«Это протест такого рода, что он встроен в это общество, в историческую ситуацию, в мировые интеллектуальные тренды, экзистенциально. Я на этот протест не могу по-другому смотреть, как на то, что это как река течет — он абсолютно естественен. И даже то, как он происходит совершенно естественно. И он не мог не случиться.
Мало того, что он включен в этот 30-летний цикл, о котором только ленивый не написал: каждые 30 лет с 1795 года в Беларуси (плюс-минус год) что-то такого рода происходит. Он так зарифмован со всем, даже с зоозащитным движением. Оно очень много сделало для того, чтобы этот протест был, и был именно таким.
Все модные современные дискурсы про victim blaming, про абьюз, про харассмент — всё оно абсолютно четко готовило теперешний процесс. Ведь у нас же процесс не совсем политический, это просто триггером стало, — у нас меняется очень сильно мировоззренческая формация, манера общества существовать в пространстве. Это глобальный сдвиг. Как он сдуется, если он обусловлен развитием человечества?
Я однозначно верю в победу. Ну, бывают — я как и все, на качелях — особенно вечером, когда устанешь, приходишь в полном отчаянии, но не потому, что не будет победы, а потому, что, во-первых, люди страдают, и, во-вторых, что столько гадости вылазит и понимаешь, что она есть в людях. Ты понимаешь, что она была, но наблюдать ее физически очень тяжело, эту мерзость. Как Дима Дашкевич говорит мне: «Представь себе, какая сейчас происходит мойка!»
Человек же такое существо, он может прожить 80 лет — и никто не будет знать, что в нем сидит гадина. И он даже сам этого не будет про себя знать. А тут раз — и оно вылезет абсолютно в совершенно диком виде. И оно сейчас из всех вылазит: и гадины, и герои — все самое лучшее и все самое худшее. И это тоже надо пережить, это тяжело. А так победа безусловно будет, безусловно».
