«Кто же знал». Бывшие бойцы-калиновцы о фронте, мечты о девушках, жизни после войны и ассоциации ветеранов
«Пацук» вернулся с войны в Украине в сентябре, «Сашко» — в конце мая. Но в мыслях война не отпускает. «Трудно, когда портреты погибших видишь. Я даже не удаляю их контакты», — признается один из бойцов. У другого до сих пор стоит перед глазами переписка с «Волатам», который погиб через пять часов после этих сообщений. Их рассказ — о том, что воины переживают по возвращении к мирной жизни. Многие оказываются не готовы к тому, что ждет после фронта.
С бывшими бойцами полка Калиновского мы встречаемся в Вильнюсе. Василий Веремейчик («Пацук») сейчас здесь ищет работу.
«Хотелось семью увидеть и помочь им», — объясняет, почему приехал с фронта.
Другая причина, по которой «Пацук» вернулся из Украины, — он не видит перспектив пойти освобождать Беларусь в ближайшее время.
Но Василий уверяет, что, когда Лукашенко вступит в войну, он и большинство ветеранов готовы снова ехать на фронт.
«Надо же идти домой, — говорит он. — С точки зрения рациональности я сейчас не вижу подготовки белорусской армии к войне. Но эти диктаторы ведут себя нерационально, действительно Путин может дожать Лукашенко.
Если Россия будет проигрывать, я не думаю, что война с режимом в Беларуси будет очень кровавой. Сомневаюсь, что белорусская армия будет боеспособной. Многие резко сломают ногу или исчезнут. Найдется пару тысяч каких-нибудь, например, как Карпенков. Соберут компанию, которая будет готова до последнего бороться — пока у них будет шанс бежать в Ростов. Но ведь воевать они не умеют, разгонять только».
Ветеран «Сашко» — он просит называть его по позывному и не фотографировать лицо — соглашается с «Пацуком». Он тоже пойдет освобождать Беларусь. Вот только говорит, что для него это будет «билет в один конец».
«Погибну, скорее всего, — рассказывает он.
— Мне кажется, что Лукашенко вступит в войну. Путин его дожмет. Мне это напоминает Вторую мировую войну. Лукашенко сейчас оттягивает большое количество украинских сил на границу. Этот фронт уже открыт, просто нет боевых действий».
54-летний «Сашко» вернулся с фронта в конце весны. У него начались проблемы с ногой — болят суставы.
«Медицина для меня в Литве бесплатная, так как есть вид на жительство, — говорит он. — Моя семья — внучка и дочь — была неустроена. Они бы без меня не смогли. Вернулся, помогаю им. Хорошо, что литовцы с пониманием относятся, — с работы я даже не увольнялся. Вернулся и продолжил работать сантехником».
«Ощущение, что ты можешь что-то изменить, тянет на войну»
«Пацук» вспоминает, что первые дни, когда он вернулся с войны, его раздражала мирная жизнь.
«Например, то, что на красный свет стоять надо. Еще — самолеты. Думаешь, что надо идти прятаться.
На вторую неделю моей жизни в Варшаве пошел на какой-то белорусский концерт. Там стали кричать «Жыве Беларусь», а я воздержался. Ребята, с которыми я был, от отвращения поотворачивались. Здесь такой безопасный протест, а там — война. В голове это очень плохо укладывалось. «Сашко» даже сейчас стоит на акциях в стороне», — рассказывает он.
«Сашко» говорит, что первое время после возвращения с фронта терялся среди людей. Он постоянно сравнивал, как они живут, какая забота у них.
«До 2020-го участвовал в митингах, но для меня было проще идти в массе, не в первых рядах. Год выборов меня изменил, я перестал бояться высказывать мнение, вести людей.
У меня был страх перед большими, сильными людьми. Война это чувство разрушила. Все люди для меня сейчас равны.
Когда ехал на войну, у меня было сомнение в себе. Боялся, что, когда начнут рядом разрываться снаряды и мины, дам слабину. Читаешь в книгах, что у людей паника случается. Но со мной такого не было», — рассказывает он.
Василий признается, что ему очень сложно вернуться в мирную жизнь. На войну его тянут люди, которые там остались.
«Я пока головой остаюсь там. Но говорят, что со временем становится легче. Какого-то жесткого посттравматического синдрома нет. Да, со сном проблемы только.
Один раз сходишь на боевое — люди для тебя как родные. Как-то бывает стыдно и тяжело за то, что ты здесь в безопасности, а ребята там каждый день рискуют жизнью.
Второе — хочется внести свой вклад в победу Украины. Когда в самом начале в роте (тогда полка еще не было) сидели в столовой, все обсуждали не войну, не погибших, а 2020 год. Кажется, что это психологически была намного большая травма, чем война. На войне ты можешь что-нибудь сделать: у тебя есть оружие, побратимы, а в 2020-м — ничего. Это ощущение, что ты можешь что-то изменить, — тянет», — рассуждает «Пацук».
У «Сашко» все иначе — он довольно быстро привык к мирной жизни.
«Возможно, из-за того, что я не так долго находился на войне. Заметил, что людям, которые постоянно на боевых, трудно отвыкнуть от этого. У них семья — это побратимы, дом — казарма. У людей меняется психология отношения к жизни.
Я поддерживаю связи с полком, помогаю им, передаю что-то на фронт. Все время в движении — это дает мне стимул.
Ситуация, которая нагнетается сейчас с возможным вступлением белорусской армии в войну, конечно, тянет меня назад. Лично я ехал на войну с мыслью, чтобы потом идти в Беларусь. Это был шанс попасть домой», — рассказывает он.
«На войне мечтали о девушках»
Война, как и служба в армии, — нудное, многочасовое ожидание. Еще до того, как туда попасть, Василий знал, что там будет.
«Ждешь, носишь, роешь, — рассказывает «Пацук». — После час-два риска, а потом опять. Запомнилось: когда были под Ирпенем и работала российская артиллерия, я лежал и думал, что сейчас погибну и не увижу даже московита вживую».
Российских военных Василий описывает кратко.
«Чухня», — смеется он. — Такие немного немытые, затюканные, обычно без образования. Из четырех пленных, с которыми я разговаривал, ни один не бывал за пределами России.
Рассказывали они все как обычно: не знали, куда шли, сорок рапортов написал — не уволили».
Самое тяжелое для «Пацука» и «Сашко» сейчас — это воспоминания.
«Это война с нами на всю жизнь. Все равно будем вспоминать, не вычеркнешь. Побратимы — на всю жизнь.
Тяжело, когда портреты погибших видишь. Знаешь, что твое спальное место было рядом с ними. Я даже не удаляю их контакты в телеграме, переписку», — говорит «Сашко».
«Я с «Волатам» переписывался последний раз за часов пять до его смерти», — добавляет «Пацук».
— Из самого запоминающегося — это разговор с ним. Я с тремя иностранцами приехал за день до его смерти на место, где он погиб. И мы всю ночь с ним проговорили о жизни, девушках, войне. Я даже жалел, что не записал на диктофон. Кто же знал.
На войне в таком мужском коллективе вспоминали, мечтали о красивых девушках, о знакомых девушках.
«Волат» вспоминал боевых подруг, жену. В целом женский образ на войне очень романтизируется и приобретает идеализированные черты.
И второе, что запомнилось, — бой под Николаевом, где я получил ранение. Из него из семи человек вышло только двое — я и немец».
«То смерть, то жизнь…»
«Сашко» часто вспоминает, как он с другими бойцами вытаскивал погибшего после «Волата».
«Слышал, как он хрипит, как умирает. Потом радуешься, когда медик говорит, что дышит. После снова. То смерть, то жизнь…
Не знаю, привык ли я к смерти, которая дышит все время в спину, но к взрывам так. Если раньше во время обстрелов бежал в укрытие, то потом — попадет так попадет, значит, не жилец».
«Привыкаешь к тому, что раз не погиб, два не погиб, на третий раз уже перестаешь пригибаться, бронежилет носить. Так гибнут люди очень часто, — добавляет «Пацук».
— Слава богу, что у белорусов не было больших потерь, хотя такое могло случиться. Например, в крепости в Северодонецке нас собралось около 40 человек, и если бы русские начали штурм — мы бы там и остались. Или когда мы участвовали в наступлении под Лозовым. Удача была на нашей стороне.
Я не могу сказать, что я привык к смерти побратимов. Но к ощущению близкой, возможной смерти, конечно, да».
«В идеале мы хотим создать открытые механизмы по реабилитации»
Сейчас в Литве, Украине и Польше более 50 белорусов — ветеранов украинско-российской войны. Многим из них нужна реабилитация после ранения, психологическая и юридическая помощь.
С этой целью была создана Ассоциация белорусских ветеранов.
«Еще важная тема — которой мы планируем заниматься, — документальное подтверждение того, что ты воевал в Украине, имеешь ранения.
Армейский билет на руки не отдают, забирают, когда выезжаешь. У меня, например, есть только копия.
В Ассоциации будет все больше людей и проблем тоже. Пока наша основная задача — на основании своего прошлого опыта, связей помочь тем ветеранам, которые в этом нуждаются.
В идеале мы хотим создать открытые механизмы по реабилитации, чтобы людей с ранениями можно было отправить куда-нибудь лечиться», — рассказывает Василий.
Связывать Ассоциацию с какой-либо политической силой бойцы не планируют.
«Тем более что у ветеранов политические взгляды очень разные. Мы поддерживаем контакты, например, с тем же Валерием Сахащиком.
Реабилитация нужна многим. Самое частое из ранений — контузия. Ее последствия могут возникать через несколько месяцев, год. Нескольким людям из нашей Ассоциации она не повредила бы», — говорит «Пацук».
«Сашко» добавляет, что лично он сообщил в Офис Светланы Тихановской о том, что была создана такая Ассоциация.
«Если кому-то из бойцов нужна финансовая помощь — скидываемся. Еще активно участвуем в жизни белорусской диаспоры в Литве. Договорились теперь с фондом «Разам» о подарках детям-белорусам на Новый год.
Многим ветеранам нужно просто общение, чтобы они не чувствовали себя одиноко», — подытоживает он.
Комментарии
проста летувіскія сантэхнікі на Захад з'ехаўшы
справа такая
Украина(=Запад) их уже, можно считать, пробросили...
черт побери