Известный российский журналист Леонид Парфенов поделился своим видением культурной принадлежности знаменитого художника из Витебска. «Наша Ніва» попросила Никиту Монича прокомментировать его слова.
В одном из последних выпусков российского ютуб-канала «Редакция» его ведущий Алексей Пивоваров встретился с Парфеновым в Вене, чтобы поговорить с ним о искусстве, империях и русской культуре.
Около здания галереи «Альбертина» российские журналисты обратили внимание на афишу к большой выставке Марка Шагала, которая проходит с ноября 2024 до 9 февраля 2025 года в этом музее.
На афише была размещена репродукция картины «День рождения», написанная Марком Шагалом в 1915 году, счастливый период для художника, когда любимая Бэлла Розенфельд стала его женой.
Парфенов, который не является профессиональным художественным критиком, но очень интересуется искусством, решил поделиться своими наблюдениями относительно этой картины, которая теперь хранится в Музее современного искусства в Нью-Йорке:
«Понято, что все эти мотивы с Бэллой, они тоже узнаваемы, но сами эти платья, которые иначе как «нэпмановскими», по-русски не назовёшь… Такой радикальный жанровый Шагал — это редкость. Тот Шагал, которого все ждут, цирк, козлики, куст Моисея, который цветет — этого добра на выставке тоже навалом».
После чего Пивоваров задает Парфенову провокационный вопрос, а русский ли художник Марк Шагал, на что тот решается объяснить всю суть витебского художника так, как он ее видит.
«Как школа это, очевидно, русский и французский модерн. Я не понимаю, зачем привязываться к его еврейскому происхождению. Не существовало тогда никакого еврейского искусства, не существовало никакой белорусской живописи в те времена. Ну, Витебск вообще никто не воспринимал какой-либо Беларусью в тогдашней унитарной Российской империи», — отвечает Леонид Парфенов.
По мнению Парфенова, Шагал, в значительной степени, вышел из русского модерна, как и вся художественная школа, которую они создали с Элем Лисицким тогда в Витебске в очень непродолжительное время революционной романтики. Но и западные влияния журналист не отрицает.
«Он еще достаточно молодым человеком переехал во Францию, но и до этого, до Первой мировой войны он во Франции очень сильную инъекцию этого всего получил. Они были в значительной мере сформированы на Западе, именно этим модернистским художественным методом», — добавляет Парфенов.
Чей Шагал?
«Наша Ніва» попросила белорусского искусствоведа Никиту Монича объяснить, имеют ли россияне основания, чтобы отрицать принадлежность Шагала к еврейскому и белорусскому искусству.
«У меня сложное восприятие этого вопроса. Присваивать себе Шагала полезно каждой нации, которая может себе это позволить. Я, наверное, не соглашусь, что не было еврейского искусства. Здесь Парфенов упрощает.
Но Шагал действительно не про белорусское искусство в момент его присутствия в Витебске», — объясняет Монич.
Отметим, что в некоторых музеях сейчас исправляют подписи к картинам Шагала. Если ранее там местом его рождения стояла Россия, то теперь указывают, что Витебск — современная Беларусь.
На вопрос о том, как белорусам отстаивать право называть Шагала своим, Монич дает некоторые практические советы.
«Шагала не получится привязать только вербальными интервенциями. Нужно делать выставки, исследовать, приобретать произведения и включать его в школьную программу.
Я вижу, как в соцсетях белорусы ходят на выставки Шагала по всему миру. В Витебске и Минске можно увидеть произведения Шагала. Недавно его литографию приобрел Салей. Продолжаются исследования ученых. И я делал видео про Шагала раньше и продолжу в будущем.
Это как с материальным наследием — если о наследии не заботиться, то оно может исчезнуть. Как тот заброшенный город, который заносят пески пустыни», — добавляет искусствовед.
«Наша Нiва» — бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬ
Комментарии