на помощь Ольге с семьей в чужой стране. За один день сбора им «набросали» более 8500 евро.
«Меня могут обвинить, что я бросила маму в тюрьме. Но кому было бы лучше, если бы сели еще и папа, и я? Папа, с его здоровьем, и три дня не вынес бы на Окрестина. Мама бы переживала за меня, за папу. Я бы не видела своих детей. На сегодня радостного у нас мало. Но мой папа в безопасности, я с детьми, и отсюда хоть чем-то могу помогать», — добавляет женщина.
Комментарии