Певень или пятух, валошка или васілёк, ровар или веласіпед, шашок или тхор? И сотни других интересных примеров

«…с какой стороны ни рассматривай белорусский язык, всегда найдется что-то особенное и своеобразное, что не позволит усомниться в давности его возникновения и продолжительности существования» — таким образом заканчивает книгу автор. А я с этого начну. 

«Як гавораць беларусы» — небольшое по объему издание, которое рассказывает об отличительных чертах современного белорусского литературного языка, его диалектных основах и самых ярких особенностях говоров Беларуси. Стоит, однако, осознавать, что книга предназначена для широкого круга читателей, и специалистам здесь все и так будет известно. Но если вам вдруг нужно быстренько убедиться (или убедить кого-то), что белорусский — не почти то же, что русский, украинский или польский, или — что можно говорить как ровар, так и веласіпед, и как валошка, так и васілёк, то эта книга — то, что нужно. 

Автор начинает с базовых особенностей белорусского языка по сравнению с русским и украинским. Уникальную букву ў, пожалуй, назовет каждый школьник. К ней добавляется всегда твердый звук «р», а также дзеканье и цеканье.

Среди интересных для меня фактов было то, что татары, которые начали селиться на территории современной Беларуси с XIV века, имели в своем алфавите специальные символы для передачи местных «дзь» и «ць». Они свойственны только белорусской арабике: в других языках, пользующихся арабским алфавитом, таких букв нет.

Кроме особенностей, есть и совпадения, но чаще они касаются белорусского и украинского языков. Так, в наших языках слово «дзверы» исключительно множественного числа, а в русском такого ограничения нет: могут быть и «двери», и «дверь». Слова «шафа» и «шыпшына» в украинском и белорусском женского рода, а «мазоль», «накіп» и «сабака» — мужского. В русском языке — наоборот. То же происходит и на уровне конструкций. Ажаніцца з кім? Захварэць на што? Смяяцца з каго? Дзякаваць каму? Такие конструкции сближают белорусский с украинским, но отделяют его от русского языка, где «женятся на ком-то», «болеют чем-то», «смеются над кем-то» и «благодарят кого-то». Но есть и конструкции, которые отличаются во всех трех языках: например, «узяць пад увагу — принять во внимание — взяти до уваги». 

Второй раздел книги — о диалектной основе белорусского языка. Здесь мне было интересно узнать, что нормативными не всегда становятся формы, максимально распространенные в диалектах. Например, мужской род слова «яблык» стал нормативным при том, что средний род («яблыка») был более распространенным.

Иногда одинаково распространенными являются несколько форм, и тогда обе попадают в словарь. Так случилось с формами валошка/васілёк, ровар/веласіпед, шашок/тхор. Бывает и так, что в словарь попадают одни и те же слова, но с разным ударением: доўгі/даўгі или асенні/восеньскі. 

Но есть и распространенные в диалектах слова, вместо которых в качестве нормативных были выбраны другие формы. Почему? Потому что они были в большей степени поддержаны писателями, журналистами, учеными. В качестве примера Вадим Шклярик приводит слова «зязюля», «качка» и «певень», ставшие нормативными, вместо «кукушка», «вутка», «пятух», которые также распространены в говорах.

Единственное, что мне, как простому обывателю, не хватило объяснений: как все же то или иное слово попадает в словарь? Как ученые делают выбор? Ведь из тех примеров, что приводит автор, складывается впечатление, что единой системы нет либо она — не очевидна. 

Самым интересным оказался третий раздел — об особенностях современных говоров Беларуси. Потому что здесь можно вспомнить, как говорят в ваших родных местах или как говорят родственники и знакомые из других уголков страны. Я, например, узнала «чобаты» и «куры́цу» моей бабушки с севера и удивилась западнобелорусским «ганавіцам».

А знаете ли вы, как называют в разных местах крупные темно-синие ягоды, широко известные как дурніцы (голубика)? На севере и северо-западе это п’яніцы (с ударением или на первый, или на второй слог), на юго-западе этот лахіны или лахачы (что напоминает украинское слово лохина), в центральной части Беларуси — бугаі, а на юго-востоке — буякі. И эта последняя форма попала в словари вместе с дурніцамі. 

Если вы много пользуетесь белорусским языком, то наверняка не раз встречали форму глаголов «ямо» и «дамо» (и их эквиваленты — «ядзім» и «дадзім»). Мне эти формы, признаюсь, тоже нравятся, и время от времени я их употребляю.

Иллюстрации для издания сделала прекрасная художница Надежда Леанович. Многие, наверное, видели ее яркие и запоминающиеся картины с минскими зданиями и улицами. Для этого издания Надежда нарисовала пятнадцать важных архитектурных объектов — от Софийского собора в Полоцке и Фарного костела в Новогрудке до церкви в Сынковичах и усадьбы Плятеров в Заполье. 

Эта небольшая книга подарила мне приятное ощущение белорусского языка как очень живого организма. Сложного, изменчивого, неповторимого. Есть книги и словари, а есть жизнь. Все еще есть. И мы к ней причастны, когда каждый день говорим по-белорусски. 

Кстати, если есть желание чуть больше углубиться в тему, то почти на каждой странице книги есть QR-коды со ссылками на карты из академических «Дыялекталагічнага атласа беларускай мовы» и «Лексічнага атласа беларускіх народных гаворак», за которые ученые получили Государственную премию Беларуси, а также на стихи белорусских классиков как примеры использования определенных слов.

Вадзім Шклярык. «Як гавораць беларусы». Издательство «Тэхналогія», 2024 год. Иллюстрации Надежды Леанович.

• 53
• 0
• 5
• 2
• 2
• 3
• 7
• 0