Подростковому голосу в книге Саши Гук — веришь.
Позволю себе напомнить, что young-adult — это литература, рассчитанная на читательскую аудиторию от 12 до 18 лет, которая затрагивает темы, широко присутствующие и во взрослой литературе. Но раскрываются эти темы с учетом когнитивного, эмоционального, языкового и физического развития подростка. Он же является главным героем, а темы и сюжеты отражают его опыт, интересы, проблемы и мировоззрение. Важной чертой является голос рассказчика, показывающий внутренний мир подростка.
Именно таких произведений в белорусской литературе мало. Из современных авторов для такой аудитории и в таком формате, например, пишут Андрей Жвалевский с Евгенией Пастернак и Валерий Гапеев. Здесь же можно вспомнить «Итальянское путешествие» Александры Хоменок в двух частях и новую книгу Альгерда Бахаревича «Капитан Летучая Рыба».
У Сони Гук все недосказанности, изменения тем, ракурсов и промежутков времени — очень естественны. Ни минуты я не сомневалась, что такая Соня если не существует на самом деле, то точно могла бы существовать. И думать, писать, действовать именно так.
Соне 15 лет, но она начинает с того, что вспоминает фрагменты из раннего детства: с художественной студии, занятий гимнастикой и первого столкновения со своей особенностью — физической болью из-за заболевания копчиковой части позвоночника. Уже одно это делает ее отличающейся от других, а в 9 классе становится поводом для домашнего обучения.
У Сони сложные отношения с отцом, но почему так случилось — можно только догадываться. Сама Соня говорит об этом мало и путано:
«Наконец у него почти не осталось слов для меня. Лучше бы и эти, последние, он тоже записал куда-то, ну правда. Но нет — он дал им голос. «Не нужна мне такая дочь», — слова его прогремели в декабрьский вечер и слетели, испуганные самими собой. И все стало так, как есть сейчас. И папа стал для меня безымянным. Отцом».
У Сони есть мама, в отношениях с которой есть и теплота, и любовь, и возможность говорить почти обо всем. «Мама любила меня любую и заплетала мне косички и хвосты, которые так любила я. А они под конец занятий обязательно висели как сопляки». Но и мама не всегда была надежной соратницей. Потому что, например, вела подробный блог о дочери.
На фоне сильной физической боли Соня иногда выпадала из действительности и впоследствии ничего не помнила об этих эпизодах. Мамин блог, в котором та законспектировала 10 первых лет Сониной жизни, с одной стороны, помог девушке больше узнать о себе, но и нарушил ее конфиденциальность: «…я принадлежала всем пятистам маминым подписчикам. И хотя она закрыла комментарии, я теперь была не уникальной, больше не было тайны, за которую можно было спрятаться, если что…».
Мама, папа, рисование, школа, физическая боль появляются в тексте постепенно, наслаиваются, делают вселенную, в которой живет героиня, все более сложной и реалистичной. Появляется ощущение, которое я еще немного могу вспомнить из своих подростковых времен: тебя никто и никогда не поймет в полной мере, не почувствует точно то, что чувствуешь ты. От этого тебе одиноко и жутко, но и захватывающе одновременно.
Самым последним появляется Паша. Вроде бы друг детства, вроде бы сын маминой приятельницы, вроде бы сосед, чье окно в доме напротив Соня видит из своей комнаты. Паша, который на несколько лет старше и не так давно выехал учиться в Польшу.
После появления Паши остается только одно, что должно появиться, — конкретизация времени, когда происходят события. И белорусские читатели мгновенно это время узнают:
«И Паша обо всем мне рассказал. О своем папе, его сроке, и что теперь он в списках. Сначала я слушала только Пашин голос, такой холодный, однотонный. Но потом слова начали складываться в картинки и миксоваться с новостями и reels, которые я смотрю несколько раз в день».
Отношения с Пашей прописаны очень деликатно, и одновременно — искренне. Это пример того, как можно одним-двумя предложениями дать почувствовать, что происходит между героями. Не врать, не манерничать и не эпатировать интимными подробностями. Сказать ровно столько, сколько нужно: «Наши родители были далеко, и ничто не мешало нам приоткрыть какие-то невидимые двери и попытаться протиснуться в них — каждому по-своему. Сегодня — вместе».
Вообще в этом небольшом тексте много искреннего, подросткового, во что хочешь верить: так на самом деле было. «Это лето не про мокрый купальник и заложенный нос, а про самые важные открытия. Хотя бы успеть сделать что-то плодотворное», — пишет Соня, поехав с мамой в городок у озера и сосен. И сразу же озадачивается тем, что и как пишет ей в мессенджерах ближайшая подруга Ксюша: «…она active agressive и настаивает, что я должна думать о другом, гражданском, а иначе какая же я без этого патриотка. Она в городе, она в теме. А я, выходит, предательница?»
Очень личное переплетается и путается с происходящим вокруг Сони. Их почти невозможно разделить, да и никогда оно не отделяется, если тебе 15. При этом Соня очень метко формулирует и фиксирует наблюдения за собой: «Назавтра приезжает мама, и все становится обычным. Если не лезть в сеть, не нюхать позавчерашнюю одежду и, не разбирая, засунуть рюкзак подальше в шкаф, то может показаться, будто ничего и не было: ни митинга, ни Паши, ни всего между нами – и мне все привиделось».
Мне кажется, у автора получилось сделать самое главное — звучать естественно. Конечно, важно и интересно услышать мнение читательской аудитории, которой в первую очередь адресована книга. Но как довольно искушенная читательница, я ни разу не почувствовала искусственности и действительно поверила тексту. Он может стать важным чтением для тех миллионов людей, чья жизнь изменилась в результате событий 4-летней давности.
Саша Гук, «Соня, стой». Издательство «Гуттенберг-Паблишер», 2024 год. Рисунки mus4getes
Читайте также:
«Ці помніш ты». Эта книга может заново открыть для вас белорусский мир
