«Очень хотел бы работать в Беларуси»: Доктор Мартов о мести за книгу, жизни после ареста и выезде из страны
Доктор-реаниматолог Владимир Мартов, бывший заведующий отделением анестезиологии и реанимации Витебской больницы скорой помощи, рассказал, что стало настоящей причиной его ареста 23 февраля 2022 года и как в тюрьме, слушая государственное радио, он не знал, что началась война. Теперь доктор в безопасности, он отправился в путешествие по разным странам, где останавливается у друзей и читает лекции. Что происходит с медициной в Беларуси он рассказал в интервью Радыё Свабода.
«23 февраля состоялся суд, на котором я получил 7 суток, формально за бело-красно-белые цвета»
— Давайте вернемся в февраль 2022 года, когда вас арестовали на 7 суток за бело-красно-белый флажок на аватарке в фейсбуке. Расскажите, что происходило? Арест совпал с завершением первого сезона вашего подкаста «На войне с COVID-19».
— 21 февраля вышел последний, седьмой эпизод первой части подкаста «Доктар Мартаў. На вайне з COVID-19» (подкаст был сделан на основании первой части книги доктора Мартова «Витебск — Бергамо», посвященной первой волне пандемии коронавируса. — РС). В этот день, как мне объяснили, состоялся звонок в Витебскую и в Лепельскую прокуратуру и РУВД. 22 февраля у меня был обыск, и меня арестовали. 23 февраля состоялся суд, на котором я получил 7 суток. Формально за бело-красно-белые цвета.
Мне удалось убедить судью, что это не флаг, а цвета. Хотя флаг у нас не запрещен, и я говорил, что абсолютно мирным образом он был изменен на красно-зеленый, и таким же образом может быть изменен обратно на бело-красно-белый, и в этом нет ничего незаконного. На этом мы и сошлись, но 7 суток я получил, потому что моя аватарка в фейсбуке не была согласована с лепельским райисполкомом (такая формулировка) и, соответственно, была расценена как незаконное пикетирование.
Я не сопротивлялся, по большому счету. Не нанимал адвоката. Это сейчас бессмысленно. Отсидел 7 суток и после этого подумал, что мне делать дальше. 5 суток я был в одиночке, потом появились сокамерники, они все интересовались, что делает доктор в тюрьме. Я не мог нормально сформулировать, пока сам не начал анализировать. Я сел за свою книгу про COVID-19, за ее первую часть я получил 7 суток.
— Я поясню, как на «РС» появился подкаст «Доктар Мартаў. На вайне з COVID-19». Это книга доктора Мартова, он еще работает над нею. Из первой части книги мы сделали подкаст, в котором к рассказу доктора Мартова добавилось много контекста и голосов самых разных людей. Это, среди прочего, и заявления Александра Лукашенко и высоких медицинских чиновников о коронавирусе. Работа над первым сезоном подкаста заняла определенное время, и когда он был готов, «Свабоду» и все ее соцсети признали «экстремистским формированием». Несмотря на реальную опасность, Доктор Мартов принял решение, что подкаст должен выйти, так как это очень важно для общества.
— Эта книга должна иметь своего читателя, Аудиокнига или подкаст — своего слушателя. Мне кажется, это очень важный материал, поэтому она вышла. И поэтому я был наказан. Так бывает.
«Из тюрьмы я вышел в другую реальность, потому что началась война, и мы в ней участвуем»
— Вам вынесли приговор за день до того, как началась война России против Украины с использованием белорусской территории. Как вы узнали о войне в тюрьме? Что почувствовали?
— За решеткой круглые сутки работало радио, ночью любили включать струнные концерты, особенно Вивальди. Это произвело на меня сильное впечатление. Но с Первого канала Белорусского радио нельзя было понять, что началась война. Были какие-то слова, выступал Лукашенко, и я не понял, что началась война, до того момента, как ко мне не попали первые сокамерники на шестые сутки. Тогда я узнал, что началась война, что на Украину напали, в том числе с территории моей родной Беларуси. Я этим был шокирован больше, чем тем, что я сел в тюрьму. Из тюрьмы я вышел в другую реальность, потому что началась война, и мы в ней участвуем. И закрывать глаза на это нельзя. Это, конечно, катастрофа.
— После августа 2020-го мы слышали тысячи рассказал белорусов о том, как они были за решеткой. Тем не менее к этому невозможно быть подготовленным. Вы — авторитетный доктор, спасли тысячи жизней людей — и попали за решетку. Что там было для вас наиболее возмутительно, неприемлемо?
— Для меня как для доктора условия за решеткой были странные. Это не тюрьма, не колония, это каменный мешок. Прогулок нет. Вывод в туалет дважды в сутки. Два дня из семи, что я сидел, был вывод в туалет раз в сутки. Понятия гигиены нет как класса. Пока мне не передали на вторые сутки зубную щетку, пасту и полотенце, об этом разговора не было. Честно говоря, это не похоже на 21 век, и даже на 20 век. Это же общественное место, общественно значимое место, где может быть куча людей, и там вообще отсутствует такое понятие, как гигиена, как социальная гигиена.
На шестой день ко мне в камеру попал парень, который всем сказал, включая милиционеров, что он болен ковидом. У него были 6-е или 7-е сутки. Никого это не впечатлило. Человек в камере с ковидом. Ну и что? Мне не передавали белье и теплые вещи. Таблетки не передавали до суда. Когда мои родные возмутились, через двое суток передали мои лекарства от давления и сердечные лекарства. Стало легче.
Был еще интересный момент. Известно, что в пятую волну Лукашенко фактически объявил запрет на масочный режим. Во многих учреждениях, магазинах, общественном транспорте были запрещены таблички «Носите маски». И единственное учреждение, которое правильно соблюдало масочный режим, — это милиция, это Министерство внутренних дел. Когда меня привели в РУВД, там все были в перчатках, в масках, был санитайзер. Обязательно нужно было обработать руки и надеть маску. Допрос только в маске. Все следят, чтобы сотрудники органов внутренних дел не болели.
— Но не заключенные, которые потом попадают в камеру…
— Там уже не важно. Главное, чтобы служивые были на посту и не болели.
«Основная задача была — мне немного заткнуть рот, напугать, а самое главное — получить доступ к моим гаджетам»
— Чем вы объясняете, что получили относительно небольшой срок для 2022 года — 7 суток?
— Я думаю, что я поставил два рекорда. Первый — обоснование приговора «аватарка в фейсбуке без согласования с райисполкомом», а второй — срок меньше меньшего, 7 суток. Грех жаловаться. Как я понимаю, основная задача была — мне немного заткнуть рот, напугать, а самое главное — получить доступ к моим гаджетам. Мой телефон, планшет и ноутбук моей жены по-прежнему не вернули. Их можно изучать, можно искать мне сроки. Думаю, что это было основное. Хотя я не понимаю, что там хотят найти.
На допросах после выхода из тюрьмы очень интересовались моим участием в каких-то оппозиционных структурах и так далее. Их очень интересовал сайт «Каратели Беларуси», чтобы те, кто меня судил, не попали в эти «каратели». Это интересный психологический момент. Я люблю наблюдать и анализировать. Из этого получаются хорошие книги, наверное.
— Спрашивали ли напрямую о подкасте, о вашей книге о коронавирусе?
— Нет. Мне просто назвали день и время, когда позвонили из Витебска и сказали, что у вас здесь на районе сидит Доктор Мартов, смотрите за ним, обратите внимание на его фейсбук. Я не думаю, что Лепельское РУВД было озабочено моим фейсбуком и какая у меня там аватарка.
«Я отправился путешествовать»
— Когда было принято решение временно выехать из Беларуси? Насколько это было для вас сложно?
— Я к этому отнесся немного иначе. После увольнения я почти год «отбыл» в деревне. Мне очень нравилось. Но это игра на понижение. Очень хорошо писать книги, о чем-то думать. Старые впечатления хорошо осмысливаются, а новых впечатлений очень мало. Тюрьма заставляет задуматься, чем я все же занимаюсь и что делать дальше. Учитывая, что я свободен от работы, я отправился путешествовать. Я не считаю, что я покинул Беларусь, я являюсь в Беларуси.
Я езжу по своим друзьям и коллегам. Все меня рады видеть. Все дают возможность пожить у них некоторое время. В каком-то городе я даже читал свои медицинские лекции. Я это умею, я в этом востребован. В Минск приезжал. Мне очень интересно встречать коллег, разговаривать с ними о медицине, белорусской и российской. С теми, кто уехал, общаюсь преимущественно в социальных сетях. Я могу свободно вернуться, приехать, уехать. Я свободный человек, я не осужден. Я не считаю себя преступником.
«Я нормальный доктор анестезиолог-реаниматолог, и я мог бы помогать людям»
— Больше года доктор вашей квалификации, вашего опыта — без работы, не востребован в Беларуси. Как вы расцениваете это решение медицинского начальства? Похоже, что ваши потенциальные пациенты во время последних волн пандемии не получили той помощи, которую вы могли оказать…
— Ничего хорошего здесь нет. Есть дефицит медиков. Есть дефицит анестезиологов. Во всем мире дефицит. Об этом говорят наши начальники, пишут в медицинских газетах. Я не думаю, что это верное решение. Снять меня с заведующего отделения — это нормально. Заведующие могут не быть по нраву, но человек, имеющий диплом, должен просто работать и оказывать помощь в меру своих возможностей. Я нормальный доктор анестезиолог-реаниматолог, и я мог бы помогать людям. Это первое.
Второе. Кроме меня, очень много людей уволилось по политическим и не по политическим мотивам и уехало в Россию, Польшу, Израиль, Объединенные Арабские Эмираты. Я в ужасе от количества и от качества уехавших. Из моей больницы два человека уехали в Германию. Очень плохо себя чувствует молодежь. У меня была интересная работа, я любил педагогическую работу. Никогда не запрещал людям осваивать новые методы, наоборот, стимулировал их к этому. Для молодежи это очень важно. Молодежь приходит в отделение, которое интеллектуально опускается. Это то, чего мы наиболее боимся — переливания молодого вина в старые меха, ведь это вино очень быстро закисает. И мы можем просто не получить специалистов, которых могли бы получить, если бы они имели хорошую школу, подготовку.
«Во вторую волну коронавируса я мог контактировать на всех уровнях — от министра до санитарочки»
— После увольнения весной 2021 года вы начали писать книгу с рабочим названием «Витебск — Бергамо» о коронавирусной пандемии в Витебске. Это уникальные свидетельства специалиста, который находился в самом аду — спасал людей в реанимации. И те, кто слушал первый сезон, знают, насколько это было сложно и как много жертв забрал коронавирус. О чем второй сезон?
— У меня была уникальная позиция. Во вторую волну коронавируса я мог контактировать на всех уровнях — от министра до санитарочки. Я видел, на каких уровнях какие решения принимали.
Тогда же произошло мое окончательное разочарование в сформированной системе медицинской помощи в Беларуси, которая плюнула на все и говорила, что само как-то пройдет. Это дикость, это неверно. Все мои выступления того времени попали в подкаст, включая мое выступление на Tut.by о том, что ко второй волне не готовились, потому что важнее были автозаки. Это стало очевидно на каком-то этапе.
Для меня вторая волна оказалась морально намного тяжелее, чем первая. В первую волну никто ничего не знал — ни мы, ни руководство. Это немного напоминало тяжелую волну, которая нас накрыла. Кто остался жив, поднялись с колен. Огляделись, посчитали потери и стали анализировать, что делать дальше, как с этим бороться, ведь мы ждали второй волны.
А во вторую волну просто не стали готовиться, так как система решала другие задачи. С медицинской точки зрения это неверно, это катастрофа. И в конце концов вся эта система, конечно, рухнула. Каждый был оставлен на самого себя. Каждый доктор на своем посту делал то, что умел. Никакой помощи ему, конечно, не оказывали. А вся помощь — красивые лозунги. Что касается лозунгов, то чем дальше, тем больше.
Сейчас лозунги продолжаются. Проще объявить, как мы все и всех победили. А что нужно сделать, чтобы сказать, что мы победили? Нужно закрыть статистику, уволить несогласных. А согласны скажут: да, наверное, победили.
— Сейчас лето, не сезон для коронавируса, люди получили передышку, коронавирусная инфекция постепенно уходит либо трансформировалась в менее опасные формы. Что бы вы сказали людям, которые начнут слушать этот подкаст? Почему ваш рассказ о лете-осени 2020 года важен сейчас?
— Во-первых, это мы. Можно вернуться в 2020 год, во вторую волну, и посмотреть, что мы тогда собой представляли, на что рассчитывали. Это история. В подкасте, кроме моего рассказа, есть аудиофрагменты событий того времени. Мне это очень понравилось, так как сам текст суховат, а когда он разбавлен важными тематическими вставками, это создает большее впечатление.
Во-вторых, там много информации о конкретной работе с пациентами, много нюансов и интересных моментов, в том числе — какие препараты тогда появлялись и почему. Еще интересная тема, как к нам в качестве пациентов осенью 2020 года попадали силовики. Я долго над этим размышлял, и, думаю, об этом будет интересно услышать.
И третье. У нас в больнице сменили главного врача. В первую волну сняли главного врача, порядочного человека, а во вторую волну назначили нового. Можно посмотреть, как абсолютно новый человек, приехавший к нам из Пскова, который не знает, что такое коронавирус (он признался в этом), адаптировался к нашим реалиям. А ему выпала осень 2020 года. Было сложно. И интересно посмотреть, как элементы медицинской помощи адаптируются к тяжелейшей ситуации.
«С августа 2020 года во всех учреждениях, и не только медицинских, но и образовательных, меняли профессиональных людей на более лояльных»
— Не хочу спойлерить, но те проблемы, которые вы озвучиваете во втором сезоне, — продолжаются ли они? Что в вашем госпитале в Витебске сейчас происходит?
— Так это не только в моей больнице. С августа 2020 года во всех учреждениях, и не только медицинских, но и образовательных, и медицинско-образовательных, меняли ректоров, деканов, меняли профессиональных людей на более лояльных. И раньше были лояльные, которые существовали в этой системе много лет, но и их меняли и делали систему все более управляемой. И эти люди получали просто другие задания, они выполняли другие функции.
Если говорить о главных врачах, то у них становилось все меньше и меньше функций оказания медицинской помощи, а все больше других функций. Те, кто прослушал первую серию второй части моей книги, услышали, насколько важны оказались медики во всех событиях, какую они представляли не угрозу, а, наверное, все же силу. Люди почувствовали солидарность и стали высказывать свои мнения, и власть почувствовала угрозу в медиках, и были приложены большие усилия для того, чтобы этих медиков усмирить.
Сколько было маршей солидарности, существовали медицинские телеграм-каналы. Это важно вспомнить и подумать, какой ценой было достигнуто усмирение медиков, чтобы они замолчали, забыли о своей мысли, забыли о солидарности, чтобы они снова стали управляемыми. В основном это было достигнуто, а сколько людей при этом было потеряно, сколько уехало, сколько сидит! Это нужно вспомнить, ведь это важно.
«Оптимисты выживают лучше, а у оптимистов-медиков пациенты выживают лучше»
— Как вы оцениваете то, что сейчас происходит с медициной в Беларуси?
— Настроение не очень у тех, кого я знаю, кто остался работать в Беларуси. Царит пессимизм. Это очень плохо, ведь оптимисты выживают лучше, а у оптимистов-медиков пациенты выживают лучше. Люди не видят нормальных перспектив. При том, что мир не стоит на месте, медицина развивается. И если у нас на медицину иногда выделяются деньги, они иногда находятся и их могут даже не жалеть, то это все касается каких-то технических вопросов.
Купят новый аппарат МРТ, новый аппарат КТ и другие различные высокотехнологичные вещи, но это имеет не самое прямое отношение к медицине, ведь железо — это железо. Лечат все же мозги, лечат руки.
Если говорить о последнем эпизоде в истории белорусской медицины, — это арест моих коллег врачей-ортопедов. Тридцать пять, а потом еще несколько арестовали. Кто-то вышел уже, мои знакомые сидят, потому что они не признали себя виновными. Их просто взяли в заложники и ждут, когда они заплатят. Это все выглядит просто ужасно.
Анестезиологов не так много, ортопедов еще меньше, особенно тех, что еще умеют ходить в операциональные, а не сидят в поликлиниках (это разный уровень в профессии, хотя и те, и те важны). И если арестовывают 35 врачей одной профессии, тех, кто еще умеет ходить в операциональные, то я не знаю, кто вообще остается ходить в операциональные, насколько вообще можно оказать медицинскую помощь. Это не имеет отношения к оказанию медицинской помощи. И это катастрофа.
«Я очень хотел бы работать в Беларуси»
— С весны 2021 года в реанимацию вы не ходите, не имеете возможности работать по специальности в Беларуси. Теперь, как я поняла, вы ездите по разным местам, лекции читаете, третью часть книги дописываете. Будет ли у вас возможность работать по специальности? Возможно, в другой стране?
— Я очень хотел бы работать в Беларуси, и я на это рассчитываю. Я отработал практикующим врачом 30 лет. Мне кажется, этого достаточно. Мне сейчас нравится педагогическая, просветительская деятельность. Мы недавно закончили один важный проект, в котором я был редактором перевода медицинской книги по искусственной вентиляции легких. Ищем еще новые проекты. Этим можно заниматься, учить коллег, передавать им свой опыт. А опыт у меня большой. И я хотел бы этим заниматься. Я надеюсь, что это будет востребовано все же в Беларуси.
Комментарии