«Чувство юмора я не теряю. Это возможность сделать лучшие дни или минуты для кого-то». Беседа с Еленой Зуй-Войцеховской
В Варшаве показывают театральный проект, созданный польскими, белорусскими и украинскими женщинами и посвященный российской агрессии в Украине. О впечатлениях зрителей и своем опыте войны Deutsche Welle рассказала Елена Зуй-Войтеховская.
Белорусская певица и актриса Елена Зуй-Войтеховская, известная многим благодаря песне «Щучинщина», уехала из Беларуси сначала в Украину, а спустя полгода была вынуждена бежать из Украины в Польшу. В интервью DW она рассказала о своем опыте вынужденной эмиграции и новых проектах: сатирическом сериале о женах мобилизованных россиян, электронном альбоме белорусских песен, премьера которого состоялась 1 ноября, и антивоенном женском перформансе в Польше.
«Юмор был ответом на происходящее»
DW: Когда благодаря «Щучинщине» пришла твоя популярность, были разные комментарии, в том числе от тех, кто не понял, что это юмор. Тебе не было жаль, что тебя восприняли не так, как ты ожидала?
Елена Зуй-Войтеховская: Нет, это было классно, это подчеркивало, что все это имеет смысл, что люди действительно живут в какой-то реальности, где они потерялись, не понимают, что к чему, воспринимают все буквально. Этот нонсенс, гротеск стали настолько нормальными в Беларуси, что уже нечему удивляться. Для меня лично это означало, что роль удалась.
— Помимо «Щучинщины» была еще песня, с которой ты хотела попасть на «Евровидение».
— Да, «Дзекаць і цекаць». Ее можно найти и посмотреть, есть специальный клип, который мы сняли с командой «ЧинЧинЧенэл», режиссером Андреем Кашперским.
— Какой был ответ от «Евровидения»?
— Честно говоря, я не помню. Помню, что мы не прошли.
— Юмор сам к тебе пришел или это был осознанный выбор?
— Юмор на тот момент был нашим ответом на то, что происходило в стране. Не только юмор, конечно. Сатира была возможностью поддержать людей, чтобы у них появился момент, когда они могут посмеяться.
«Патриархат снимает с тебя ответственность»
— Возможно ли сейчас общаться с публикой через юмор?
— Наш канал продолжает существовать. Совсем недавно на нем вышел новый мини-сериал «Белгоспсихоз», рекомендую зайти посмотреть на «ЧинЧинЧенэл». Есть также мини-сериал «Давай его дождемся», где мы с режиссером и актрисой Неллой Огренич попробовали себя в роли сценаристок.
— Там ты — Ангелина Листопад, и это «подробная инструкция для жен мобилизованных». Ты начинаешь со слов: «Добро пожаловать в мир, где можно быть просто женщиной». О каком мире идет речь?
— Как нам кажется, этот персонаж — о том, как пропаганда видит роль женщины в обществе. Этот патриархат — история о том, что женщина должна уметь готовить, заниматься домом, и этого достаточно. Она снимает с себя в этот момент ответственность, ей не нужно больше ни в чем участвовать.
— Можешь ли ты сказать, что вынужденный переезд из Беларуси дал тебе новый толчок и развитие в творчестве?
— Да, у нас есть музыкальный проект «Zui». В Беларуси мы уделяли ему не так много времени, как сейчас. В этом проекте я вокалистка и соавтор музыки. Иногда и автор текстов, но чаще всего тексты пишет Михаил Зуй, мой муж, актер, музыкант и сценарист. Когда мы пережили первый стресс эмиграции, а затем стресс второй эмиграции, появилось больше мыслей о творчестве, и мы записали белорусский альбом. Это электронный альбом, все песни на белорусском языке, одна — на польском.
«Имеем возможность со сцены говорить жесткие и важные вещи»
— Вы с мужем творческие люди. Есть ли между вами конкуренция? Есть ли разница, когда вы муж и жена, и когда коллеги?
— Мы много работаем дома, репетируем, записываем музыку дома. «Щучинщина» была записана дома на компьютер, даже не на микрофон. Мы с Михаилом вместе 16 лет — у нас уже не поразделяешь: здесь творчество, а здесь семейная жизнь. Это уже что-то третье.
— Ты оставила родину и все, что было тебе дорого. Вместе с этим ты оставила своих героинь, которых играла на сцене театра. Нашла ли ты для себя новых героинь в Польше?
— Сейчас я участвую в театральном проекте «Мать. Песня во время войны». Это проект польского режиссера, основательницы фонда «Хор женщин», которая периодически ставит спектакли на важные общественные темы. В проекте участвуют девушки из Украины, Беларуси и Польши — всего 21 актриса на сцене. Можно сказать, что это антивоенный перформанс, мы имеем возможность со сцены говорить жесткие и важные вещи, о которых люди в Европе либо не знают, либо не воспринимают всерьез.
— Как реагирует публика?
— В середине сцены, когда мы говорим о том, как видим позицию Европы, что у многих европейцев отношение, что это не их война и не их история, что у них свои проблемы, военная травма, мы подходим близко к зрителям и спрашиваем: «Вы понимаете? Вы понимаете?» Один человек встал и сказал по-польски: «Не понимаем. До свидания» и ушел. Это единственный случай, который я помню, когда человек так встал и вышел.
«Требовали вывести российские войска с территории Беларуси»
— Перед переездом в Украину был ли у тебя период, когда ты ждала, что за тобой могут прийти?
— Да, у меня был подготовлен договор с адвокатом. […] Этот период длился около трех недель. Я не могла ночевать дома — мы ночевали у друзей, а домой я приходила только за вещами. Ночевать там я не могла психологически, потому что понимала, что с утра могут прийти.
— Ты готовила детей к тому, что могут прийти и забрать тебя?
— Да. Когда я поняла, что такое может произойти, мы были в Бресте, поехали к моей бабушке. Мы с подругой и детьми сидели в кафе, и я вынуждена была придумать такую историю: что я снимаюсь в фильме, и у меня такая особенная договоренность с режиссером, что фильм могут начать снимать внезапно, что сюда могут приехать люди, которые будут грубо разговаривать, возможно, даже заберут меня куда-то, и по контракту я должна буду уехать. «Чтобы вы не пугались, это просто такая роль у мамы». Слава Богу, эту роль я не сыграла и надеюсь, что не сыграю.
— В Украину вы уехали в 2021 году, так?
— Да, это был сентябрь 2021 года. Мы приехали в Украину, выбирали между Львовом и Киевом. По разным обстоятельствам решили поехать во Львов. Там мы счастливо прожили около шести месяцев, пока не случилось 24 февраля.
— Как вы это встретили?
— Уже была такая атмосфера в городе… Люди все время обсуждали, что, возможно, что-то произойдет. Но львовяне, которых мы видели, до последнего говорили, что ничего не будет. «Может, где-то там что-то, но у нас здесь точно ничего не будет». 22 февраля я была на демонстрации у российского посольства, собралась белорусская община. Мы стояли с пикетами, плакатами — требовали вывести российские войска с территории Беларуси. Тогда уже что-то ощущалось в воздухе.
С 23 на 24 февраля я на всякий случай спала в комнате с детьми, периодически проверяла телефон. Уснула только под утро и проснулась от того, что телефон начал вибрировать. Открываю новости и сразу вижу сообщение: «Что у вас там происходит?» Мы уже знали, где находится бомбоубежище. Дети спали в одежде, не в куртках, но в том, на что можно быстро накинуть куртки и бежать в укрытие. Мы объясняли им, что ночью могут быть учебные сирены. Мы не говорили, что началась война.
— После этого вам нужно было покидать и Украину. Я знаю, что вы простояли на границе трое суток. Что ты чувствовала?
— На второй-третий день к нам подходили украинцы: бабушки, которые приносили еду, подводили электричество, чтобы поставить чайник, чтобы нас накормить. Помню, где-то в 5-6 утра приехал мужчина и привез большую кастрюлю с кипятком.
— После всех событий, которые произошли с тобой и твоей семьей, стало ли в твоей жизни меньше юмора?
— Слава Богу, мне кажется, что я не теряю чувство юмора. Это то, что помогает. Мне кажется, я всегда была человеком с чувством юмора. Это возможность сделать дни или минуты для кого-то лучше. Я продолжаю это делать и сейчас.
Комментарии