«НН»: Остаются ли у вас неиспользованные возможности как-то повлиять на освобождение ваших сотрудников-политзаключенных?
АД: Нет и дня, чтобы я не вспоминал о всех наших заключенных, а их 17. Чтобы не молился за них, чтобы они выдержали в этой сложной ситуации. Как видите, рычагов влияния нет даже в США. Но, естественно на любой деловой встрече первое, о чем я напоминаю — о политзаключенных. В прошлом году осенью мы пытались разговаривать с представителями одного нейтрального государства, которое могло бы каким-то образом повлиять на освобождение части наших заключенных. Но это сложное дело, и пока мы результатов не видим.
Есть еще одна, как мне кажется, возможность (тот, кто тонет, знаете, хватается и за бритву). Одна из первых вещей, которой я сейчас занялся, несмотря на массу текущих дел, это контакт с определенными структурами, где мог бы быть какой-то минимальный просвет. Здесь я ни вам, никому другому не буду говорить, что это за структуры. Есть какая-то надежда, надеюсь, результаты будут понятны в течение недели-двух.
«НН»: С Катей Андреевой и Дашей Чульцовой случилась на тот момент непредсказуемая история. Ирина Славникова, как вы говорили, не хотела сама уезжать принципиально. А вот те операторы, например, которые присылали вам материалы, когда вас признали уже «экстремистами», — нельзя было им это запретить, отказаться от их услуг?
АД: Почти все имели возможность выехать. Мы всегда заботились о том, чтобы у каждого, кто работает с «Белсатом», была актуальная виза. Некоторые не делали их по своим причинам, хотя я чуть ли не приказывал много раз это сделать. Некоторые решили остаться — кто-то по семейным обстоятельствам, кто-то принципиально. И был им приказ ничего не снимать, никак не светиться, при том что мы их все равно поддерживали финансово.
А в итоге кто-то в определенный момент сказал, что не может сидеть без дела, все равно будет что-то делать: хотите брать — берите, нет — я все равно буду делать и высылать.
Но многих задержали не за то, что они продолжали работу, а за то, что они когда-то давно с нами сотрудничали, за то, что в материалах других осужденных по политическим мотивам появилась их фамилия. Это же бесчеловечная машина репрессий, она работает все глубже.
